Обещание сердца - Скотт Эмма
– Нет, спасибо. Я справлюсь.
Я вышел из самолета и с помощью трости определил ширину туннеля, ведущего к зданию аэропорта. Внутри было тихо и безопасно. Но когда проход закончился и передо мной предстал международный аэропорт Вены, то я с прославленной уверенностью Харлана осознал, что оказался в полной заднице.
Я словно врезался в стену звука. Нет, очутился в громыхающей пещере. Какофония обрушилась на меня со всевозможных углов и направлений, искажая размеры пространства и полностью уничтожая всякую надежду как-то ориентироваться.
Грудь сдавило от страха. Я застыл и крепче сжал трость во вспотевшей ладони. С чего я взял, что это чертовски хорошая идея? Почему решил, что справлюсь? Нет и еще раз нет! Мне это не по силам. Я вышел из самолета меньше минуты назад, а уже считал свою затею неосуществимой.
Нет! Вдохнув через нос, я попытался отбросить мысль, что чувствовал себя точно так же тогда, стоя на утесе Ла Кебрада в Акапулько и собираясь с духом перед прыжком.
Я вздрогнул, когда моей руки коснулась чья-то нежная ладонь.
– Вы сейчас на третьем уровне, – пояснила женщина. Стюардесса из самолета. – Уровень – это широкий, прямой коридор. В конце находится таможня, а дальше лифты. Вам нужно будет спуститься на первый уровень, чтобы получить багаж. Потом вы сможете найти поезд или…
– Такси, – добавил я, подавляя панику.
– Да, такси. Позвольте пригласить сотрудника помочь вам.
– Нет-нет, спасибо, – отказался я. Теперь, когда я хотя бы приблизительно представлял, где нахожусь и куда нужно двигаться, мне стало немного лучше. – Благодарю, я справлюсь.
– На самом деле, это не проблема.
Внутри меня вспыхнуло раздражение – вечный и непримиримый враг, который постоянно насмехался надо мной и скалил зубы. «Думаешь, сможешь меня победить? Просто подожди, и сам все поймешь».
– Я справлюсь, – стиснув зубы, повторил я и выдавил улыбку.
Но черт возьми… Черта на песке между тем местом, где я был и куда стремился ради Шарлотты, казалась такой длинной и глубокой, что даже я видел ее за милю.
– Если вы настаиваете, сэр, – сдалась стюардесса. – Приятно провести время в Вене.
«Я справлюсь. Просто нужно взять и сделать, как говорят в рекламе».
Я двинулся вперед, постукивая тростью перед собой и не встречая никаких преград. Венский аэропорт был колоссальных размеров. Я почти физически чувствовал, как он окружает меня со всех сторон, и от этого начинал потеть и покрывался холодными мурашками одновременно. Я не знал, как назвать охватившую меня тревогу: противоположность клаустрофобии, но с теми же оттенками паники. Из громкоговорителей над головой раздавались объявления на немецком, французском и английском. Кругом звучали разговоры, сливавшиеся в фоновый шум, хотя порой из общего гула выплывали отдельные слова и фразы, становясь громче, а после затихая, когда люди проходили мимо. Много людей. Чертовски много. Я вылетел ночным рейсом, поэтому в Австрии сейчас было девять утра. Начало нового дня. Создавалось ощущение, что в этот час в гулких залах аэропорта толпились все жители страны.
Наконец, я нашел таможню, но только когда столкнулся с парнем, стоящим в конце одной из очередей. И тогда же выяснил, что совсем не готов к такому непредвиденному испытанию. Казалось, куда уж проще: встать в очередь и ждать, а когда человек перед тобой сдвинется, шагнуть вслед за ним. Вот только как узнать, когда двигается очередь? Я практически приклеился к стоящему впереди меня мужчине, от которого пахло кожей, кофе и стерильным воздухом салона самолета. Со стороны я наверняка походил на затаившегося воришку-карманника, однако это сработало. Когда я почувствовал его движение, то сделал шаг вперед, осторожно следуя тростью за его пятками, чтобы сохранить нужную дистанцию.
Так я подобрался к началу очереди.
– Паспорт, сэр.
Я сжимал документ в руке, заранее достав его из сумки, чтобы не задерживать очередь. Я подошел ближе и попытался протянуть его таможеннику, но ударился рукой о разделяющую нас пуленепробиваемую перегородку. Чувствуя, как краснеет шея, я все же смог отыскать небольшой проем внизу, предназначенный для подачи документов.
