Красавица для миллиардера (СИ) - Гаур Нана

Я теряю дар речи, понимая, что не готова. Что не знаю как и что. Но Лида права: отступать уже поздно. Поэтому только киваю, но потом спохватываюсь, вспоминая, что Лида меня не видит.

— Да, ты права.

— Удачи, Алиса. Если что будет не так — набирай меня сразу. Поняла?

— Поняла, — вздыхаю я.

Кажется, тут все не так. Но я сама пошла на это.

Следующие часы я трачу на то, что принимаю ванну, привожу себя в порядок и надеваю сказочно эротичное белье — подарок подруги. Как-то она притащила мне красивый вишневый комплект, сказав, что в жизни пригодится. И ржала как последняя кобыла, глядя на моё пунцовое лицо.

Пришло время, чего уж.

Надеваю его, потом скромное черное платье — ничего лишнего, но как раз именно то, что нужно. Потому что именно когда я в нем, на меня смотрят мужчины с интересом. Туфли на шпильке, которые подчеркивают стройность ног и делают их длиннее. Всё же рост у меня маленький, поэтому приходится использовать вот такие уловки.

Зато рядом со мной любой мужчина может почувствовать себя высоким, сильным и настоящим самцом.

Волосы только аккуратно расчесываю, но не закалываю. Они прекрасны и так. Лёгкий макияж, попытка придать лицу спокойное и невозмутимое выражение. И не думать о том, что продажа девственности для меня обычное дело. Если начать ковырять эту тему и думать о таком, то я начну запинаться, бормотать что-то невнятное и в итоге все испорчу.

За мной приезжают за два часа до назначенного времени. Клуб не жалеет денег, поэтому посылает специально своих людей за «заказанными» девочками.

Увидев дорогой внедорожник и водителя — громилу громилой, я робею, но мне не дают передумать.

Громила оказывается очень вежлив и вышколен.

Он открывает передо мной дверцу машину.

— Садитесь, — бросает коротко, но без презрения.

Я подчиняюсь, только впиваюсь пальцами в сумочку с такой силой, словно кто-то у меня её отберет. Водитель ничего не говорит, мы едем достаточно долго. За окном уже темно, я понимаю, что ничего не могу запомнить. Хотя… нужно ли это?

В голове роятся жуткие мысли, напрыгивают одна на другую. Сердце колотится как бешеное. Вдруг это последний шанс сбежать?

И тут же злюсь на себя. Уймись уже, Алиса! Это единственный шанс спасти Кирюшку!

Машина плавно тормозит.

Снова открывается дверца, мне подают руку, мягко сжимают ледяные пальцы, помогают выйти. И внезапно говорят:

— Не бойтесь. Вам здесь не причинят вреда.

Я с удивлением смотрю на водителя, смущенно улыбаюсь и киваю.

— Спасибо.

А потом иду прямо к дверям клуба. Назад дороги нет.

Меня там сразу встречает приятный мужчина в костюме неопределенного возраста и проводит в кабинет.

Здесь все… дорого. И пахнет чем-то сладким и кружащим голову. Мне кажется, что я уже чувствую атмосферу порока и похоти. Хотя кругом все прилично, нет ничего такого, что вогнало бы в краску.

Мужчина представляется господином Пискорским, потом достает договор, аккуратно равняет бумаги и передает их мне.

— Ознакомьтесь, Алиса, и подпишите на каждой странице.

Я беру документ, даже не дрогнув. За что себя хвалю.

Смотрю. Пролистываю. Пытаюсь найти хоть что-то, что потом сыграет против меня. Вроде бы ничего страшного. Если не думать о предмете договора. Или мне так кажется? Просто буквы скачут перед глазами?

Я беру ручку и начинаю подписывать.

Одна ночь.

Всего одна ночь.

И об этом больше никто не вспомнит. Кладу ручку на стол и пододвигаю договор к господину Пискорскому.

Он проглядывает все ли на месте и кивает мне:

— Идём. Вас нужно подготовить.

Мне становится жарко, несмотря на тонкое платье. Но я шагаю следом за мужчиной. Меня заводят в комнатку, велят снимать все.

Я смущаюсь, но тут же понимаю, что иначе никак. Ведь не будет же всё происходит в одежде. Господин Пискорский деликатно отворачивается, пока я раздеваюсь.

Сначала туфли. Потом платье. Расстегнуть лифчик, отвернувшись к стене. Положить пальцы на резинку кружевных трусиков, шумно выдохнуть, успокаивая бешено колотящееся сердце и медленно стянуть их вниз. Сложить все аккуратно на стуле.

