Мой Ангел (СИ) - Амели Хоуп
— Я не припомню, чтобы ты что-то у меня спрашивал, — и принимает более расслабленную позу, вальяжно опершись на спинку стула. Вот, об этом я и говорил. Оба не прошибаемые. — Можешь, пожалуйста, повторить? — И сразу же отвернувшись от меня, обозначив тем самым, что можно и без повторений, поскольку ей не особо интересно, она подзывает к нашему столику официанта и делает свой заказ, пока мои желваки ходят туда-сюда.
А после, дождавшись, когда он уйдёт с её списком блюд, мы продолжили разговор на том же месте, где и остановились.
— Правда, мне нужно это озвучивать? — Немного подаюсь вперёд, может так у меня получится в её глазах разглядеть каплю сожаления, а то от её наглости меня всего разрывает изнутри. — Ты считаешь, у меня к тебе никаких вопросов не может быть? Ну конечно, — тут же отчаливаю обратно назад и скрещиваю руки в замок, — откуда им взяться-то? Да, Ритусь?!
— Маргарита, — с циничным выражением лица поправляет меня, — а лучше Маргарита Дмитриевна, мы же всё-таки с вами на деловом ужине, Максим Сергеевич, — говорит, вскинув брови и морща свой лобик. — И я правильно поняла, вы вместо Константина будете? А давно вы заделались в благодетели, интересно? — И начинает поглаживать свой подбородок, словно действительно бы послушала душераздирающую историю моего прихода в благотворительность.
— Совсем недавно, — ставлю локоть на стол и упираю голову о руку. В такой позе легко представлять или вспоминать, как раз последним я и займусь. — На одном из благотворительных вечеров на меня произвела неизгладимое впечатление речь девушки, побудившей во мне желание сделать что-то по-настоящему ценное в этой жизни — не убивать в людях любовь, а дарить им её вместе с надеждой и верой на лучшее. Однако выясняется, что этой девушке самой бы этому подучиться, а то на словах мы все герои и благодетели.
— Я думаю, вы сделали предвзятые выводы. Тем более, я вам так скажу, не внеся в работу фонда ни копейки, можно принести ему больше пользы, чем туда таскаться с денежными мешками.
— Говоришь значит, что я бесполезен, и фонду не нужны мои деньги? — Прикладываю ладонь к уху, увеличив порог слышимости в чужой речи иронии, сарказма и замечаний в свою сторону.
— Говорю, чтобы вы скорёхонько исчезли из моей жизни, прихватив с собой ваш договор, — острой струёй метит мне прямо в барабанную перепонку.
— По части исчезнуть, кажется, тут у нас вы специалист, — никак не в силах сдержать желчную усмешку. — И неужели вы, Маргарита Дмитриевна, готовы пожертвовать чьими-то жизнями, лишь бы мне насолить? Сильно же вас поглотил эгоизм: практически до самых ног, — вздымаю руки от её безразмерной человечности и благодушия.
— Какой же ты придурок, Макс, — вновь срывается с места, но на этот раз я её отпускаю. Скатертью ей дорожка. Хорошо поговорили по душам. Аж словно на сердце целый флакон бальзама вылили. И никакой боли, съедающей тебя все эти годы.
— Какой есть, — кидаю ей в спину. Усталость от не нужных игр берёт надо мной и моим ртом верх. — И хватит играть в героя, позвони своему благоверному пусть к выходу пригонит твою трость.
На что она оборачивается, но во взгляде я увидел не то, чего ожидал. Её глаза были один в один с теми, что были в моём отражении в зеркале. В них печаль, боль и та же усталость.
Глава 8. Маргарита
— Ты мог предупредить? — Потуже затянув пояс шёлкового халата, с недовольством заявляю чуду, завалившемуся в квартиру утром. Сидит себе на кухне и спокойно чаёк попивает, словно рядовая ситуация.
— С каких это пор? — Проморгав глазами от мимолётно возникшего удивления, Рома соскакивает с барного стула и принимается намывать использованную им чашку, как ни в чём небывало.
Я-то точно знаю с каких это дней появилось это правило — вот с таких, и пробормотав это так, что слышно было, наверняка только мне, я направилась в ванную комнату: помыться, умыться и собраться на работу.
Сегодня первую половину дня постараюсь полностью посвятить делам фонда, поскольку из-за недавно пройденного контрольного концерта в балетной школе, всё своё время и все силы я оставляла там, и лишь маленькие крошки времени доставались благотворительной организации. Это надо восполнять.
— Тебе, как обычно, латте? Или что-то другое? И да, кстати, доброе утро! — Рома успевает сказать до того, как я скроюсь в ванне, не забывая при этом бросить острый крючок, ответно поддев меня за мою резко выброшенную при встрече реакцию.
Кроме латте, я с утра могу выпить лишь стакан воды. Другие напитки в утреннее время я всегда отметаю по ряду причин, но первая из них, конечно — это их бесполезность в борьбе с моим спящим организмом. Спрашивая у меня о моих сегодняшних предпочтениях, Рома дал понять — с тобой творится что-то неладное, и уточнение здесь явно не помешает.
Он прав. Но на его месте я была бы осторожней и не разгоняла мою кровь ещё сильнее. Не знаешь с какой отдачей обратно может прилететь. Хотя эта сторона Маргариты Дмитриевны ему до ранее не была знакома.
— Ничего, — кричу в узкую щель и умудряюсь при таком разгоне смачно хлопнуть дверью. Тем самым предупредив, что занято и нечего сюда ломиться с круглыми глазами, мол, я не знал, что ты тут.
Встаю под струи холодной воды и стараюсь пробудить каждую клеточку своего тела, которому явно нравятся короткие забеги в виде короткометражных снов под утро. Но ко мне претензий быть не должно, я делаю всё от себя зависящее. После той самой встречи, я удивлена, что мне в принципе удаётся сомкнуть глаза. Потому что при таком положении век, ко мне тут же приходил один и тот же образ и, воинственно привставший передо мной, никак не стирался. Ни частое смыкание век, ни размахивание рук — ничего на него действовало.
Запустив пальцы в волосы, я начинаю мягкими движениями массировать кожу головы. С появлением лёгкого головокружения, я перехожу с головы на шею и тщательно проминаю её заднюю поверхность.
Наношу небольшое количество геля с ароматом ежевики на ладонь и равномерно распределяю по своему телу, начиная с плеч и медленно опускаясь вниз.
С каждым движением я ощущала, как напряжение и стресс уходят прочь, а кожа под
