(Не) выдаваемая замуж (СИ) - Дарья Волкова
Это был удар под дых. Марат даже на несколько секунд отвел взгляд.
— Какие мудрые женщины меня окружают. Надеюсь, что и Гульнара тоже унаследует частичку вашей мудрости.
— Не сомневайся.
Марат вздохнул, отпил чаю.
— Ладно. Значит, не будем ничего делать. Милана считает, что эту ситуацию спровоцировал я. Тем, что слишком контролирую Гульнару и не даю ей большей свободы.
Марат был уверен, что бывшая жена поддержит его в отношении дочери, но Зиля кивнула.
— Милана права. Я так думаю.
— Мало того, что мудрые, так еще и сговорились, — снова вздохнул Марат.
— Обедать останешься? — улыбнулась Зиля.
— Нет. Спасибо за чай. Я поеду в офис. Тебя подвезти в салон?
— Ты забыл? Теперь я вожу машину.
— Спасибо Рустаму, — буркнул Марат.
— Спасибо Рустаму и Милане.
* * *
Винни встретила ее радостным повизгиванием. А потом на эти звуки выглянул из своей квартиры и Рустам. Винни тут же бросилась к нему, так, будто не видела его минимум год.
— Привет, привет, — Рус подхватил собаку на руки. — Ну что, Винни, когда поедем охотиться на лис?
Гульнара лишь закатил глаза. Собаку подарил Гульнаре на новоселье отец. А Рустам вычитал, что эта порода — вест-хайленд-уайт-терьер — идеально подходит для охоты на барсуков и лис. И теперь этой охотой постоянно дразнил Гульнару. Родной брат Винни — Винтик — жил у родителей и был не-разлей-вода-другом Вани и Веры.
— Если так соскучился — сходи, погуляй.
— Заводя собаку, надо принимать и всю меру ответственности, — начал назидательно брат, а потом посмотрел внимательно на Гульнару и сказал совсем другим тоном: — Устала? Ладно, давай погуляю с Винни.
Гульнара открыла дверь квартиры и пинками забросила туда по очереди босоножки.
— Если ты так сделаешь, я накормлю тебя ужином.
Рус спустил Винни на пол.
— Гулять, Винни, гулять!
* * *
И Гульнара, и Рус жили самостоятельно. У каждого своя квартира. Пикантная подробность заключалась в том, что эти квартиры находились в одном доме, на одном этаже и имели общий холл. Это результат долгой позиционной борьбы отца, с одной стороны, и Миланы и Гули с другой стороны, за право Гульнары на самостоятельную жизнь. Рус и мама были в этом споре Швейцарией — то есть, заняли выжидательную позицию.
В принципе, Гулю сложившееся положение дел устраивало. Самостоятельность у нее была. Правда, с некоторыми ограничениями — от Руса, как правило, не могло утаиться, кто приходит к Гульнаре в гости. Но сделать что-то в обход брата Гуля могла. Другое дело, что не очень-то и хотелось. А когда захотелось прямо невтерпеж — так вон оно чем кончилось в Сочи.
Гуля вздохнула и решила не травить себе душу воспоминаниями. Зато в том, что брат живет в соседней квартире, есть свои плюсы. Потому что можно, например, его отправить гулять с собакой, когда ты сама пришла домой без задних ног.
Гульнара дала себе пятнадцать минут на то, чтобы полежать на диване и передохнуть. А потом пойдет готовить любимый Русов кыстыбый.
Гуля лежала на диване, задрав ноги на валик — нет, завтра она ни за что не наденет эти босоножки — и сначала ни о чем не думала. А потом бесконтрольно ее мысли утекли к тому предмету, о котором она старалась не думать — потому что он уже просверлил в ее мозгу дыру! И о котором, одновременно, она не могла не думать.
О том, что произошло в Сочи.
Папа прав — она продемонстрировала совершенно недостойное поведение. Гульнаре было стыдно. И Мамма-Мия права — в том, что если пережимать и давить, то непременно рванет. И мама права, когда обнимала Гулю мягкими руками и вздыхала. И даже Рус прав — когда выразительно постучал по виску, покачал головой, а потом обнял со словами: «Ну ты даешь, малая». Все правы. Все!
Кроме Гульнары.
Она вздохнула и поменяла положение ног.
Нет хуже роли, чем хорошая девочка. Когда у тебя прекрасная семья, которая тебя любит. Когда в этой семье есть достаток, и ты ни в чем не нуждаешься. И образование ты получаешь такое, какое сама себе выбрала. И любимый папочка дарит тебе квартиру, пусть и по соседству с братом — и собаку в придачу, о которой ты всегда мечтала. Чего еще желать?!
У Гульнары не было ответа. И сам этот вопрос ее ужасно бесил. По всему так выходило, что с Гульнарой происходит то, что называется — с жиру бесится. А это не так!
Просто… просто душно. Иногда так невыносимо душно, что хочется сорваться, выбежать из квартиры, сесть в такси, махнуть в аэропорт или на вокзал — и исчезнуть. И остаться наедине сама с собой. И все же попробовать найти ответы на вопросы, которые где-то там внутри набухают, потихоньку превращаясь в тугой скользкий ком.
Но она знает, что не сделает так. Она знает, что это принесет много горя ее близким.
Поэтому…
И тут вдруг Гуля неожиданно улыбнулась. И все-таки она не жалела о том, что сделала. Потому что на другой чаше весов, в противовес стыду, упрекам отца и вздохам матери, был негромкий, низким голосом заданный вопрос: «Чем я тебе в качестве мужа не угодил?» А к нему в компанию темная, выразительно изогнутая бровь, взгляд черных глаз с легким прищуром и ненавязчивый, горьковатый аромат мужского парфюма.
Все это было похоже на приоткрытую дверь. На начало маршрута. На точку, из которой все может перемениться.
Гуля вздохнула и снова поменяла положение ног. Она не переставала об этом думать, потому что ей нравилось об этом думать. Хотя поначалу она об этом много думала, потому что ей надо было понять кое-что важное. Для каждой девушки важное. Особенно для такой, у которой отец очень консервативных взглядов.
Гульнара и представить не могла, что окажется в таком положении. Никогда! Но именно это с ней и случилось. Она умудрилась напиться так, что несколько часов выпало у нее из памяти. Совершенно. То, как Булат выводил — или выносил?! — их из бара, Гуля помнила очень смутно. Кажется, тогда она даже не осознавала, что это именно Булат. Ну, а остальное… В общем, следующее, что она помнила — это стоящих над ее головой троих мужчин. Что было между этими двумя событиями — тайна, покрытая мраком самбуки. Почему она оказалась
