Смотри, но не трогай (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

Я нахожусь на пороге новой студенческой жизни, и в эту жизнь мне хочется войти уверенной походкой от бедра. А для того, чтобы чувствовать себя неотразимой, нужно выглядеть соответствующе. У меня много красивой одежды, но сейчас процесс выбора идет как-то совсем уж туго. В голове сплошные сомнения.

Поочередной надеваю наиболее понравившиеся прикиды и, сфотографировав себя в зеркале, отправляю снимки своей лучшей подруге, Ваське Солнцевой. Спрашиваю, что лучше надеть, и прикрепляю к сообщению армию паникующих смайликов. Подруга, конечно, не великий эксперт в сфере моды, но человек хороший: если не поможет, так хоть морально поддержит.

Ответное сообщение прилетает мгновенно: «Только не фиолетовый сарафан!!!»

Так, понятно, сарафан отметаем. А что тогда?

Переписываюсь с Солнцевой четверть часа, и в итоге мы с ней сходимся во мнении, что лучше всего будет облачиться в светло-серое платье с белым воротничком. И стильно, и фигуру подчеркивает, и случаю соответствует.

Прощаюсь с подругой и откладываю телефон в сторону. Теперь, когда наряд выбран, нужно привести себя в порядок: душ, укладка, макияж. Выхожу в коридор и неспешно бреду в ванную. Я живу в доме Алаевых уже почти две недели, но до сих пор неважно ориентируюсь в пространстве. Тут столько комнат! В некоторые из них я до сих пор не заглядывала. С одной стороны, любопытно, конечно, а с другой… Вдруг я увижу там то, что видеть не должна? Пока я не ощущаю себя здесь как дома. Скорее, как в гостях. Надеюсь, это временно.

Распахиваю дверь ванной комнаты и… Застываю как громом пораженная. Даже крошечные волоски на теле, по ощущениям, встают дыбом.

Передо моим взором — влажная широкая спина с проработанными трапециевидными мышцами, сужающаяся к талии, и упругие ягодицы. Совершенно! Совершенно голые!

Мамочки! Что здесь происходит?!

Открываю рот, чтобы вскрикнуть, но звук так и не срывается с губ. Я просто приросла к полу и в немом потрясении таращусь на Алаева младшего. Он стоит ко мне спиной, опершись руками на раковину, и через слегка запотевшее зеркало прожигает меня презрительно сощуренными глазами.

Господи, да у его взгляда баллистические возможности Калашникова!

— Я… Ты… Я думала… — блею, заикаясь.

Почему он обнажен?! Почему дверь не заперта?! И вообще, это вроде бы моя ванная?!

— Долго будешь пялиться? — самодовольно бросает наглец.

В отличие от меня, Алаев не испытывает ни шока, ни смущения. В его лице читается лишь насмешка. И холодное брезгливое отчуждение.

Его голос отрезвляет. Словно короткий, но очень сильный разряд тока.

Вздрагиваю и, смешавшись, шарахаюсь назад. С силой захлопываю дверь и, отступив еще на пару шагов, шумно выдыхаю.

Надо же… Оказывается, все это время я вовсе не дышала.

Прикладываю трясущиеся пальцы к пылающим щекам. Пытаюсь отыскать утерянное самообладание, но все тщетно. Меня колотит изнутри, как при лихорадке. Бам-бам-бам. Даже равновесие удерживать трудно.

За дверью ванной слышится какое-то копошение и я, вмиг очнувшись, пулей срываюсь обратно в свою комнату. Еще не хватало пересекаться с Алаевым в коридоре! Подобного унижения мое бедное сердце просто не выдержит. Споткнется, остановится — и все. Поминай как звали.

Оказавшись на своей территории, я валюсь на кровать и зарываюсь лицом в подушку. Стыд-то какой! Позор несусветный! Мы со сводным меньше суток живем в одном доме, а я уже умудрилась лицезреть его без одежды! Мокрым!

Перед глазами до сих пор стоят капли воды, дрожащие на смуглой коже Алаева…

Да уж… Невезение — мое второе имя!

Хотя, если задуматься, все могло быть и хуже. Я бы могла застать Тимура в ракурсе спереди, а не со спины. Вот тогда бы было настоящее веселье! Тогда бы я сгорела от стыда прямо на месте. И из пепла бы уже не восстала.

