Ретроградный меркурий (СИ) - Рам Янка Янка-Ra
- Тогда ты должна понимать, - наклоняется, шепчет мне в ухо. - Что я люблю игры в треш! И мне нужны игроки в команду, у которых нет ни одного тормоза, кроме моей команды “фу”. Поиграем?..
Вот и на мою голову маньяк?
- А если Вы, Алишер, проиграете?
- А я ни разу не проигрывал… - шепчет он.
Чувствую его дыхание на шее, прижимается губами к моей коже.
Дергаюсь.
- Сидеть! - как собаке бросает мне.
В уши долбит пульс, едва держу себя в руках, чтобы не долбануть ему локтем в лицо.
С разворота!
Со всей силы!
- Хочешь, чтобы был висяк, “только тотальное осмысленное рабство”.
- Товарищ майор, у вас проблемы с сексом? И денег на шлюху нет? Я могу занять… - вытираю демонстративно шею.
- Глупая ты ещё, Диляра. Я это сделал не потому что мне хотелось, а потому что тебя ломало… - усмешка. - Мне нужно было, чтобы ты позволила. И ты… позволила.
Ррр!
- Сработаемся. Так что - висяк?
- Висяк…
Этот бой я проиграю. А войну мне проиграть нельзя!
- Умница, - моргает мне. - И не переживай так… Со временем, я научу тебя получать от этого кайф. Обещаю.
Останавливается в дверях.
- У нас сегодня оперативное сопровождение. Будь в вечернем. Заеду часов в десять. Табельное - с собой.
В разбитом состоянии, не понимая как правильно поступить, я выхожу из здания.
Ивану сказать - сразу нет! Ему крышу сорвёт, непредсказуемо, чем закончится. Ванечка порывистый…
“Ивана мне не смей топить!” - звучат в голове слова Виктора.
Вот это я попала…
Мысли мечутся, не вижу ничего. На крыльце встречаю пожилую коллегу из своего бывшего отдела по защите свидетелей на крыльце. Ветер развивает волосы, мешая говорить. Терпеть не могу распущенные.
- Всё. Я официально на пенсии.
- Поздравляю! В каком звании вышли?
- Майор.
- Отлично.
Для женщины из “защиты”, это хороший вариант. Можно сказать - потолок. Это и мой потолок бы был.
Звёзд тебе захотелось, Зольникова?
Да нет… Скорее быть в деле. Потенциал хотелось реализовать. Но звёзды тоже хорошо…
Ну, вот, сейчас реализуешь! Овчаркой дрессированной у социопата[1].
- Говорят, ты под Питерских пошла?
- Так вышло, что вакансии оперов были только там.
- Зря.
- Почему?
- Когда хотят утопить питерское руководство, туда едут наши, когда хотят утопить наше московское руководство… Сама понимаешь - “Питер” едет к нам. Нахера тут ещё нам питерские опера. Своих что ли мало? Грядет смена власти и репрессии. Ладно, давай…
Пожимаем руки.
Мой мозг плавится от перегруза.
Блять!
Лучше бы реально родила.
А сейчас не соскочишь.
Ищу взглядом тачку на стоянке. Вспоминаю, что она в ремонте. Передо мной останавливается Мансуров на своей.
- Диляра… Садись. Подброшу.
Мне хочется достать табельное и выстрелить ему в лицо.
- Спасибо, товарищ майор. Но я…
- Как хочешь, - перебивает меня, теряя интерес.
Когда он отъезжает, вижу Ивана. Встречает меня?
Я редко чувствую себя слабой. Практически никогда. Только если на весах не я, а кто-то из родных. И сейчас на весах не я. И я как будто без кожи… Уязвимая, беспомощная.
Сажусь к Ивану.
От него разит ревностью. Поцелуй на моей шее горит!
Господи, Ванечка… Ну какая к чертям ревность? Ты, видишь, я душу за тебя продать готова?!
Ловлю его лицо в ладони, прижимаясь губами…
Люблю тебя, Зольников!
Не раскачивай лодку, пожалуйста… Я и без этого тону.
Глава 10 - Развод
Нам сносит башни с порога.
Я это обожаю!
Насколько Яра сдержана в реале, настолько же горяча в койке.
И да, конечно же мы оба иногда устаём, и трахаемся временами только с утра, как слепые сонные котята - лайтово и быстро. Это тоже кайф…
Но сегодня не тот случай! Мы голодные, эмоциональные, жадные…
Я люблю начинать, когда она сверху. Сдаваться ей. А финалить люблю, наоборот, загибать и драть ее как кошку.
