Заноза (СИ) - Хилинская Любовь Александровна

Диван скрипнул, когда я уселась на него, а затем легла, пристраивая голову на подлокотнике. Уставшие ноги благодарно заныли, оказавшись без тапок. Паша мне обычно разминал ступни после дежурства, но сейчас я сделала это сама, после чего прикрыла глаза. Интересно, вызовут еще ночью или нет? Надо поспать хоть немного.

Мысли все возвращались к оставшемуся в дежурке Алексею, я представляла, что могло бы случиться, позволь я ему… Секс на рабочем месте в первый же день вообще не входил в мои планы! И странно, что в голове пульсирует мысль, что тело предало меня, а в животе болезненно ныло при воспоминании о горячей ладони и жарком поцелуе. Прошел только месяц со дня смерти Павла, а я уже веду себя как похотливое животное. Надо больше не оставаться с этим красавчиком на дежурство, иначе так недалеко и голову вместе с трусами потерять в очередной раз. Нет уж! Пришла работать, значит, надо работать.

Убеждая себя, что так будет правильно и логично, я нет-нет, да и возвращалась к собственным ощущениям в те несколько секунд. Жар и томление, вот это что! Видимо, сказывается отсутствие регулярных половых отношений, раз я так легко готова отдаться. И ведь раньше я такого вообще не замечала! С Пашей мы с детства вместе, и было логичным, что он стал моим первым и единственным мужчиной. Я не испытывала феерических оргазмов, как об этом пишут в книгах, и не помню, к стыду, получилось ли это с Алексеем. И думать вообще об этом не хочу! И никаких больше поползновений в мою сторону допускать не желаю!

С этими мыслями, сердито фыркнув, я подложила руки под щеку и закрыла глаза. Усталость брала свое, постепенно я начала погружаться в сон, подтянув колени к груди. Хотя днем еще было жарковато, ночами осень заявляла о себе промозглой стылостью, и в ординаторской царила прохлада. Надо будет принести с собой покрывало, и зубную щетку, и еще что-нибудь…

Перед глазами замелькали разноцветные круги, стало мягко-мягко, все завертелось, закружилось, я провалилась в сон со скачущими в ванильных облаках розовыми пони, похожими на мультяшных единорогов.

******

Пронеслась моя первая неделя в ординатуре. Первое дежурство не могло не наложить отпечаток – я шарахалась от заведующего, как от огня, намеренно стараясь избегать его общества и даже не просилась в операционную, хотя Гриша там уже умудрился побывать и даже поассистировать дважды, поправив на симультанной (когда за один наркоз делаются несколько вмешательств – прим.авт) операции очки заведующему ЛОР-отделением. Я же туда пока не рвалась, предпочитая изучить полностью свою работу и других врачей, выстроенную по четкому графику – перевязки, операции, дежурства, написание историй болезни, консультации страждущих. Обычно первичными пациентами, приходящими с улицы, занимался Денис Сергеевич Ланцов, но сейчас эта функция оказалась возложена на Шиловского, и я частенько видела, как в кабинет к нему входят дамы разных возрастов и наружностей – оказывается, здесь еще делали пластику лица и тела на коммерческой основе. В эту операционную ординаторов практически не пускали. Вернее, Маша регулярно ассистировала заведующему и второму хирургу, Владимиру Андреевичу Загоруцкому, который выглядел и вел себя как огромный медведь. Не представляю, как такими ручищами можно делать такую работу! Его пациенток я видела в перевязочной – аккуратные шовчики, практически незаметные рубцы, и ворковал он с девушками с нотками юмора и доброты. Хороший дядька. Тем удивительнее оказалось, что он давно и прочно связан отношениями с заведующей нейрореанимацией, Галиной Петровной Швец. Я так и не поняла, женаты эти двое или нет, да и некогда было думать обо всем этом, но пару раз встретила их в коридоре – Владимир Андреевич гудел что-то в своей привычной манере, а тонкая, высокая и худая, словно жердь, Галина Петровна выговаривала ему высоким голосом, будто провинившемуся мальчишке.

