Босиком по асфальту - Элеонора Фео
И, кажется, она что-то заподозрила, потому что голос был тихим и слегка настороженным. Гита говорила неспешно и аккуратно, а в ее глазах мелькало странное беспокойство.
Я поблагодарила ее про себя и постаралась улыбнуться в ответ как можно искреннее.
— Да, так и есть. Сходишь со мной?
— Да. — Она спрыгнула с высокого барного стула, беря со стола сумку. Ее стакан с любимым шоколадным кофе все еще был почти полон и остался стоять на стойке. — Схожу. Тебе взять чего-нибудь?
Вопрос предназначался Саше, и он приподнял брови, кажется тоже радуясь завершению нашего с ним разговора, потому что я заметила намек на облегчение, мелькнувший на его лице. Как странно, ведь это он провоцировал меня, ухмылялся на каждое мое действие и в конечном счете довел напряжение до того, что разговаривать стало практически невозможно.
— Эм… нет. Спасибо! — Саша подошел к барной стойке и присел на стул, соседний с тем, на котором сидела Гита. — Подожду вас здесь, девчонки.
— Хорошо. — Она улыбнулась, взяла меня под руку и повела прочь, в сторону кассы и прилавка.
И, скорее всего, уже собиралась задать мне несколько вопросов, которые ее очень беспокоили, но я — снова! — заговорила первой. Вернее, прошипела с таким яростным отчаянием в голосе, что самой сделалось плохо от этого:
— Ты почему не сказала, что он тоже будет с вами?!
— Ты же попросила дать тебе высказаться первой! — возразила она мне в тон, крича шепотом, все еще держа меня под руку и наклоняясь так низко, чтобы услышала только я.
И едва я открыла рот, чтобы ответить ей, как вдруг поняла, что ответить-то мне и нечего. Ведь не поспоришь даже.
Получается, это и была новость, которую хотела сообщить мне Гита? Что Саша тоже придет на эту встречу? Что ж, по всей видимости, это действие кармы. Это мне за мой эгоизм, несомненно. Надо на-учиться слушать людей, а не болтать без умолку.
— Так что ты хотела сказать мне? — прошептала Гита уже более спокойно, когда мы подошли к стендам с меню.
Я тяжело вздохнула и повернула к ней голову, прежде быстро взглянув в сторону барной стойки у окна. Саша сидел, уставившись в свой телефон, и набирал одним пальцем какое-то сообщение, поэтому его внимание было сосредоточено совсем не на нас. Оно и к лучшему. Я снова посмотрела на по-другу, чувствуя, как колотится сердце.
Почему так сложно признаваться в такой глупости?
Я даже не искала слов. Их просто не было, и любые попытки все равно бы ни к чему не привели. Поэтому…
Что ж, сейчас или никогда.
— Мы переспали этой ночью, — тихо, но не шепотом произнесла я.
И замерла, затаив дыхание, ожидая ответа Гиты. Я вглядывалась в ее зеленые глаза в попытке предугадать реакцию и боялась, что она будет слишком громкой, и Саша поймет, о чем мы говорим, но Гита просто впала в ступор. Она молча глядела на меня во все глаза и даже не моргала. И я не моргала, мечась взглядом по ее лицу.
Затем Гита вопросительно вскинула брови.
Я закусила губу и кивнула ей, отвечая на немой вопрос. Она все еще выглядела так, будто на нее вылили ведро ледяной воды. Хотя, учитывая, какую новость я ей сообщила, это было практически одно и то же.
Гита отвела взгляд и покачала головой. Между нами повисло молчание. Правда, недолгое, потому что я успела уловить в светло-зеленых глазах смешливые искорки, и в следующий момент мы громко рассмеялись, прикрывая ладонями рты, чтобы не слишком привлекать внимание окружающих и — что еще более важно — Саши.
Мне тут же стало легче. Я закусила губу, не переставая улыбаться, отчего щеки свело от напряжения.
И теперь стаканчик любимого холодного кофе с мятным сиропом и щепоткой корицы вполне мог поднять настроение еще выше. Мы обе еще раз посмотрели на стенд с меню, висящий под потолком над барной стойкой.
— Ты меня каждый раз удивляешь. И как только это случилось, интересно? — мягко прозвучал голос Гиты справа от меня. Кажется, она тоже улыбалась.
Вообще Гита прекрасно знала, что я предпочитала никак не вспоминать Сашу на протяжении этих пяти лет. Никак не комментировать наши с ним отношения, которые закончились так давно.
И вот тебе на! Это в действительности смешно.
— Чтоб ты знала, я сама все утро не могу прийти в себя. Окно — тоже выход, и это было единственной мыслью в моей голове, когда я проснулась в гостиничном номере. Лишь бы побыстрее убраться оттуда, — призналась я, всеми силами пытаясь сдержать смех. Только поэтому я до сих пор не взглянула на Гиту. Если увижу ее смеющиеся глаза и широкую улыбку, то точно начну хохотать на всю кофейню.
— Еще бы.
Никакого напряжения в голосе. Ни осуждения, ни непонимания — ничего подобного. Она говорила с такой непринужденностью, что у меня словно камень с души свалился. Гита легко восприняла эту новость. Не знаю, как бы отреагировала я, будь на ее месте, но моя подруга шутила и улыбалась и этим ободряла меня, а значит, все хорошо.
Отреагируй она иначе, я бы поняла. Ведь если Гиту что-то не устраивает, трудно этого не заметить.
На самом деле я действительно боялась, что она разочаруется во мне. Или посмотрит как на сумасшедшую после того, чему я позволила случиться. Боялась, что не получу никакой поддержки, в которой так нуждалась.
А сейчас в голове мелькнула мысль: почему я вообще сомневалась в Гите? В своей дорогой авантюристке Гите.
— Не забудь потом рассказать мне, как все к этому пришло, иначе мой мозг взорвется, — твердо сказала она, сверкая глазами. Звучало не как просьба. Скорее как предупреждение.
— Обязательно. — Я усмехнулась, отводя глаза от стендов.
Приветливая бариста мгновенно заметила это и вежливо улыбнулась, поймав мой взгляд.
— Что для вас?
— Холодный кофе с мятным сиропом и корицей, пожалуйста.
— Прекрасно. — Она несколько раз ткнула кончиком карандаша в экран кассового компьютера, оформляя заказ, а затем обратилась к Гите: — Для вас?
Гита помотала головой, улыбаясь:
— Ничего, спасибо.
Я оплатила свой кофе, и мы с Гитой отошли от прилавка, отделанного, как и вся остальная мебель, под светлое дерево, в зону ожидания. Я поправила слезающую с плеча сумку. Затем огладила юбку
