Теряя Контроль (ЛП) - Фредерик Джен
Реальность больно бьет. Мне двадцать пять, а я укладываю маму спать и целую на ночь. Я думаю о том, что будет, когда эта кровать опустеет. Я останусь одна в этом мире.
Но пока это не так. Мама со мной.
Я думаю о новой квартире, но мысли ускользают от меня.
Глава 5
В обеденный перерыв я оказываюсь в Сохо. Хотя собиралась поехать прямо в «Гансеворт» к Йену, но проезжая по Ленгсингтон-авеню, я останавливаюсь перед рядом своих любимых магазинов. В одном из них — «Bondoir» — продают кружевное белье ручной работы, подобного которому у меня никогда не будет. Рядом с ним находится «UrbanAdventures», где торгуют голландскими шоссейными велосипедами, ради одного из которых я бы продала свою левую руку, хотя не уверена, что моей руки хватит на покупку даже переднего колеса.
Я должна быть не здесь, а у Йена на один квартал выше, вместо того, чтобы крутить задницей перед вещами, которых мне никогда не видать. Каждый день, что мама проводит в этой проклятой квартире, она все больше закрывается в себе. Сегодня утром она отказалась вставать с постели. А я не могу придумать причину, по которой он должен взять меня на работу, ведь даже не знаю, что это за идиотский проект, где требуется хорошая память, и надо притворяться кем-то другим.
Возможно, я должна нарядиться в костюм клоуна? Доставить поющую телеграмму? Я сделаю, что угодно. Сегодняшним утром я и так себя плохо веду. Вдобавок, я играю в игру «как увернуться от машин». Моя мама убила бы меня, если узнала, сколько перекрестков я пересекаю за пятнадцать минут. Может, расскажу ей, когда вернусь домой, посмотрим, смогу ли ее рассердить.
«Привет, мам, я чуть не врезалась в двери трех автомобилей и практически была раздавлена между «мерседесом» и «бентли», а еще три такси лишились своих зеркал. Моя жизнь пролетела перед глазами и…»
Боже, что за дурацкая идея. Рассказать маме, больной раком, что я намеренно ехала, словно ненормальная по Манхэттену? Если она не попытается ударить меня, я буду разочарована.
Потирая руками глаза, я пытаюсь успокоиться. Одежда в окне выглядит великолепно — все эти кружева и шелк. Одна из «Реальных Домохозяек Нью-Йорка» неплохо отоварилась здесь, и теперь, каждый раз приезжая сюда, я смотрю на эти вещи через витражное стекло. Не знаю, зачем я мучаю себя: я ведь даже не могу позволить купить себе стринги в этом месте. Мне нечем оплатить накопленные медицинские счета, размером со снежный сугроб, но мне нравится смотреть. Нет ничего плохого в том, чтобы смотреть.
Покачивая шлем за ремешок, я настолько увлечена увиденным, что не замечаю, как рядом кто-то появляется, пока его тень не нависает надо мной.
— У тебя хороший вкус.
— О, Боже.
Я прижимаю руку к быстро бьющемуся сердцу. Это Йен. Я бы узнала этот запах и голос где угодно. Сегодня на его теле супергероя светло-серая футболка и джинсы, на ногах коричневые ботинки и большие часы на запястье. Каштановые волосы взъерошены, словно он только что вылез из постели. Приходится крепко сжать зубы, не поддаваясь желанию придвинуться и вдохнуть его запах.
— Что ты здесь делаешь, сталкер? — резко спрашиваю я.
Ему весело. Опять. Чёрт побери. Может, это его выражение лица на самом деле означает гнев? Или, возможно, у него всего-навсего одно выражение? Просто понятия не имею. Я, в конце концов, не эксперт по языку тела. А велосипедный курьер, и я отказываюсь называть себя наркокурьером.
— Я здесь, чтобы купить подарок. Не хочешь помочь мне выбрать? Обычно я даю чаевые консультанту, но эти деньги могут быть твоими.
Его рука уже лежит на двери, и я соглашаюсь, поддавшись влиянию.
— Сколько?
Проглатываю желчь при мысли о женщине в его жизни, для которой он выбирает бельё. Но прямо сейчас он предлагает мне две желанные вещи: время с ним и деньги. Интересно, это подарок для рыжеволосой владелицы магазина париков? Ревность страшна на вкус.
