Шанс на счастье - Виктория Бойцова
— Мам, спасибо за деньги… Но мне как-то некомфортно, ведь ты их собирала для себя, а тут я…
— Глупости какие! Перестань! — она перебивает меня на полуслове. — Мне в радость хоть чем-то тебе помочь…
Три глухих постукивания о металл двери и лёгкий скрежет ключа в замочной скважине возвещают о возвращении Никиты.
— Мам, Никита пришёл…
— Хорошо-хорошо! Ты только скажи — ты в порядке? — волнение заставило голос мамы слегка дрогнуть, и вот это её неприкрытая забота, сквозившая в одной единственной фразе отдалась в моей душе теплом, таким по-детски чистым чувством доверия и сопричастности с мамой.
— Всё в порядке! Ты главное не волнуйся… — тихонько шмыгнув носом, ответила я, ловя на себе встревоженный взгляд больших карих глаз.
Глава 8
Марина
— Всё в порядке? — спросил Никита, как только я вернула телефон на подоконник.
Мне до сих пор непривычна такая искренняя и трогательная забота, которая сквозит в каждом взгляде и действии Никиты. А ещё я совершенно не знаю как на это всё реагировать, потому что уже забыла обычный порядок действий в ситуации, когда кто-то волнуется о том, что со мной происходит. Прожив с мужем-тираном два года я только сейчас начинаю по каплям осознавать, что в моей жизни всё шло совершенно неправильно. Не так как должно быть.
— Да, всё хорошо… Это мама звонила, я ей оставила тот телефон, что ты давал мне… Хотя… я ведь вчера уже говорила тебе об этом… — запинаясь, почувствовала как щёки загорелись адским пламенем. Такое странное состояние меня часто накрывает рядом с Никитой — я смущаюсь, путаюсь в словах и поступках. В общем веду себя как подросток в пубертате. — А у тебя? Как? Всё в порядке? Поговорил с другом?
— Поговорил, поздравил с рождением детей… — при одном упоминании об этом лицо Никиты приняло мечтательное выражение.
— О! Поздравляю! — мои брови от такой новости взлетели и встали домиком. — И что теперь? Мы не сможем быстро уехать? Ты ведь не оставишь друга одного?
Никита рассказывал о том, что работает с другом, у которого сейчас проблемы в семье, поэтому большая часть дел лежит на его плечах. Вот почему я и предположила, что в такой ситуации он захочет отложить нашу поездку, во всяком случае такой вариант развития событий мне казался закономерным.
— Ты не стесняйся, говори… Я бы, наверное, именно так и поступила, ведь он твой друг…
— Марин… — осуждающе и довольно резко перебивает меня Ник.
Я же не слышу раздражённых ноток в его рокоте, занятая тем, что всё так же нервно забрасываю вопросами и стараюсь восстановить сбившееся дыхание. Никита с сомнением глядит на меня, размышляет. Знаю, что не скажет ничего, что сможет задеть или хоть как-то обидеть меня и тем не менее мне интересно о чём он думает. И ещё интересно как он смотрит на меня, то есть какой видит.
В голове роится куча мыслей, и их движение, кажется достигло своего апогея — мне просто необходимо знать зачем он мне помогает, ведь я для него… Кто?
Он для меня, понятно — человек… ДРУГ, который спасает от огромных проблем в жизни. А вот я? Ловлю себя на том, что это не просто «спортивный» интерес, мне действительно важно знать, что в последствии я не сделаю Никите больно. Поэтому последний штрих перед нашей поездкой — найти, улучить нужный момент, чтобы откровенно поговорить с ним о дальнейших планах и его ожиданиях относительно меня.
— Не нужно делать выбор за меня. Я решил все вопросы с Ярославом и более того — сегодня вечером можем выезжать. — мужчина внимательно следит за моей реакцией, видимо до сих пор не верит, что я согласилась и отступать не намерена. — Сомневаешься?
Сомнений нет, а вот что касается разговора… Получается, ждать подходящего момента попросту некогда. Да и даст ли этот разговор мне то, на что я всеми фибрами души надеюсь? Скорее всего нет. И что тогда? Внутренний узел противоречий сжимается в плотный тугой клубок, который мне одной размотать не под силу.
— Нет, что ты! Как можно… Отступать некуда. — знаю, что в голосе звучит обречённость, но даже не пытаюсь её скрыть.
Мне и не нужно — Никита не станет расспрашивать, он скорее подождёт пока я сама решусь рассказать всё то, что меня беспокоит. Мне нравится эта его черта — он никогда не наседает, оставляя право выбора за мной. Это его самое лучшее качество — Никита Бахчев всегда прислушивается к чужому мнению, даже женскому.
— Я кофе с круассанами принёс. Будешь? — широкая, по-детски открытая улыбка и ямочки на щеках — таким Бахчева мне нравится видеть больше всего. А ещё я безумно благодарна ему за то, как он удачно и вовремя умеет сменить тему разговора, ровно так, чтобы собеседнику, то есть мне, было максимально комфортно.
— Буду конечно! — отзываюсь я, хоть и влила в себя две чашки растворимой гадости.
Мы разместились за небольшим обеденным столиком в кухне, которая своими размерами ничуть не уступала комнате, что, честно говоря, казалось странным. Обычно кухня в таких квартирах была гораздо меньше. Но вчера я очень обрадовалась такому развитию событий, особенно, когда Никита, прихватив подушку и плед, отправился ночевать на небольшой двухспальный диванчик, на котором сейчас гордо восседаю я.
— Никит, скажи честно… — отламываю кусочек круассана, уделяю ему всё своё внимание и сознательно не гляжу на Бахчева, понимая, что столкнувшись с внимательным взглядом карих глаз, пойду на попятную и не смогу играть роль игривой красотки. — Я тебе нравлюсь?
Боже! Он подавился! От моих слов Никита закашлялся до слёз!
— Прости… Я не хотела вот так… Нахрапом… — сорвавшись с места, тараторю и хлопаю его по спине ладошкой.
Так стыдно, что хочется сквозь землю провалиться.
Никита потянулся за стаканом воды, отпил пару глотков и, кажется, подавил приступ кашля. Усевшись напротив тереблю кисточки, свисающие со скатерти не в силах поднять на него глаза. Так по-идиотски себя давно не чувствовала. Зачем вообще завела этот разговор? До этого всё было нормально, шло своим чередом и если бы Никита признался в конце концов в своих чувствах, я бы со спокойной совестью ответила отказом, аргументируя тем, что отношений не хочу. Но нет же! Дёрнул меня чёрт за язык!
— Ты не виновата! — усмехнулся Никита, утирая салфеткой уголки глаз. — Просто вопрос очень неожиданный…
В голосе ни тени осуждения или упрёка, поэтому превозмогая стыд я всё же скольжу взглядом
