Карабинер - Элен Форс
- Я говорю правду! — Восклицаю с надрывом. — Вы можете проверить рейсы из Москвы и убедиться в правдивости моих слов. Помогите мне, пожалуйста, выйти и восстановить документы.
— Вы все говорите одно и тоже, сучка. Наркотиками Вас накололи силой, проституцией заставили заниматься силой. Какие же вы все бедные и несчастные. — Хмыкает тот, что ущипнул меня. Низкорослый шатен поднимается из-за стола и подходит ко мне, выписывает унизительную пощёчину и наматывает мои волосы на кулак. После чего прижимает пылающей щекой к столу. Любой рывок и он сорвёт мне скальп. Больно дышать, не то что шевелиться.
— Отпустите меня, пожалуйста. — Прошу его, пытаясь побороть адскую боль.
— Как же Вы меня все бесите… — Он ударяем меня лицом о стол, никто не пытается его остановить. — Грязные шлюхи…
Кто-то расстёгивает мне лифчик, он падает и ладонями прикрываю грудь, взвизгиваю, испытывая бешеный адреналин от мысли, что меня могут изнасиловать прямо здесь.
— Давай мы тебя все выебем? А? — Спрашивает мужчина. — Если хорошо постараешься, спишем, что при тебе были наркотики. Скостят срок. Отсидишь только за проституцию.
— Я. Ни. Сколько. Я. Же. Сказала. — Лепечу слабо, задыхаясь от страха. Кажется, я слышу звон пряжки за спиной. — Я не проститутка!
— Вы все так говорите. Слушать неинтересно. Лучше поработай ртом в другом направлении.
Дверь открылась, и я услышала тяжёлые шаги, уже знакомый парфюм окутал меня тонкой вуалью.
— Хватит. — Короткий приказ был выполнен сразу, меня отпустили. Корни волос ныли после такого захвата. Я подняла глаза полные слёз на своего спасителя. Надо мной стоял Карабинер с пледом в руках, он кинул им в меня, а у меня не было даже сил поймать его. — Есть дела поважнее. Заканчивайте тут.
— Зейд, не порть малину, дай закончить с девочкой. Свежачок же. — Моя разыгравшаяся фантазия кричала, что он говорит не о допросе. Полицейский на полном серьёзе хотел отыметь меня прямо тут при всех. И никто не был против.
Я посмотрела на Карабинера умоляюще. Наверное, в этот момент я была готова упасть к нему в ноги и молить о защите. Любое его условие за помощь.
В чёрных глазах царило безразличие к моей судьбе, он выполнял свою работу. Одной шлюхой больше, одной меньше.
Зейд. Необычное имя для итальянца. Хотя, и сам мужчина не особо был похож, в нём было что-то арабское, необузданное и грубое.
— Мне повторить? — Все содрогнулись, испугались повторения. — Вы врача ей вызывали?
— Вставай. — Просипел недовольно полицейский и поднял меня на ноги вместе с пледом, который я прижимала к себе. Казалось, что от него исходит запах Карабинера. Я жадно нюхала его и давилась слезами. Вид у меня жалкий. — Двигай булками.
— Помогите мне, прошу Вас. — прошептала одними губами. — Вы можете проверить мои слова и убедиться, что я говорю правду.
— Дайте ей одежду, не будет же она в камере сидеть так? — вместо этого интересуется Карабинер, говорит так, словно нет меня здесь. Не существует. Такой же, как все. Почему я вообще решила, что он захочет помочь мне?
Глава 7. Тюрьма
— Лучший способ защитить себя, найти покровителя. — учит меня Марина, помогая смыть мне макияж и кровь с лица. Видок у меня тот ещё. Если бы из знакомых увидел кто, не поверил бы, что это я. — Иначе перетрахают тебя все, у кого стоит и у кого нет — тоже. На тебе клеймо проститутки, жалеть никто не будет.
Марина была моей русской сокамерницей, которую задержали за мошенничество в крупном размере и эскорт. Насколько я поняла из её слов, она обманывала богатеньких итальянцев, вымогала у них деньги. Девушка была очень болтливой и быстро обрисовала мне ситуацию в камере и в тюрьме в целом.
Камера, куда меня привели, было на пять женщин. Сейчас в ней были три итальянки и мы с Мариной. Итальянки смотрели на нас как на мусор, толкались и обзывались на итальянском, называя нас подстилками.
Марине на вид было максимум лет двадцать пять, она слабо напоминала заключенную. Девушку была в спортивном костюме с маникюром и безупречной укладкой. Не каждая заключенная могла себе позволить так выглядеть.
— Их действия противозаконны… — Когда меня привели, Марина сразу всё поняла. Сказала, что такие допросы тут не редкость и мне ужасно повезло, что меня всё-таки не отымели. — Они не имеет право трогать нас. За это мы можем подать на низ в суд.
За то, что меня не успели изнасиловать, пожалуй, стоило благодарить черноглазого Зейда. Он вернулся очень вовремя.
— Ты совсем блаженная что ли? — Марина выгибает брови. Отчасти я с ней согласна, моя доверчивость губит меня. Я живу в каких-то розовых очках, считая, что в мире правит закон и справедливость, а как показывают события последних дней, это далеко не так. Пора приземляться. — Видишь девушку кучерявую? Это Сюзанна, она тоже из наших только давно тут сидит, попалась на сбыте. Её местные полицейские водят обслуживать особых клиентов в мужских камерах. За это ей конечно дают некоторые поблажки, но и влагалище ей уже зашивали третий раз. Если не хочешь также, то найди поскорее кого-нибудь себе…
«Наших». Как меня коробит это слово. К «нашим» я себя никак не относила. Мне физически было неприятно, что теперь я относилась к касте проституток.
— У тебя тоже есть покровитель? — я словно попала в новый дивный мир с непонятными для меня правилами. Везде обязательно нужно было перед кем-нибудь раздвинуть ноги. Словно мироздание сводилось лишь к одному.
— Конечно. — Марина загадочно улыбается. — Мне достался самый лакомый кусочек. Думаешь, почему меня никто не трогает? Да и он обещал мне помочь и скостить срок. Может быть, даже штрафом отделаюсь.
Мне трудно было понять, могу ли я верить Марине, потому что я видела её в первый раз, поэтому лишь поблагодарила её за помощь, переоделась в выданный костюм и забралась на свою кровать, сразу отвернувшись к стенке. Разговаривать о покровителе и туманных перспективах не хотелось.
Оставалось надеяться на право на государственного адвоката, мне должны были предоставить возможность кому-то позвонить. Свой звонок я собиралась потратить на посольство, нужно было только раздобыть номер. Я верила, что завтра смогу как-то исправить ситуацию;
Но к моему разочарованию меня не вызывали больше на допросы и смеялись в лицо, когда я заговаривала о правах, адвокате и звонке. Мужчины постоянно пытались потрогать меня и зажать у стенки, приходилось бегать и изворачиваться, чтобы не оказаться ни в