Записки хищницы 2 - Кортни Коул
Дамы хихикают, но они готовы, и я слышу что-то вроде:
— Стимулирует мой клитор, потрет мою ягодицу.
— Давайте, девочки, — призываю я их. — Мы не на уроке здоровья. Используйте свои слова. Ваши настоящие слова.
Теперь мы разговариваем. Я слышу такие слова, как «член», «хватать», «киска» и мое любимое «любовный маффин». (love muffin — в сленге переводится, как вагина. Во множественном числе, таким образом, ещё называют женскую грудь с возбужденными сосками)
— Любовный маффин? — я хихикаю. — Я собираюсь использовать это в своих мемуарах.
Девушка краснеет.
— Как бы то ни было, — продолжаю я. — Каждый отпивает немного вина.
Они поднимают бокалы.
— Делайте это так, как вы этого хотите, — говорю я им, и они делают.
— Сейчас. Вы могли заметить, что перед вами баклажан.
Они все кивают, потому что невозможно не заметить гигантские фиолетовые овощи, которые висят прямо перед их носом.
— На вашем столе вы найдете повязку на глаза, большую иглу и металлический брусок. Я полагаю, вы знаете, к чему я клоню, но что вы собираетесь сделать, так это надеть повязку на глаза и сделать своему баклажану «апа». Победит женщина, которая сделает это быстрее и ближе всех к нужному месту — головке своего баклажанного пениса.
— Что мы выиграем? — спрашивает одна дерзкая женщина. Она снова делает глоток вина, и мне кажется, что она нервничает.
— Не волнуйтесь. Баклажан ничего не почувствует. Победитель получит шанс сфотографироваться с Бригадиром Сэмом.
Я придумала этот приз на лету, так как забыла купить призы, чего не осознавала до этого самого момента. Я быстро отправляю сообщение Алексу.
«Пришли, пожалуйста, Сэма.»
— Сэм согласился на это? — недоверчиво спрашивает одна из них, и я киваю.
— Да, он с нетерпением ждет этого.
Я лучшая лгунья в мире.
— Хорошо, дамы. Наденьте повязки на глаза.
Они подчиняются, и я чувствую себя самой могущественной женщиной в мире. Судьба этих баклажанных пенисов в моих очень ухоженных и нежных руках.
— Иииииии, вперед!
Баклажаны раскачиваются, когда женщины с завязанными глазами пытаются их проткнуть.
Это самая забавная вещь, которую я когда-либо видела. Я откидываюсь на спинку стула и потягиваю вино, наблюдая за развитием гениальной комедии.
Баклажаны бьют женщин по лицу, их протыкают в середину ствола, колют пальцы, чего, честно говоря, я не учла. Надеюсь, на меня не подадут в суд.
И именно в этот момент, когда женщины протыкают растительные пенисы окровавленными пальцами, решает войти Сэм.
Он резко останавливается, оглядывает хаос, и его сверкающий взгляд фокусируется на мне.
— Я чему-то помешал? — его вопрос звучит забавно.
— Вовсе нет, — говорю я ему. — Ты как раз вовремя. Выйди вперед, пожалуйста. Ты — приз.
Он смотрит на меня, не двигаясь.
Я умоляю его глазами. Расширяю их и смягчаю, затем смотрю на него своим лучшим взглядом из спальни.
Он остается неподвижным.
— Ты упрямый, — говорю я ему.
— Готово! — кричит одна женщина, снимает повязку с глаз, ее баклажан проколот.
Сэм смотрит на него.
— Это что…
Я киваю.
— Да. Мы делаем нашим баклажанам апа.
Он прикрывает свою промежность и начинает пятиться.
— Нет. Нет. НЕТ.
Я хихикаю, бросаюсь к его локтю и тяну вперед.
— Не будь дураком. Мы не собираемся протыкать твой. Приз — ты, а не баклажан.
— Конечно, — отвечает он. — Как я мог быть таким глупым?
— Иди сюда, — тяну я его. — Ты должен снять рубашку и лечь на стол.
Женщины начинают скандировать его имя, и Мишель, девушка, которая выиграла, встает, ее глаза блестят.
— Привет, Сэм! — приветствует она его, и я могу сказать, что она его знает.
Он смотрит на меня.
— Нет.
Я киваю.
— Пожалуйста. Ты мне должен.
— За что? — его голова может закружиться, из-за того как быстро он на меня посмотрел.
— Я пока не уверена. Но когда-нибудь ты поймешь, и лучше заплати сейчас.
— Ты смешна, — решает он.
— Сними рубашку.
— Нет.
— Пожалуйста, Сэм. Я в затруднительном положении. Я буду у тебя в долгу.
Он пристально смотрит на меня, но я вижу, что он колеблется, а потом, потом, потом, он, наконец, кивает.
— Хорошо.
Я решаю помочь ему и дергаю его за рубашку, Мишель помогает, и не успеваю я опомниться, как его рубашка оказывается у меня в руках, а на спине у него действительно татуировка.
И много мышц.
У меня женский стояк, и мои яичники ликуют.
— Оу, привет, — свищу я, приятно и тихо.
— Я не хочу делать то, что ты запланировала, — говорит он мне тихим голосом.
— Тебе понравится. — Обещаю я, усаживая его на стол и похлопывая рукой по его плоскому прессу.
Святые обезьяны.
— Сколько раз ты отжимаешься каждый день?
Он закатывает глаза.
— Я не отжимаюсь. Это называется физическим трудом.
— Мишель, — зову я. — Иди, забери свой приз.
— Не надо, — умоляет меня Сэм.
Но, конечно, я не слушаю, и Мишель тоже, поэтому я наливаю порцию текилы и ставлю ее на верхнюю часть бедренной кости Сэма.
— Закрой глаза и прикинь, где находится шот, — инструктирую я, и все улюлюкают и вопят. Пальцы Сэма обхватывают край стола, и он пронзает меня взглядом.
Мишель неуклюже и, как мне кажется, нарочно, хватает член Сэма, его яйца и все, что между ними, прежде чем, наконец, взять рюмку в рот и опрокинуть ее, как трофей.
Она допивает напиток, с грохотом ставит стопку на стол, и, прежде чем кто-либо из нас успевает ее остановить, снимает с себя рубашку и закручивает ее над головой, как лассо.
Она отпускает Сэма как раз в тот момент, когда Элли входит в комнату, и рубашка Мишель бьет ее по лицу.
Выражение ее лица меняется от ошеломленного до ужаса за одну секунду, а затем становится убийственным, когда она осматривает хаос в комнате.
— Сара! Что, черт возьми, ты делаешь с моим братом?
Глава 7
Сохраняем все в семье
— Твой брат? — я заикаюсь и перевожу взгляд с Сэма на Мишель, затем на Элли, и все, кроме меня, прекрасно осведомлены об этой новости. — Я думала, он был твоим управляющим. Как я могла не знать, что у тебя есть брат? Господи, Элли. Я твоя лучшая подруга.
— Ты моя мертвая лучшая подруга, — поправляет она, впитывая в себя все великолепие комнаты. — Мертвая.
— Почему ты не сказал мне, что ты ее брат? — спрашиваю я Сэма, пока он садится и надевает рубашку.
Он пожимает плечами.
— Ты не спрашивала.
— Дамы, я
