Желать надо осторожно (СИ) - Колибри Клара

Он немного подвинулся, но так, что весь по-прежнему оставался в тени. Меня почему-то потрясывало, и не очень надеялась на счастье вновь оказаться в родной квартире. Когда же это случилось, поняла, что совсем не помнила, как дошла до подъезда и как поднялась в лифте на этаж.

– С ума сойти! – прижалась спиной к закрывшейся за мной двери квартиры. – Что это было?! Может, маньяк, какой?! Отчего-то ведь я испугалась до смерти. Свят, свят!

Повернула голову все к тому же зеркалу и заглянула в него. На меня смотрели глаза полусумасшедшей особы с растрепанными волосами и пылающими щеками. Тут же почувствовала потребность умыться. Стоя над раковиной, долго брызгала себе в лицо, смочила шею и даже грудь. Вроде стало легче. После перенесенного испуга, думала, не засну вовсе, но оказалась не права. Как повалилась в кровать, так и выключилась сразу.

А утром я чуть не проспала. Вскочила, заметалась, спешно перекусила, схватила вещи и покатила чемодан к лифту. Когда выходила из подъезда, по привычке втянула голову в плечи, ожидая окрика кого-то из возмущенных соседей. Но все было тихо. Подозревала, это оттого, что час был очень ранний, и все еще спали. Потом покрутилась на месте в поисках Вовки и заметила его в дальнем конце двора, рядом с моим Фордом.

– Привет, – поприветствовала его, не дойдя метра три.

– Да, бампер на выброс. Но это ничего. Не так дорого и обойдется, – обрадовал меня вместо приветствия. – Если хочешь, я звякну одному своему другу, чтобы занялся твоей машиной.

– Звякни. Ну, что, поедем уже?

– Да. Давай чемодан. А это что? Вижу, что сумка. Что в нее натолкала? Кирпичи? Сладости и выпечку? Ты на сколько дней едешь? Помню, что встречать тебя должен через две недели. Неужели, все слопаешь к тому времени?

– Не одна я, с Катькой. Она поможет.

– Это хорошо, что не одна. Присмотрите друг за другом. За ней надо заезжать, или ее муж довезет?

– Поехали сразу на вокзал. Мы договорились встретиться в купе. У нас у каждой билет на руках.

Поезд не мог стоять на перроне долго, поэтому я немного волновалась при посадке, успеет ли Катерина. Сама приехала вовремя, а ее все не было. Мои вещи уже лежали в купе, а я паслась у вагона, высматривая подругу. И больше даже не ее саму, а ее долговязого мужа, что должен был сопровождать отъезжающую. Обычно его голова всегда возвышалась над толпой и служила нам с подругами хорошим ориентиром в вокзальной толчее и суете. И я все глаза просмотрела, а его не видела. Тут еще и проводница дважды уже предложила мне пройти в вагон и занять место, а Катьки все не было.

– Не волнуйся ты так! – сказал Вовка, целуя на прощание в лоб. – Все образуется.

– Как же оно образуется, если я одна должна ехать? – состав лязгнул каким-то железом, а мое волнение достигло высшей отметки.

– Ты садись, давай, и там разберетесь, – недолго думая, мой друг сгреб меня в охапку и, легко подкинув на руках, поставил сразу на верхнюю ступень лестницы в тамбур. – Может она в последний вагон заскочила. Мы-то с тобой у головы стоим.

Вовка закурил и, пуская дым вверх, неспешно вышагивал по перрону вслед за тронувшимся с места вагоном.

– Девушка, отойдите от двери, дайте мне ее закрыть. Вы что, вывалиться хотите? Отойдите, я вам сказала! – проводнице удалось меня оттеснить и захлопнуть перед носом дверь.

За стеклом Володька изображал телефон, звони, мол, если что, и успел помахать на прощание рукой, прежде чем скрылся из поля зрения.

– Девушка, не стойте здесь. Пройдите на свое место и приготовьте билет. Вы меня слышите?!

Делать было нечего, я поплелась в купе. Идя по узкому коридору, устланному ковровой дорожкой, выглядывала в каждое окно, и сама не знала, кого ждала там увидеть. А потом меня вдруг посетила мысль, что если я Катерину просмотрела, и она сидела сейчас в купе, и меня ждала. Бред, конечно, но сердце так заколотилось в груди, а ноги сами понесли меня к заветной цели. Дернув за ручку, я рывком откатила дверь и уставилась в пространство купе, ожидая чуда. Оно явилось, но не в образе моей подруги, а чернело формой морского офицера. Он в тот момент укладывал дорожную сумку на верхнюю полку.

