Любовь и Боль (СИ) - Стеффи Ли
— Мама, что ты такое говоришь? — стараясь улыбаться, Беатрис Гарсиа ставит на стол бокал красного вина.
— Говорю, что вижу. Не мешай. — бабушка достает еще две карты. — Три женщины вокруг тебя. Ту, что небом предначертана обидишь. Ох, сильно обидишь — она бросает недовольный взгляд на карты, а затем и на меня. Сейчас герой ее сериалов приносит ей разочарование.
Одна за другой появляются еще три карты.
— Ох! Тебя ждет испытание и нелегкий выбор. Если сможешь верно поступить и все исправить, тогда судьба исполнит твое желание. А не сможешь, проживешь вполне сносную жизнь, да не с ней…
— Вы все сделаете правильно! — заверяет рядом Беатрис.
— Не верю я, что кто-то один нам послан судьбой. — говорю я и с улыбкой на губах спрашиваю. — А красивая она, там, — указываю взглядом на карты, — Не видно какая?
— А чего спрашиваешь, если не веришь? — хитро улыбается бабушка. — Не веришь, а я говорю, что судьба тебе очень сильное чувство посылает. Много страсти вижу. И боли. И настоящей любви. — прищуривается. — Для тебя самая красивая будет. Самая.
Сидя в машине, я мчу домой по фривею. Сообщения от Зоуи мелькают на экране сотового. Ночь, спустившись на город, выводит на откровенный разговор и будит во мне странные вопросы.
Я никогда не верил в сказки про предначертанных друг для друга и всю эту туфту про половинки. В мире столько людей, ты найди того, с кем будет комфортно и хорошо в постели, чего еще надо? Но ночь спорит со мной и слова бабушки эхом шелестят в голове.
Для тебя будет самая красивая…
Глава 5
Хлоя
Мои вещи собраны. Лизи, напевая один из недавних хитов радио, выносит мой рюкзак, всем своим видом показывая и подчеркивая — отступление невозможно.
Будет неправдой сказать, что я не хочу провести месяц с подругой в огромном доме Стилов, в котором отдельная ванная предусмотрена практически в каждой комнате, а кухня своими размерами может потеснить наш с бабушкой первый этаж. Еще там есть два бассейна, один расположен снаружи, а второй внутри, спортзал, хамам и настоящий домашний кинотеатр.
Все это видится мне раем, но все же немного неловко перед ба. Ощущение, будто я бессердечно кидаю ее здесь одну, а сама иду наслаждаться чужой роскошной жизнь.
Бабушка с самого моего детства умеет читать мои мысли. Она притягивает меня к себе для крепкого объятия и иронично шепчет:
— Деточка моя, ты почему так любишь себя накручивать? Или ты уезжаешь на другой континент? Нет? Вроде твоя ба не рехнулась, и дом нашей Лизи тоже находится в Саннивейле.
— Да, но… Ты будешь здесь одна, — чувство вины никак не желает отступить.
— Я точно обижусь на тебя, если ты не поедешь и не оторвёшься, как следует. У меня есть Тамара и Энн. А ты можешь навещать меня в любое время. Или ты надумала исчезнуть и даже не писать мне письма?
— Так вы тоже можете пожить с нами! — восклицает появившаяся в дверях Лизи.
— Нет, — смеется ба. — Вы же не станете устраивать вечеринки, будь я там. Ты лучше скажи, позаботишься о моей внучке? — спрашивает у моей подруги. И так всегда. Словно я маленький ребенок, а Лизи мой великовозрастный опекун.
— Ни о чем не волнуйтесь, — хитро улыбается блондинка. — У меня наполеоновские планы.
— Все, тогда я спокойна! Езжайте! Может, как-нибудь заеду к вам в гости и приготовлю домашней еды.
— Отличная идея! — радостно соглашается Лизи.
А ведь мы все втроем знаем о Клоде, их поваре, приезжающем в особняк Стилов три-четыре раза в неделю.
*
Пристегиваю ремень безопасности и наблюдаю в окне за удаляющимся домом.
— Ты сидишь с таким выражением лица, словно твою ба решили родительских прав, а тебя увозят от нее против воли. Еще слезу пусти. — иронично заявляет Лизи. — И не смотри так на меня. Тебя удочеряет потрясающая во всех возможных смыслах девушка.
— А почему ты, кстати, не поехала к своему дяде? — вспоминаю вопрос, который хотела задать ей еще вчера.
— К дяде? — выгибает бровь, а затем резко сигналит другой машине, восклицая, — Да куда ты прешь, дебил! Давно купил права?!
— Вроде дядя, да. Тот, к кому ты ездила почти каждое лето. Какой-то замкнутый тип.
— Путаешь, — беззаботно смеется подруга.
Но я не путаю. Совершенно точно она говорила, что ее дядя страдает некой социофобной болезнью. Именно поэтому Лизи сама его часто навещает.
— Ну… Может, не дядя. Ты за все годы нашей дружбы ни разу не сказала точно, что он тебе за родственник. — а я никогда не настаивала, прекрасно подмечая, как этот вопрос не нравится Лизи. И как она всячески пытается его избежать.
— В этом году я решила все немного переиграть, — уклончиво выговаривает наследница Тру Голд. — Просто обещай быть рядом со мной весь этот месяц?
— Что? К чему эта просьба? Мы же и так едем к тебе!
— Мало ли что взбредет тебе в голову. Я должна быть уверена. Обещай!
— Мне надо как-то насторожиться? — недоверчиво смотрю на ту, от которой никогда не знаешь, чего ожидать.
— Со мной всегда надо быть настороже. Но ты безоговорочно доверься и обещай. Иначе разобьешь мое сердце. — поворачивает на меня слезливые глаза.
— Обещаю, балбеска Лизи. — улыбаюсь ей в ответ.
*
Когда я перешла в школу Бишопа, первые полгода были для меня самыми тяжелыми. Мне не легко находить общий язык с новыми людьми. Если Лизи удается всего за пару минут собрать вокруг себя целую толпу в совершенно новом месте, то я из тех, кто тихонечко сядет в углу и будет молча изучать глазами. И так всегда.
Мне ближе роль зрителя, незаметного наблюдателя за действиями и эмоциями окружающих. Все это копится и упорядочивается в моей голове, помогая в дальнейшем выплескивать себя на бумаге и создавать героев с их сложными характерами.
Переход в новую школу не принес моему характеру изменений, не раскрыл меня с новой стороны, как это часто происходит в кино, а только еще плотнее закрыл на внутренние замки.
Не самая популярная девочка в классе по имени Ума с готовностью стала ходить со мной в качестве подружки, и я была совсем не против. А потом мы несколько раз столкнулись с Брендоном в столовой, увлеченно провели время за разговорами и как-то незаметно сдружились. Тогда-то
