Ты и небо - Алина Егорова
Инна открыла шкафчик, где она хранила бакалею. Окинула взглядом полупустые полки.
– Есть сухарики, сахар. Мед! – Инна обнаружила забытую банку. – Мед будете?
– Давай! – согласилась Вика. – Ни черта у тебя, Ясновская, нет. То-то к тебе мужики не стремятся. Пустым холодильником их не привлечешь.
– А сама чего тогда одна? – поддела подругу Инна.
– Я – другое дело.
Вика давно была влюблена в своего одноклассника Артема Горисветова. Из всех парней выбрала самого привлекательного и тихо по нему страдала. Артем нравился девочкам и прекрасно об этом знал. Он умело держал на коротком поводке нескольких девчонок сразу: намеками, красноречивыми взглядами, ничего не значащими словами и поступками. Он ничего никому не обещал – девушки сами рисовали в воображении желанные картины. Ждали чего-то большего, надеялись и, не дождавшись, со временем теряли к сердцееду интерес. В рядах его поклонниц оставались самые упертые, в том числе Мохова. Что бы ни случилось, она всегда находила своему драгоценному Артему оправдания. Он любит меня, только пока этого не понял. Он стесняется. Такова его философия. У него особые обстоятельства! «Философия» не помешала Горисветову жениться. Не на Моховой, конечно же. Вика рыдала на Инкином плече, Света отпаивала ее вишневым ликером. Подруги Вике сочувствовали, а между собой решили: и славненько, теперь она его забудет. Но не тут-то было: Виктория продолжала страдать. Когда Артем развелся, Мохова воспряла духом. Написала ему как ни в чем не бывало. Они сходили с ним в кино и… и все. После Викиного жеманного отказа зайти к нему на рюмку чая, Горисветов исчез с радаров, а Вика продолжала питать иллюзии. Сколько ни пытались подруги ее вразумить, все без толку. Даже циничная Светка не справилась.
Вечер близился к завершению. Улица давно погрузилась в ночную тьму, смешанную с тоскливым светом домов и фонарей. Девушки переместились в комнату. Инна включила бра: она любила приглушенный свет. Наговорившись, подруги молчали, каждая погрузилась в свои мысли. Это было приятное молчание, когда не надо мучительно думать, чем заполнить тишину, как сесть, как встать, чтобы преподнести себя в выгодном свете. Светка улеглась, забросив длинные ноги на спинку дивана, и просматривала сообщения в смартфоне. Вика сидела, обняв подушки. Инна устроилась на кресле-мешке около окна.
– Все-таки я считаю Максима перспективным, – вновь заговорила Виктория. – Серьезный молодой человек. Образованный, целеустремленный и не пьющий. Где сейчас такого найдешь?
– Вымирающий вид. Надо хватать не глядя, – пошутила Инна.
– От мужчины, которому нужно помогать себя завоевывать, толку не будет, – настаивала Светка.
– А если он расшевелится и начнет ухаживать? – не сдавалась Вика.
– Не расшевелится. Обычно таких всю дорогу на аркане тянуть надо.
– Я все-таки верю в стеснительных парней. Они надежные, – мечтательно сообщила Вика. – Спорим, что у Инки с Максимом получится роман?
– Давай! У меня заканчивается моя любимая вода «Insolence», – обрадовалась Васильева.
– А я хочу тушь «Givenchy», – сделала ставку Вика.
– Ээээ! Полегче! Все-таки на живых людей спорите! – для вида возмутилась Инна. Обижаться на подруг было бесполезно.
– Ясновская, тебе жалко, что ли? Дай мне парфюм выиграть.
– Не парфюм, а тушь, – возразила Вика.
– Ну-ну, – хмыкнула Светка. Она не сомневалась в своей победе.
– Они вместе работают. Так что никуда Максик от нас не денется! Инка его отшивать не станет, если он за ней приударит. Правда ведь, Инуля?
– Я еще ничего не решила, – призналась Инна. Она вспомнила, как они с Комаровым стояли у Зимней канавки, как потом гуляли по набережной. Тогда рядом с Максимом ей было легко и спокойно. Никакого душевного пожара, бабочек в животе и дрожи на кончиках пальцев. Когда на сердце легко – может быть, это и есть любовь? Такая спокойная, без испепеляющих страстей.
– Вот видишь! – просияла Мохова. Ей не столько хотелось заполучить приз, сколько увидеть счастливую любовную историю. Если самой таковая не выпала, хотя бы постоять рядом. Слушать рассказы о красивой любви и представлять себя ее участницей. Словно читать любовный роман.
* * *
Самая красивая и романтичная работа. Полет – как искусство, как поэзия, как музыка. Не бывает двух одинаковых рейсов, как не бывает двух одинаково сыгранных спектаклей. Каждый из них нужно выполнить отлично, вложив всю душу, потому что кроме самолюбия профессионала есть огромная ответственность за доверенные полторы сотни жизней. Нет возможности отмотать назад, переделать, исправить ошибки. Соображать надо, пока летит самолет, а летит он быстро. Пилот выполняет действия четко по инструкции, словно по заученному сценарию. В полете есть место для импровизации, но лучше, чтобы без нее. В авиации риск и лихачество – плохие спутники. Понятие «бравый летчик» исключительно киношное. Такие долго не летают, их либо отстраняют за нарушения, либо они отсеиваются в результате естественного отбора. Хороший пилот должен быть дотошным ботаником-буквоедом, соблюдающим все правила и предписания; ему приходится постоянно учиться, сдавать зачеты не только по управлению самолетом, но и по теории грузоперевозок, метеорологии, безопасности, английскому языку. Пилот работает под запись, включающуюся одновременно с запуском двигателей самолета; за траекторией полета следят радары; на аэродром в любой момент может нагрянуть авиационная инспекция. В нештатной ситуации, кроме того, как посадить самолет, пилотам приходится думать еще и о том, как не остаться виноватыми. «Хотели наказать, но наградили. Чаще бывает наоборот» – это про авиацию. В какую сторону качнутся весы летной фемиды при разбирательстве, нередко зависит от воли случая.
Рабочее время считается от момента прохождения предполетного врачебного осмотра до окончания послеполетных работ. Остальные телодвижения: перелеты пассажиром, коих в сумме может набежать сутки за неделю, ожидания в аэро-порту, дорога в гостиницу и прочее – не учитываются. Считается, что экипаж тратит силы только во время выполнения своих непосредственных обязанностей. Короткие рейсы – прыжки, утомительнее длинных из-за того, что приходится все делать быстро: только взлетели, уже нужно идти на посадку, едва успеваешь подготовиться и прочитать брифинг. Но по документам считается, что пилот устает не от количества взлетов-посадок, а от рабочего времени, и, если время проходит по нормативам, могут поставить в один день два разворотных рейса. Как правило, коротких. Лучше бы длинных, чтобы отдохнуть, но длинные не укладываются в санитарную норму.
Очередной ночной рейс, отсутствие сна, затекшее от долгого сидения тело, шум в ушах, красные, до жжения сухие глаза, тяжесть в голове, как с похмелья. Самая красивая работа.
В городе пропахшая листьями и дождем осень – прекрасное время года: спокойное, с прозрачной, студеной свежестью. Распыляя брызги луж, Дмитрий промчался по Пулковскому шоссе. Служебная парковка, салатовый сигнальный жилет, пропуск, проходная, лента досмотра, санчасть, брифинг. Осмотрели самолет, загрузились,