Как пьяный, млею от ощущений ее влажной тесноты, пока она скользит, плавно двигая бедрами. Это прямо моё-моё!
Ее ладони по-хозяйски опираются на мои грудные мышцы.
Красиво изгибаясь, прижимается языком к солнечному сплетению и вылизывает меня, ведя языком вверх… По соску, шее… Кусает за мочку.
- Мм… Р-р-р! - тихо урчу я от удовольствия, интенсивно вколачиваясь в нее снизу.
И она поднимается, демонстрируя мне как залипательно подпрыгивает ее задорная высокая грудь от моих толчков.
Мы смотрим друг другу в глаза. Замедляюсь, снова утекая вместе с ней.
- Люблю тебя… - беззвучно двигаются ее губы.
Эйфория…
Я знаю каждый миллиметр ее тела. Обрисовываю крутые формы руками.
Взгляд натыкается на огромный, цветущий синяк ниже бедерной косточки, практически в паху. Сразу же всплывает перед глазами ее бой на ринге с этим майором.
Зажмуриваюсь, пытаясь отогнать от себя волну возмущения и не запороть нам секс. Но, блять, накрывает.
Переворачиваю ее, срываюсь в жёсткий трах, выплескивая свои психи. Соприкоснувшись языками, кончаем, вздрагивая и сжимая крепче друг друга. Она первая, я - следом, от ощущения ее скользящих коготков по всем чувствительным точкам.
- Я люблю тебя… - шепчу ей в рот.
Не давая договорить, ловит слова губами, прикрывая в истоме глаза.
Яра редко нежничает… Чаще - игривая и кусачая. Поэтому, я особенно взлетаю от таких моментов.
Незаметно бросает взгляд на настенные часы.
- Быстро, да? - играю ей бровями. - А нехрен меня морозить…
Сползаю по ее телу ниже, прижимаясь щекой к синяку.
Урод он… А если она беременная?..
- В душ отпустишь меня? - мурлыкает тихо.
- Нет… Ещё хочу.
Ощущаю, как она беззвучно вздыхает.
- Вань…
- М?
- Я вернусь, и мы повторим. Ладно?
- Тогда, я с тобой, в душ. Там и повторим.
- Вань… - виновато. - Я, на самом деле, уже опаздываю. Мне собраться нужно.
- Куда это? - приподнимаюсь.
- Работа… Оперативка…
Падаю на спину.
Чо та, блять, как-то мы поменялись ролями в нашей семье. Она куда собирается свалить на ночь по работе, а я в минуте от того, чтобы закатить скандал на эту тему.
Дотягиваюсь до сигарет. И курю, лёжа навзничь.
Яра будет сейчас рычать.
Но мне плевать. Потому что я очень пытаюсь этот скандал не закатить. И сигарета мне в помощь! Чтобы уравновеситься как-то, и выдать ей спокойные, сухие, обоснованные претензии.
Звук бегущей воды, потом шум фена…
Бросаю сигарету в стакан, оставленный на тумбочке. Тянусь за следующей.
Смотрю в потолок, на то, как клубится дым, и слушаю, как открываются и закрываются шкафы.
Яра не рычит. Молча приоткрывает балкон.
- У меня есть что сказать.
- Давай, когда я вернусь.
- Нет.
Слышу, как красится возле зеркала.
- Мне неприятно, что какой-то мужик делает тебе больно, и я не имею морального права разбить ему табло.
- Вань, я сама разобью. Обещаю.
- Мне неприятно, что кто-то решает где и как ты проводишь ночи.
- Многие люди работают в ночную смену, это не трагедия.
- Мне неприятно…
Накаляюсь еще сильнее, поднимаясь на локтях.
- Оо! - дёргается мой глаз.
Яра в вечернем черном платье с высоким вырезом на бедре, натягивает чулок.
- Ночная смена? Элитной шлюхой? - взрываюсь я тихо, теряя тормоза.
- Зольников, края не теряй, - рассерженно.
- Это что за “оперативка” такая, м?
Опираясь спиной на стенку застегивает высокий бежевый сапог, облегающий ее ногу как вторая кожа.
- Так надо.
Кладёт в дамскую сумочку ствол, предварительно проверив магазин.
- Кому надо?
- Иван! - рявкает на меня. - Хватит. Просто… поддержи меня немного!
Встаю с кровати,
- В чем поддержать? В ночных выгулах с шефом? Или ты не с ним?
- С ним, - оскаливается на меня.
В груди моей атомные взрывы. И если я их сейчас не выплесну наружу, то меня к хуям разнесет.