– Вы прилетели в Австрию с деловым визитом или для развлечений?
– Развлечение, – отозвался я, хотя понимал, что это откровенная ложь.
– Есть что декларировать? – спросил он.
– Только свою гордость.
– Прошу прощения?
– Нет-нет, ничего. Извините. Мне нечего декларировать.
Я услышал, как таможенник поставил в паспорте штамп, а потом подвинул документ к моим пальцам.
– Лифты слева от вас. Приятного пребывания в стране.
Я повернул налево. По крайней мере надеялся, что двинулся в нужную сторону. Внутреннее чувство направления оставляло желать лучшего. Мое «лево» обычно оказывалось либо недостаточным, либо чересчур излишним. Я уже убедился в этом, бесчисленное множество раз обдирая голени за время жизни в таунхаусе.
Вместо лифтов я наткнулся на стену рядом с питьевым фонтанчиком. Я почти решился наклониться и глотнуть воды, чтобы показать всем, что именно сюда и направлялся, а заодно подавить жгучее чувство унижения, но подумал, что это будет слишком жалко. Даже для меня.
Я нашарил в кармане телефон, надеясь, что навигатор сможет мне помочь. Я мог бы попросить его найти ближайший «Старбакс» – они точно есть везде, – а потом узнать у бариста, где, черт возьми, выдают багаж. И даже купить кофе, если хватит смелости.
– Как добраться до «Старбакса»? – спросил я у телефона.
– Строим маршрут в… «Старбакс», – отозвался мобильный. – Двигайтесь вдоль третьего зала на северо-запад.
«Северо-запад?»
– Твою мать, – пробормотал я и принялся ломать голову в поисках очередной блестящей идеи. Мне вовсе не улыбалось бесцельно бродить по аэропорту.
Как вскоре выяснилось, австрийцы не привыкли стоять в стороне и безучастно наблюдать за мучениями беспомощных слепцов.
– Was brauchen Sie?[6] – спросил пожилой мужчина, явно обращаясь ко мне.
– Э-э-э… лифты?
– Вы американец?
– Да, – подтвердил я.
– Что вы хотите? Багаж?
– Да, получить багаж. Не подскажете, где…
– Ja[7], хорошо. Kommen[8]. – Он взял меня за руку и потянул за собой.
– Постойте… Простите. Если вы просто скажете, куда идти…
– А?
Я так и представил, что он смотрит на меня, как на идиота, который противится попытке помочь. Стоило признать, что я и вправду вел себя чертовски глупо. Ясно ведь, что правило не просить о помощи приказало долго жить, хотя я еще даже аэропорт не покинул. Я не справлюсь со всем в одиночку, и даже при содействии других людей это путешествие точно не будет напоминать прогулку по парку. Я тут же мысленно изменил третье правило: проси о помощи и прекрати каждый раз цепляться за чертову гордость.
Я вывернулся из его хватки как можно уважительней и вместо этого положил ладонь на сгиб руки, а после расплылся в улыбке.
– Лучше так.
– Хорошо, gut[9], – согласился мужчина и пожал плечами. Через десять шагов он вдруг остановился и произнес: – Rolltreppe.
Спустя наносекунду я узнал, что по-немецки это значит «эскалатор». Я чуть не потерял равновесие, пытаясь отыскать ступеньку на спускающейся вниз лестнице. Сердце ухнуло куда-то вниз, к самым яйцам. И тем не менее мне все же удалось схватиться за перила.
– Es tut mir Leid[10]. Langsamer, – продолжил мужчина. – Э-э… медленнее? Мне идти медленнее.
«Ну, если вы не против, черт возьми…»
От унижения покраснела шея. Значит, langsamer. Надо запомнить.
По двум эскалаторам мы спустились в главный зал, откуда здание аэропорта казалось еще выше. Еще шире. Мне казалось, что до пункта выдачи багажа было не меньше шести сотен миль, поскольку мы целую вечность шагали по шумному, многолюдному мини-городу, где доносящиеся со всех сторон звуки будто множились и усиливались до бесконечности. Обоняние дразнили запахи горячей еды. Я до смерти хотел выпить крепкого кофе, но сейчас об остановке не могло идти и речи. Провожатый двигался прямо к заданной цели, а мне, напуганному непостижимой протяженностью аэропорта, оставалось только подчиняться.
