Не твоя дочь - Кристина Майер
Да! Вот так! Делай выводы!
— Я не отступлю, Милада. Не уеду. Не отойду в сторону! Порву всех соперников, но верну тебя, — нависая над ней, шепчу в лицо. — Я пробовал жить без тебя два года, не получилось!
— А у меня получилось, Глеб, — ее спокойный тон меня просто выбешивает.
Лучше бы она кричала, била меня в грудь. Стоял бы и молча сносил удары, потому что заслужил. Но нет ничего хуже равнодушия… даже пуля в висок!
— Я разлюбила тебя. Отпустила.
Она смотрит мне в глаза, когда это произносит. Хочу видеть ложь, но не вижу!
Говорить сейчас что-то бесполезно. Нужно действовать.
— Я не отступлю. Даже если ты будешь прогонять. Возвращайся в дом, ты уже замерзла, — замечаю, как белеет кончик ее носа.
— Глеб, не нужно ничего предпринимать, я прошу тебя, — расстроенно.
— Спокойной ночи, Милада. Скоро увидимся, — ничего не ответив, она уходит в дом.
Глава 9
Милада
Чувствую на спине его взгляд, ноги подгибаются, дрожат, спешу спрятаться за калиткой. Как же непросто дался мне этот разговор. Выдержать энергетику Тихомирова и ничем себя не выдать: не заплакать, не закричать от боли…
Ненавижу…
И люблю!
Кто-то скажет – это невозможно. Возможно! Я всегда понимала, что Тихомиров единственный мужчина, которого признало не только мое тело, но и сердце. Но любить его невыносимо! Любить его больно!
Закрываю калитку, не оглядываюсь. Все, теперь он меня не видит. Схожу с дорожки, потому что ноги не слушаются, будто пьяная. Утопая в снегу и спотыкаясь, плетусь до крыльца.
Стягиваю шапку и приваливаюсь к двери. Съезжаю на пол, потому что всю трясет. Вспотела, словно кросс бежала. Прячу лицо в коленях и пытаюсь не зареветь. Не хочу пугать родителей. Лучше в спальне проревусь в подушку, чтобы Варюшу не разбудить. Моя подушка столько видела и знает, ей доверяю больше, чем любому психологу.
— Милада, все в порядке? — спешит ко мне мама, присаживается на корточки, берет лицо в ладони, поднимает, заглядывает. Нет сил, чтобы спрятаться, утаить все, что разрывает изнутри.
— В порядке, — киваю в подтверждение своих слов. — Перенервничала просто.
— Он тебя обидел? — мама начинает злиться, хмурит брови.
— Нет, — мотнув головой. — Это все из-за внутреннего напряжения, — не хочу вдаваться в подробности. Отношения у нас наладились, но я все еще настороже. Возможно, мама меня поймет, как никто другой, но прошлой опыт наших взаимоотношений мешает открыться.
— Валерьянки дать?
— Пройдет. Папа где? — хочется сменить тему.
— К детям поднялся, — отмахивается мама, все еще злится на отца.
— Кто-то просыпался?
— Нет! Просто прогнала его, чтобы глаза не мозолил! Нашел кого в дом пригласить!
— Мам, они партнеры, — не заступаюсь за Глеба, но отца нужно прикрыть. Сама на него злюсь, но не хочу, чтобы между ними опять разлад начался.
Папа не терпит ссор, может остаться там, где тихо и спокойно, мама пойдет мстить, а это война. Друг другу не уступая, будут доводить всех в доме. В такой обстановке дети не должны находиться.
— Сложно отказывать тому, от кого зависишь, — продолжаю я. — Ты ведь сама это понимаешь, — дожимаю небольшой лестью.
— Мог бы предложить встретиться в ресторане, — не сдается мама, но вижу, что оттаивает.
— Тихомиров особо не спрашивал. Не сегодня, так в другой день заявился бы на порог, — не факт, что это был его последний визит.
Пусть бы приходил, искал встреч, я бы выдержала, но есть Варя. И вот на этом моменте меня накрывает чувство страха. Что он сделает, когда узнает? А он выяснит, если задержится в Новосибирске! Судя по его настрою, уезжать он в ближайшее время не сбирается.
— Любишь его? — спрашивает мама, усаживаясь рядом со мной. Из-под двери тянет холодом, мы сейчас все себе застудим, но продолжаем сидеть.
— Не знаю, — не могу четко ответить на этот вопрос, потому что однозначного ответа нет.
Слишком много всего я испытываю к Глебу. За эти месяцы я успокоилась, научилась не думать о нем, хотя лицо Варюши всегда перед глазами. И вот он приехал, такую бурю в душе поднял, что все смешалось: прошлое и настоящее. Все чувства разом нахлынули. Сложно…
— Я хочу, чтобы он вернулся в Москву и оставил меня в покое, — совершенно искренне, потому что есть Варя. Ее интересы и счастье превыше наших чувств.
— Может, проверку ему устроить? Заплатить, чтобы заморозили проект, — предлагает мама. Робкая надежда даже голову не хочет поднимать.
— У нас нет средств тягаться с Тихомировым. Ты первая будешь страдать, если он разорит отца, а он может, если ему перейти дорогу, — я видела сегодня эту решимость в глазах Глеба.
Именно это меня напугало. Тихомиров не отступит, тайна рождения Вари, скорее всего, перестанет быть для него тайной. Остается только гадать, как он поступит.
— Пойдем к детям, пока не отморозили себе почки, — поднимаюсь на ноги, протягиваю руку маме. Стараюсь не обращать внимания на внутреннюю дрожь и слабость в ногах. Не отпустило.
Варя спит, а я ухожу в душ. Долго сижу под теплыми струями, стоять сил нет. Ложусь в кровать, тянусь за телефоном, чтобы включить какой-нибудь фильм и отвлечься, все равно не усну.
Сообщение с незнакомого номера в мессенджере. Так и тянет удалить, не открывая.
«Привет, подруга! Ты сбежала, сменила номер телефона и совсем меня забыла, но теперь я в Новосибе и не позволю меня избегать! Говори: где и когда мы встретимся? Если не узнала, это Таня – помощница Глеба».
Удивлена, но, прислушиваясь к себе, могу точно сказать: я однозначно рада. Мало по кому я скучала, но Таня входит в этот узкий круг.
«Привет! Рада тебя слышать!»
Отправляю сообщение. Зная ее график работы, в это время она даже не думает ложиться спать.
«А я буду рада тебя увидеть», — приходит тут же ответ.
«Глеб дал мой номер телефона?» — стоит подумать о нем, сердце сжимается. Как много он обо мне знает? Справки собирал или с Ванькой общался?
«У Ваньки попросила перед поездкой. С Глебом о тебе опасно было разговаривать», — мне хочется уточнить, что все это значит, но запрещаю себе вовлекаться.
«Так когда мы увидимся?» — приходит от нее еще одно сообщение, пока