Была в отделении еще парочка хирургов, это уже упомянутый Борис Глебович, пожилой доктор со следами вселенской усталости на лице, который вел практически всех «чистых» пациентов после операций, и Дмитрий Сергеевич Загорулько, закончивший ординатуру года три назад, но уже считавший себя невероятно опытным. Может, так оно и было, ведь он практически не вылезал из операционной, то собирая по кускам сломанные кости лица, то вскрывая огромные гнойники, то занимаясь реконструкцией челюстей. На нас с Гришей поглядывал с любопытством, и даже упомянул, что скоро планируется большая операция по восстановлению кости, в которой мы сможем поучаствовать в качестве ассистентов во второй бригаде. Я с предвкушением ждала этого момента.

Дежурили мы с Гриней по очереди. Маша с нашим появлением стала игнорировать эту великую миссию, и нам приходилось отдуваться вдвоем, оставаясь в дежурные дни с хирургами. Я сознательно больше не соглашалась на то, чтобы совпасть с Алексеем Александровичем, но в глубине души злилась, что и он как-то отстранился и больше не делал попыток сблизиться. С одной стороны, это было именно тем, чего я хотела, с другой – ну как можно было так меня бесить?! Периодически я ловила на себе задумчивый серо-зеленый взгляд и задирала нос, отворачиваясь. Нет уж! Никаких отношений на рабочем месте!

Так прошел месяц. Мы адаптировались, и внутри уже не возникал противный липкий страх, как в первый раз, когда я шла самостоятельно в приемник зашивать рану на лице. Теперь это казалось не сложным, и даже доставляло удовольствие смотреть, как из безобразного кровавого месива получается вполне симпатичная ранка с ровными рядами швов. Следующим этапом стали самостоятельные перевязки послеоперационных пациентов, затем первое шинирование челюстей, с которым я провозилась почти три часа, в то время как у опытных врачей на это уходило до тридцати минут. Мне начала нравиться эта отрасль хирургии. Очень интересно.

- Лера-Валера, - услышала я однажды в коридоре за спиной голос Алексея Александровича. – Слышал, тебе в деканат сегодня надо?

Я обернулась, чуть вздернув бровь при виде стоявшего позади Шиловского. Он выглядел просто потрясающе – синий костюм, белые тапки, чуть уставший взгляд – только вышел из операционной. На лбу следы от шапочки, на носу – от бинокуляров, в которых он иногда оперировал.

- Могу подвезти, - продолжил мужчина, сунув руки в карманы и подмигивая. – Мне надо тоже в ту степь, сертификат закончился, поеду продлять.

Первой мыслью было отказаться от такого заманчивого предложения, но потом я одумалась – после ночного дежурства и дневной работы вообще не хотелось идти сначала до остановки, потом трястись в автобусе, затем еще бежать до главного корпуса академии. Пожалуй, нужно согласиться, не сожрет же он меня.

- Если через двадцать минут будешь готова, жду тебя на парковке, - добавил Шиловский, скрываясь в дежурке. – Серебристая «Лада Гранта», - усмехнулся он, - с автоматом!

Я прикусила губу – предложение вызвало во мне какую-то неконтролируемую радость. Внутри все замерло, сердце застучало быстрее, к лицу прилила кровь. Мы поедем вместе в одной машине!

Метнувшись в раздевалку, я натянула на себя джинсы, кроссовки, куртку и схватила рюкзак.

- Гриш, я отчет по ординатуре повезла, - крикнула в ординаторскую.

Коллега поднял голову от истории, которую сейчас писал, и кивнул. Он оставался сегодня на дежурстве, чем был не особо доволен, а я сменилась и ликовала – впереди суббота и воскресенье, и я впервые не дежурила, Маша пожелала завтра сама выйти с вернувшимся из отпуска Сергеем Вадимовичем, еще одним хирургом отделения.

На парковке в этот час было безлюдно – в двенадцать дня желающих прийти на работу или уйти с нее не имелось. Интересно, Шиловский реально на Гранте ездит? Тоже мне, патриот нашелся! Если у него такой домина, то и машина должна была быть под стать, но мало ли, вдруг и правда принципы какие-нибудь.

Крутя головой, я ежилась от противного октябрьского ветерка, задувающего за воротник, разыскивая глазами серебристого лидера российского автопрома. Где ж он?