— Я… я готова, — произношу еле слышно.

Господин Пискорский поворачивается ко мне. Его лицо совершенно бесстрастно. В его руках шкатулка. Очень большая. Там явно не украшения. Он открывает её, и я забываю как дышать. Там самая прекрасная обувь, которую я когда-либо видела. И да, нет ничего удивительно, что там вместо стразов настоящие драгоценные камни.

— Чт… что это? — хрипло спрашиваю я.

— Наденьте это, Алиса, — невозмутимо звучат слова господина Пискорского. — У вашего клиента… особые пристрастия.

14

Настоящее время

Время замирает. Я смотрю в его бездонные глаза напротив и не в силах даже пошевелиться. Все мысли путаются. Я не знаю, что делать.

Тогда он резко разводит мои ноги в стороны и упирается головкой члена в лоно. Я охаю, но горячие губы тут же накрывают мои собственные, не давая ни о чем думать кроме этого сумасшедшего, на грани разумности, поцелуя. Его язык ласкает, касается кромки зубов, прижимается к моему. Именно в этот момент его член проникает в меня, лишая всего того, что я столько времени берегла для единственного мужчины.

Боль пронизывает тело, я всхлипываю в поцелуй. Он гладит мою грудь, чуть сжимая заострившиеся от возбуждения соски.

— Тише, тише, моя девочка, — шепчет он прямо в мои губы. — Потерпи немного, сейчас будет очень хорошо. Ты такая красивая, сладкая, прекрасная…

Внизу тянущая боль, но от его слов голова идет кругом. Мне никто и никогда такого не говорил. Это так странно, так непривычно.

Его губы накрывают мой сосок, я охаю и выгибаюсь. Он довольно улыбается.

— Тебе будет очень хорошо, — снова говорит он.

А потом плавно толкается глубже.

Я вскрикиваю от волны накатившего удовольствия. Боль осталась, но словно растворилась, осталась на грани, только придавая особые ощущения.

Он двинулся назад, и меня окатило жаром.

С моих губ сорвался стон, протяжный и совершенно бесстыдный. Тут же щеки залило румянцем. Никогда не думала, что смогу издавать такие звуки!

Невольно попыталась свести колени, но мне не дали.

— Тш… — Мягко поглаживание по бедру. — Расслабься, детка. Не зажимайся. Не надо… Тебе будет хорошо.

И медленно двинулся, почти покидая моё тело. А потом снова вошёл на всю длину, срывая с моих губ громкий вскрик.

Его глаза смотрели прямо в мои. Ни отвести взгляда, ни повернуть голову.

— Смотри. Смотри. На. Меня, — хрипло приказывает он между фрикциями. — Ты запомнишь эту ночь навсегда. Навсегда.

Он закидывает мои ноги себе на плечи, практически вжимает в постель.

Я сжата, подчинена, покорена.

Он берет меня, словно утверждая своё право. Извечное право мужчины на женщину, у которой он стал первым.

Я просто уже ничего не соображаю от захлестывающего меня удовольствия. Только отвечаю на яростные поцелуи, а когда он переключается на шею и ключицы, кусаю губы и всхлипываю.

— Тебе хорошо, детка? — шепчет он. — Скажи, что тебе хорошо. Я хочу это слышать, давай. Хорошо? Да?

— Да! — вскрикиваю я, когда он пронзает меня особ глубоко. — Да!

Внезапно он останавливается. Весь жар, который окутывал меня, исчезает. С моих губ срывается разочарованный стон, глаза широко распахиваются, в непонимании глядя на него.

Мужчина хмыкает, выходит из меня. Я только жалобно всхлипываю:

— Что?

Меня потряхивает от охватившего тела возбуждения и желания. На мгновение становится страшно: вдруг сделала что-то не так? Ему не понравилось? Передумал? Что?

Но меня тут же переворачивают, ставят на колени, проводят широкой ладонью по спине, пояснице, звонко шлёпают по ягодице.

Я вскрикиваю от неожиданности и прогибаюсь.

— Как восхитительная попка, — едва не мурлычет он. — А что, если нам…

Он сжимает мою ягодицу. Меня окатывает одновременно жаром и страхом. Хочется лепетать: «Нет, нет, нет, пожалуйста, не надо!» и в то же время в груди что-то поселяется дикое и необъяснимое желание разрешить все на свете. И тут же осознание: он не будет спрашивать разрешения, он просто возьмёт своё. То, за что заплатил уже.