Испорченный... Книга 2 - Екатерина Юдина
Альфа едва прищурился в ответ.
— С хера ли ты такой уверенный в этом?
— Потому что… ты, дерьмо! — я выругалась, когда Война, видимо, задолбавшись обмениваться оскорблениями, просто схватил меня за шкирку и вытащил из машины, а потом, словно я ничего не весила, обошел ее и закинул меня на переднее сиденье. — Убери от меня свои дрочильные руки!
— Да захлопнись ты уже. — он, закрыв дверь, вернулся к двери водителя и уселся за руль. — Пристегнись, шавка. Не хочу, чтобы меня остановили из-за кучи дерьма в моей машине.
Я посмотрела на его руку, лежащую на руле, и у меня появилась улыбка. На ней отчетливо были видны старые отметины от моих зубов.
— Отсоси.
— Если не заткнешься — ты у меня отсосешь. Потом отправлю фотки твоему брату. Думаю, он очень обрадуется. Мало того, что его названый брат — крыса и бегает к копам, так еще и членосос.
— Ты что, гей? И как давно ты стаю своего лидера потрахиваешь? Или даже с ним спишь?
Война медленно перевел взгляд на меня, приподняв бровь. По его лицу было видно, что я его бесила до белого каления. Но не моя была вина, что за этой на первый взгляд симпатичной внешностью, скрывался мешок, набитый дерьмом и грязными словами.
— Когда ты перестанешь быть полезным Вавилону, я попрошу отдать тебя мне. Потом тебе шею сверну собственноручно.
— Какая трагедия. Умереть от рук гея-дрочилы.
— Как же ты меня бесишь, подстилка. Просто заткнись.
— Да даже не надейся. Наша поездка не будет проходить в молчании. — я расслабилась на сиденье, сползая немного вниз и откидываясь затылком на спинку. — Черт. Надо бы тебе всю машину своим запахом пометить, чтобы почаще вспоминал меня.
Следующие минут пятнадцать мы продолжили обмениваться любезностями, пока я внимательно пыталась следить за дорогой, чтобы понять, куда мы едем. Было плохо. Мы сильно удалялись от города и вокруг был сплошной лес. Даже если бы я сейчас открыла дверь машины, попытавшись сбежать, я бы не смогла поймать такси, чтобы добраться до стаи, пока мой запах не проявился снова. Ни одной машины на дороге не было. Мне придется уходить пешком из дома Вавилона.
Обстоятельства складывались все хуже и хуже.
Но как бы я удивилась, если бы все было наоборот. Я чувствовала себя, как человек, заблудившийся в лабиринте. Чем дальше — тем сильнее запутываешься и теряешь надежду. У меня не было ни просвета.
Я достала свой телефон и открыла список вызовов. Никто из стаи больше не звонил.
— Можешь не надеяться, что кто-то придет тебе на помощь из твоей стаи. — внезапно произнес вместо очередных оскорблений Война. Это было, черт побери, даже удивительно. Я на секунду впала в ступор, пытаясь найти в его словах двойной смысл.
— Откуда бы тебе это знать? — бросила я.
— Я слышал, что натворил Помпей в Карнке, и видел, что он творил в городе до этого. Твоя стая — просто ничто перед ним. Даже я, подставь меня брат, закатал бы его стаю в асфальт. Отец Помпея — психопат, и он тоже. Так что он пришлет тебе их по частям, как минимум. Забудь про них.
— Когда такое случится с твоей стаей — дам тебе такой же совет, ублюдок. Вавилон сказал, что решит проблему с Помпеем, так что не пытайся похоронить всю мою стаю.
— Не-а. — протянул Война. — Вавилон говорил, что решит проблему только с Помпеем. Каким бы он могущественным не был, таких, как твои щенки, спасти не удастся. Их раздавят прежде, чем он что-то сделает.
— Какого хрена? — я почувствовала, как по моему сердцу словно провели заточенным, как бритва, лезвием ножа, выпуская всю кровь. — Хочешь подъебывать — делай это надо мной, а не над людьми, которые ни в чем не виноваты. Хватит пороть чушь.
— Я с тобой впервые серьезно разговариваю. — ответил Война, а потом зачем-то нажал на педаль, сбрасывая скорость. Но я даже не заметила этого, чувствуя, как начинаю задыхаться от боли. Он что, серьезно? Если это так, то я должна сейчас же бежать к своим. У меня нет ни секунды времени. Только когда прозвучали следующие слова альфы, я вскинула взгляд. — Что за хрень?
Он затормозил, а я увидела машину, преградившую дорогу впереди.
Отстегнувшись, Война достал из — под сиденья оружие, перезарядив его, а потом перевел взгляд на меня.
— Попробуй только рыпнуться.
— Я это сделаю, ублюдок. Ты только что сказал, что мою стаю уничтожат. Считаешь, что я буду сидеть тут? — я смотрела на него, все еще не веря в происходящее.
— Не трать силы. Я видел, как ты свалил в прошлый раз. Бегаешь пиздец медленно. Я быстро тебя настигну и переломаю ноги.
— Да тебе ж Вавилон не позволит. — произнесла я, и Война ответил мне кривой усмешкой.
— Скажу, что споткнулся.
Я не ответила. Нахмурившись, я смотрела, как открылась дверь той машины, а потом мое сердце заколотилось, когда я увидела человека с белыми волосами, вышедшего из нее.
— Смерть. — вырвалось у меня, когда я узнала парня в татуировках. Ох, черт. Его рука, в которую он в прошлый раз вонзил нож, была перебинтована, и ею он тоже сжимал оружие.
— Вот сука. — бросил Война, и, резко открыв дверь машины, вышел наружу.
Глава 7 Ненависть
Несмотря на то, что Война сказал мне сидеть на месте, я тут же отстегнула дрожащими от волнения руками ремень, и, открыв дверь, вышла из машины. Альфа бросил на меня яростный взгляд через плечо.
— Я же тебя предупредил, подстилка. — произнес он, снимая оружие с предохранителя. — Или ты хочешь отправить ответный подарок своему психопату-брату, когда я пристрелю этого ублюдка?
— О чем ты? — встревоженно спросила, но ответа не получила. Для Войны я перестала существовать. Сейчас он смотрел лишь на Смерть, который во тьме улицы казался не человеком, а чем-то сродни чудовища. Потусторонним. Страшным. Исходящим кошмаром.
— Может, возьмешь и просто свалишь? — спросил Война у него. Усмехнулся, но воздух с каждым мгновением становился тяжелее. Это ощущалось физически. Словно в кожу вонзались раскаленные иглы. — Мешаешься. Или ты так сильно хочешь сдохнуть?
Смерть ничего не ответил. Все так же стоял молча и неподвижно. Холодно.
— Чертов ублюдок, — Война оскалился.
Он вскинул руку с пистолетом и я, зажмурившись, закрыла уши, когда оглушительно разорвали воздух два выстрела, разрывая мое сердце тревогой. Дыхание перехватило. Черт. За всю свою жизнь, я привыкла к увечьям и к разбитым