Черт… Как же все-таки нелепо складывается моя жизнь. Я приехала в Москву в надежде исполнить мечты, реализоваться и стать счастливой. Думала, подружусь с маминым мужем и его сыном. В каком-то смысле обрету новую семью.

А на деле что получилось? Отношения со сводным братцем испортились еще до официального знакомства. Ночь, клуб, наши неистовые поцелуи… Зачем все это было? Для чего? Почему на его месте не оказался любой другой парень? Почему именно он?

Я понимаю, что над этими вопросами можно ломать голову вечно, но все равно не могу сосредоточиться на чем-то другом. Меня слишком триггерит, слишком задевает случившееся. То ли потому, что рушатся мои планы, то ли потому, что засранец Алаев стал чуть ли не единственным парнем за долгое время, который вызвал во мне по-настоящему сильный интерес…

По натуре я не влюбчива. Для меня отношения с противоположным полом — это, скорее, азартная игра. Мне нравится чувствовать себя желанной, нравится получать комплименты и ловить восхищенные взгляды. Солнцева говорит, что я вертихвостка, и, наверное, в ее словах есть доля правды. Но уж лучше так, чем, как она, который год подряд умирать от безответной любви к лучшему другу. Смотрю на Василиску и поражаюсь: как она до сих пор со всеми этими сердечными муками инфаркт не заработала?

Разумеется, у меня были отношения. И мне даже случалось пару-тройку раз всплакнуть из-за какого-нибудь нерадивого ухажера. Но вот душещипательная драма первой любви, слава богу, обошла меня стороной. Я не страдала от неразделенных чувств, не писала на полях тетради ничье имя да и, чего греха таить, никогда не западала на парня с первого взгляда.

А на Тимура вот запала. И это неимоверно злит и пугает.

Стремясь избавиться от неудобных мыслей, трясу головой и поднимаюсь с кровати. Терзания терзаниями, но первое сентября никто не отменял. Мне по-прежнему нужно сходить в душ и привести себя в порядок. Не позволю какому-то голому нахалу испортить мне первый день студенческой жизни!

На этот раз я действую осмотрительнее. Озираясь по сторонам, пробираюсь к другой ванной комнате и прежде, чем отворить в дверь, настойчиво стучу. Дважды.

Вряд ли, конечно, Алаев после душа снова решил помыться, но мало ли… После недавнего казуса лучше перестраховаться.

Убедившись, что в комнате никого, я ныряю внутрь и закрываюсь. На щеколду. Ведь именно так поступают адекватные люди, опасающиеся ненароком продемонстрировать свои обнаженные телеса посторонним.

Надо бы сказать об этом Алаеву. Вдруг он просто не в курсе, что на дверях в его доме есть замки?

Глава 10

Лера

В наше время сахарный диабет — заболевание отнюдь не смертельное. С ним можно жить, работать, путешествовать и, если вздумается, даже рожать детей.

Но некоторые ограничения все же есть. Например, абсолютно везде, куда бы ты ни пошел, надо таскать с собой глюкометр и шприц-ручку с инсулином. Это обязательное условие, если не хочешь словить внезапный обморок в общественном месте.

А еще нужно все время считать углеводы в пище, ведь от этого зависит дозировка инсулина. Сейчас я уже могу довольно точно определить их количество, просто посмотрев на содержимое тарелки. Но вот раньше мне то и дело приходилось пользоваться специальными табличками из Интернета.

Наверное, для неподготовленного человека это звучит жутко, на такова судьба всех диабетиков — работать за свою поджелудочную железу. Ежедневно рассчитывать, сколько инсулина нужно вколоть утром, вечером и на каждый прием пищи. Благо, с математикой у меня никогда проблем не было.

Диагноз мне поставили в конце одиннадцатого класса. На тот момент я и без всяких анализов понимала, что со мной что-то не так: все время мучила жажда, одолевала усталость, а головные боли не прекращались ни на день. Тогда я ела гораздо больше обычного, но все равно худела. Бабушка даже подозревала меня в нездоровом стремлении к модельным стандартам, мол, я специально пропускаю приемы пищи, дабы сбросить вес. Я твердила, что это неправда, но разумного объяснения своему изможденному виду найти не могла.