Моя - Анастасия Пырченкова
Ничего. Всего-то ночь потерпеть, а после обезумевший от похоти Егоров снова станет послушным и ласковым котёнком, желающим порадовать любимую жёнушку. И тогда уж я воспользуюсь своими привилегиями по полной. В конце концов, сам выбрал меня в жёны. А я не говорила, что буду играть честно. Тем более, сам он поступает, как последний ублюдок.
Что я там говорила про уважение?
Неправда всё. Нет у меня к Стасу никакого уважения. Если только к отдельным его качествам. В остальном же это самый скользкий, мерзкий и отвратительный тип, которых только может носить на себе матушка-Земля.
И если бы не наш договор…
Как я и сказала Ане: сама виновата. Поздно жалеть о содеянном. Остаётся только смириться и… смириться.
Вот только смирение никогда не было моим коньком.
Артём
— Всё. Он её увёз, — выдохнула запыхавшаяся Аня, почти что упав на стул рядом, выхватила у меня бокал с безалкогольным пивом и едва ли не залпом опустошила его половину.
Я терпеливо дожидался, пока она приступит к рассказу. Зря, что ли, просидел в этой забегаловке столько времени? Парни и те уже разошлись, оставив меня одного дожидаться информаторшу.
— В общем, так, — наконец, заговорила она. — Ты оказался прав. Твоё появление спровоцировало её на эмоции и разговор. Но не скажу, что много выяснила. Точнее, ничего такого. Скучает по родителям, терпит мужа ради брата, мечтает вырваться из этой клетки. Всё, как всегда.
М-да… Не густо.
— Единственное, она обронила, что слишком повязана со Стасом, — девушка нахмурилась и прикусила губу в волнении. — Сказала, что не может уйти при всём её желании. И знаешь, мне теперь начинает казаться, что не только в брачном соглашении дело, — одарила хмурым взором.
А вот это интересно.
— Но страха в ней по отношению к Егорову я не заметила, — поделилась своими наблюдениями Аня. — Да, она несчастлива в браке, но я уже тебе говорила вчера, что ни разу не видела у неё на коже никаких следов от побоев, или чтобы она страдала от болей каких-то. Если только моральных терзаний. Себя во всём винит, что не удивительно.
Конечно, винит. Если уж мы все виним, что не уберегли её от подобного. Что уж говорить о маленькой девочке, пожертвовавшей всем ради жизни брата.
— Кстати, она считает, что вы её все ненавидете. Особенно, ты. И даже рада этому. И рада за тебя, — съехидничала зло собеседница. — Думает, ты скоро станешь папочкой.
А вот тут я откровенно выругался матом вслух.
— Вот-вот, — поддержала меня девушка. — А вообще, тебе не кажется, Артём, что глупо бить тревогу полтора года спустя? — перешла на язвительный тон. — Столько времени избегал упоминаний о Гале и всего связанного с ней, а теперь вдруг забеспокоился. С чего бы? И нет, она не беременна, возрадуйся. Анемия у неё на фоне нервного срыва. Сказала, что из-за сессии переволновалась. Трудно она ей далась. Так ли это, не знаю. Галя и раньше личные переживания часто оставляла при себе, а уж теперь и подавно. В прошлые разы вот ни разу ни словечка не сказала, больше меня слушала.
— Ясно, — протянул я задумчиво. — Спасибо, — поблагодарил Аню за помощь.
Ничего такого она, конечно, не сообщила, но ведь старалась.
— Ты так и не сказал, с чего вдруг панику забил, — задала закономерный вопрос девушка.
— Забил, значит, надо было, — отозвался я грубее, чем собирался, и поднялся из-за стола, кинув на него пару банкнот. — Дальше без меня, — сообщил ей, подхватил пальто и направился на выход.
Понятно пока одно. Чтобы что-то выяснить, придётся действовать самому на свой страх и риск. Ещё бы кто сказал, нахрена я в это лезу? Но рассказ Виты не давал покоя. И теперь мне просто жизненно необходимо узнать правду. Знать, что с ней всё хорошо.
"Какой же ты лицемер, Акимов. Можно подумать, раньше ты думал, каково ей. Просто из принципа рисовал радужные картины её идеального замужества. Дорисовался? Гордишься собой? Молодец. Потешил своё Я. Теперь расхлёбывай. А ведь она любила тебя, надеялась на тебя, доверяла. И приходила к тебе тогда, сообщить о своём уходе, подсознательно надеясь, что ты её остановишь от этого шага. И той ночью перед свадьбой — тоже. А ты потешил своё самолюбие и прогнал, как ненужную вещь. Так и кто из вас хуже-то на самом деле?"
Разум ещё много чего выдавал, в том числе и мало цензурное. Да что толку от самоистязаний? Действовать надо. Если ещё не поздно...
ГЛАВА 4
Ненавижу физкультуру!
Кто вообще придумал в высшем учебном заведении на факультете "Реклама и связи с общественностью" ввести эту порнографию?
Ну, и что, что всего три раза в неделю. Мне и их хватало за глаза. К тому же, женщина, отвечающая за эту дисциплину у девушек, оказалось жутко строгой и требовала от нас едва ли не больше парней. Вот какая из студенток сможет двадцать раз отжаться на первом же занятии? Я не беру в счёт тех, кто посещает тренажёрку и иже с ней. Нет, если так подумать, то мне это даже помогло привести тело в форму после годовалого запущения.
Да и, по правде говоря, не в самой дисциплине дело, а в том, что она прямое напоминание того, что я потеряла.
Ненавижу!
— Егорова, ты отжимаешься или полы пузом протираешь? — донеслось неожиданно строгое над головой.
Рядом со мной застыла, одетая в красный спортивный костюм, женщина лет сорока по виду. Тёмные волосы были забраны в хвост. Водянова Алёна Владиславовна — преподаватель то бишь.
Вот же, так задумалась, что перестала делать упраженение.
— Давай-ка, к двадцати ещё столько же. И не стони мне тут. Я знаю, что ты можешь ещё больше, чем я говорю.
Нет, ну, я не спорю. Да только мочь и хотеть — разные вещи. А сегодня я ничего не хотела. После ночи "любви" у меня всё тело болело. И физические упражнения мало способствовали улучшению состояния. Лучше бы массаж предложила.
— Эх, Алёна Владиславовна, и не надоело вам издеваться над несчастными студентами? Тем более, так сразу в понедельник? — послышалось со стороны входа ехидное со смешком.
Что я там говорила? Сил нет?
О, они очень даже есть. По крайней мере, подскочить и попятиться назад, с