Он на мгновение заглядывает внутрь, а затем бросает взгляд на меня.
— Двадцать процентов от стоимости.
Офигеть! Двадцатью процентами от одной такой вещи я смогла бы оплачивать ужины в течение всей недели, если буду экономить. Я забываю о ревности и хватаюсь за возможность, показывая жестом, чтобы он открыл дверь.
— После тебя.
Продавец-консультант подходит к нам, прежде чем закрывается дверь. Она, вероятно, наблюдала за нами через витражное окно.
— Могу я вам помочь?
Она переводит взгляд с него на меня, затем снова на него, не зная, кого должна обслужить.
— Нет, спасибо, — обращается он к ней, посылая милую улыбку, от чего девушка делает шаг назад. Очевидно, это его главное оружие. Какой проницательный, и это мне больше всего в нем не нравится. Умный, высокомерный, к тому же участвует в преступной деятельности — все плохие качества на лицо.
— Выбери все, что ей может понравиться, — заявляет он, широко разводя руками.
Бюстгальтеры и бюстье различных оттенков висят повсюду, и все они сделаны из кружева. Замечаю пандус, ведущий в очередную секцию, и направляюсь подальше от консультантов.
— И что она любит?
— Хммм?
Его голос звучит отстраненно, и я понимаю это, потому что он пялится на мой зад. Прочищаю горло. Значит, он умный, высокомерный и вдобавок неверный. Он без тени раскаяния улыбается мне, и я мысленно отправляю его в колонку придурков наряду с Малкольмом. Неудивительно, что они вместе строят бизнес.
— Второй размер, — слегка прищуривая глаза, говорит он.
— Я спросила, что она любит, а не её размер.
— Разве тебе не нужно знать её размер?
Его бровь взлетает, отчего, и это я ненавижу, начинаю чувствовать себя глупой.
— Тебе нужна моя помощь, или хочется просто поспорить? — огрызаюсь я.
Его улыбка становится шире, если это вообще возможно, а в глазах появляется огонек. Или это может быть просто отблеск солнца, потому, что глаза не могут так мерцать и танцевать. Я прохожу дальше по магазину, тем самым уходя от солнечного света, который настолько яркий, что я начинаю все видеть иначе. Он следует за мной, очень близко, будто является моим верным лабрадором.
Если бы.
— И то и другое, — слышу его шепот позади меня.
Развернувшись к нему, вижу, как он хватает целую кучу вещей
— Я хочу красочные вещи, сексуальные вещи, а еще несколько удобных. Целый гардероб. Я собираюсь узнать ее, поэтому надеюсь, что ее зацепит что-то из купленного мной.
«Счастливая сучка».
— Каков мой лимит?
— Нет никакого лимита.
Конечно, нет. В отместку я набираю тонну белья. Просто прохожу мимо вешалок и выбираю все подряд. Ну, не все, но большую часть.
Он следует за мной и перебирает несколько комплектов. Его сильные, загорелые пальцы выглядят до смешного сексуально на хрупких атласных бантиках. Представляя эти трусики на себе, а его пальцы, скользящие по ним, я сжимаю бедра.
«Вот предатель!» — обращаюсь я к своему телу. — «Перестань заводиться от этого придурка-изменника!».
— Ты не могла бы примерить несколько вещей?
Он снова приподнимает бровь. Интересно, он эти взгляды перед зеркалом тренирует? Ведь каждый из них настолько идеален, что девушки готовы сбросить свои шортики прямо здесь и сейчас.
— Ты — мудак, ты ведь знаешь это, да?
— С чего бы?
— Потому что флиртуешь со мной, покупая нижнее бельё для другой женщины. Это определение слова «мудак». По правде говоря, если ты поищешь его в словаре, твое лицо, скорей всего, будет там.
— Я мог бы покупать белье для своей мамы, — мягко отвечает он.
«Господи, этого парня ничто не берет?»
— Тогда у вас с мамой странные отношения.
— Наверное, я сегодня Эдип вместо Бэтмена?
Тупо смотрю на него, ведь я без понятия, кто этот чертов Эдип. Никогда не слышала про этого парня. Полагаю, так лучше. Безопаснее.
Консультантка лучезарно улыбается нам.
