Потрясая мой мир - Мишель Валентайн
Я наклоняюсь и касаюсь губами ее плеча.
— Я чувствую то же самое.
Она пристально смотрит мне в глаза и пару раз моргает.
— Правда?
— Конечно, правда. А теперь надень какую-нибудь одежду и давай дадим твоей семье то, что они хотят. Я обещаю, что не стану обвинять твоего отца в его идиотских поступках.
Она кивает головой.
— Я бы не стала винить тебя, если бы ты это сделал.
— Он твой отец, детка. Я смирюсь с этим и попытаюсь заблокировать свой мудацкий ген, который так люблю демонстрировать, пока он не давит на меня.
Губы Котенка растягиваются в кривую улыбку.
— Спасибо.
Через полчаса мы с Котенком уже стоим на том же самом месте, что и раньше. По какой-то странной причине я чувствую нервозность. Даже находясь на сцене перед тысячами людей, мои руки не становятся такими липкими, как сейчас.
Что, черт возьми, со мной не так? Это всего лишь ее отец. Я уже общался с руководителями и большим шишкам, которые называют себя ответственными за группу, людьми, которые могли бы спустить карьеру группы в унитаз, и никогда не чувствовал себя так.
Я отваживаюсь взглянуть на Обри, а она жует губу.
— Эй. — Касаюсь ее руки. — На этот раз все будет гораздо лучше.
Она вздыхает.
— Надеюсь, что так. — Она смотрит на дом, затем снова на меня. — Ты готов?
— Как всегда. — Я выскакиваю из машины, не давая ей больше времени на размышления.
Она открывает свою дверцу прежде, чем я успеваю подойти к ней, и выходит из машины. Робкая улыбка мелькает на её губах, прежде чем она хватает меня за руку и тянет к входной двери.
Как только мы входим на подъездную дорожку, дверь распахивается и ее брат приветствует нас с улыбкой.
— Это было офигенное шоу. Я реально рад, что приехал.
Обри закатывает глаза.
— Ты ищешь любой предлог, чтобы свалить из школы. Расскажи мне еще раз, как ты умудряешься справляться с медицинской школой?
— Ха. Ха. Ты думаешь, это смешно, да?
Проходя мимо него, она треплет его за щеку, и мы переступаем порог.
— Я просто пошутила. Я знаю, что, если бы ты не взял отпуск на тот год, чтобы отправиться со мной в Европу, ты бы уже давно выпустился. Из-за поездки мы оба отстали в учебе, но оно того стоило.
Я хмурю брови.
— Ты никогда не говорила мне, что сделала это.
Гейб похлопывает меня по плечу.
— Как долго вы уже вместе?
Я делаю паузу, обдумывая этот вопрос. Наши отношения были настолько сумасшедшими до этого момента, что я не могу честно дать ему ответ.
— Я не уверен.
Он хихикает и качает головой.
— Похоже, вы очень многого не знаете друг о друге. Ну пойдемте, все садятся.
Да, он прав. Я уверен, что есть куча дерьма, которое мы еще не знаем друг о друге, но это не меняет моего отношения к Обри. Она потрясающая и мне этого достаточно. Остальное придет со временем. Я в этом уверен.
Глава 3
ОБРИ
Мой отец встает, как только мы с Заком входим в комнату.
— Привет, милая. Спасибо, что пришли еще раз.
Прежде чем я успеваю ответить, внезапно появляется мама и обнимает меня.
— Дорогая, спасибо, что вернулась. Я сожалею о той маленькой сцене, которая произошла раньше. Ты очень важна для нас с отцом и мы не хотим прогнать тебя, отказавшись принять твой… образ жизни. Простишь нас?
— Мама, это не образ жизни. Я не становлюсь девиантом. Иногда первое впечатление бывает обманчивым. — Я делаю шаг назад и прижимаюсь к Заку. — Мама, Судья, я хочу, чтобы вы официально познакомились с моим парнем, Закари Оливером.
Судья сжимает губы в тонкую линию, когда протягивает руку Заку.
— Прости меня за то, что было раньше, сынок. Я Чарльз Дженсон, а это Конни. — Он наклоняет голову в сторону мамы.
— Рад познакомиться с вами обоими, — отвечает Зак, и я улыбаюсь, мысленно поблагодарив его за любезность.
— Вот и хорошо. Все садитесь и давайте есть, — говорит мама.
Как только мы все усаживаемся за большой стол в элегантной столовой моих родителей, Анна подает салаты и наполняет стаканы на столе водой. Зак снимает бейсболку, открывая свои сумасшедшие волосы, и на лицах моих родителей появляется шокированное выражение. Я вижу, что им сложно сдержаться и не сказать что-то его о волосах, но они знают, что ступают по тонкому льду, поэтому держат язык за зубами.
Судья садится во главе стола, разворачивает салфетку и откашливается.
— Так скажи мне, Зак. Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Папа… — предупреждаю я, желая, чтобы он знал, что нельзя переходить черту.
— Успокойся, сладкая. Это вполне приличный вопрос, который любой отец задаст человеку, которого его дочь привезет домой. Я просто хочу узнать, что это за мальчик.
Зак похлопывает меня по ноге под столом, и я мгновенно немного расслабляюсь.
— Это совершенно законный вопрос, мистер Дженсон.
Отец перебивает его:
— Сынок, можешь называть меня просто Судья. Большинство людей в этих краях так делают.
Я хватаю Зака за руку и крепко сжимаю ее, чтобы он знал: что бы он ни говорили или что бы они ни делали, я с ним.
— Хорошо, Судья, вообще-то я музыкант. Я играю…
— Я так и знал! — восклицает Гейб. — Именно поэтому я тебя и видел раньше. Ты же гитарист «Черного Сокола»! Офигеть!
— Габриэль! — Мама ругает моего брата. — За столом мы не сквернословим.
— Прости, мама, но это же Рифф из «Черного Сокола» — одной из самых популярных групп в стране. — Гейб мечтательно смотрит на Зака, все еще разинув рот. — Держу пари, женщины бросаются на тебя направо и налево. Что ты делаешь с моей сестрой?
С любопытством во взгляде мама изучает Зака, ожидая ответа и, без сомнения, мысленно называя моего парня самовлюбленным бабником.
— Как мило, ты знаменитость. Судя по услышанному, вполне уместно поздравить вас с успехом.
Зак прижимает стакан с водой к губам и делает глоток.
— Благодарю вас, миссис Дженсон. Моей группе очень повезло, что мы смогли достичь уровня, на котором находимся.
Отец