– Здравствуйте, – заулыбался мне офицер. – Значит, мы вместе едем до Питера?

– Как это вы здесь оказались? – не успела договорить, а уже пожалела о своих словах, да еще тон был таким недружелюбным.

– Обыкновенно. Показал билет, зашел в вагон, – по-прежнему демонстрировал добрую улыбку мой попутчик, вот ведь еще, человеколюб попался. – Давайте знакомиться. Я, Иван. А вас как звать, величать?

– Величайте Викторией Витальевной, – ничего не могла с собой поделать, настроение было на нуле.

– Вы завтракали сегодня, Виктория Витальевна? Я вот не успел. В этом городе гостил два дня у друга. Вчера отмечали мой отъезд, засиделись, утром чуть не проспал, пришлось обойтись без завтрака. Надо спросить у проводницы, как у них здесь с вагоном-рестораном.

– Не надо, – буркнула я. – У меня все с собой есть. Вот, сумка. Угощайтесь.

Извлекла из объемного пакета и поставила на стол всякую всячину. Моряк оглядел изобилие закуски и, как цирковой фокусник из рукава, извлек неизвестно откуда бутылку коньяку.

– Завтрак у нас с вами будет, Виктория Витальевна, на славу.

– Я до двенадцати не пью, – моя вредность еще требовала выхода, и очень хотелось и с его лица убрать улыбку, которая была в тот момент как приклеенная.

Могла бы, конечно, вежливо извиниться и отказаться, наплести чего-нибудь политесного тоже могла бы, на худой конец, просто сказать нет и точка, но плохое настроение от полетевшего кувырком отпуска так и жгло изнутри и подталкивало на грубость.

– Я тоже, не часто. Только вижу, что сейчас коньячок очень даже кстати придется.

Его многозначительный взгляд в мою сторону говорил о том, что был в курсе, что не дождалась подруги и теперь вынуждена была ехать без нее.

– Говорите, два дня гостили у друга?

– Да. Совершенно верно.

– Вчера провожались?

– Конечно, – он сложил брови домиком и напоминал мне веселого мальчишку.

– А позавчера, стало быть, встречались?!

– Ха! В самый корень.

– Выглядите, однако, ничего. Свежим и веселым.

– Так ведь, морской волк! Нас, моряков, ничто не берет. Вы бы, Виктория Витальевна, не дулись и не хмурились. Этим горю не поможешь. Присаживайтесь, и будем как дома.

Пока он деловито расставлял все на столе и доставал пластиковые стаканчики, я решила снова, уже в который раз, набрать Катькин номер. Тот по-прежнему был в недосягаемости. Набрала Светкин. Телефон оказался занят. От безысходности решила позвонить Иринке. Эта была тут, как тут.

– Ты где? Ты как? Ты с кем? Когда? Что? Зачем?

За пять минут столько мне всего наговорила, но про Катькино молчание ни слова, ни полслова не сказала. Пришлось отключить телефон совсем, потому что сбросить ее номер оказалось мало, у нее находились новые вопросы, и она вновь и вновь перезванивала и задавала их. А мне совсем не хотелось отвечать, я от всего этого устала.

– Давайте, Иван! – окликнула его, получилось резковато, мобильный при этом зашвырнула в дамскую сумку.

– Что?! – не понял он по моему агрессивному тону, что хотела получить.

– Выпьем, что ли… Наливайте!

Через два часа мы с ним сидели по одну сторону стола. Он звал меня Викусей, я его Ванюшкой. Еще через час мы, обнявшись, голосили песни, иногда дуэтом, иногда, то он, то я, исполняли сольные номера. В купе время от времени заглядывал проводник, почему-то мужчина, хотя ранее была женщина, и предлагал чай. Нам было весело и уютно. Потом Ванька меня разбудил. Оказывается, я заснула у него на плече. Он стойко терпел ноющую боль в затекшей руке, но не тревожил до тех самых пор, пока мы не достигли станции назначения.

– Вика, проснись.

– А? Что?

– Прибыли.

– Это хорошо. А то все едем и едем…

– Не беспокойся, дорогая, я возьму чемодан. Твоя сумка еще? Да. Ее можешь взять, она теперь легкая, мы все съели. Это ты сама готовила все, что в ней было?