Зимнее чудо для босса - Юлия Гауф
— Лиз, я же объясняла, – вздохнула я, помогла дочке спрыгнуть с дивана, попрощалась со всеми, и мы вышли из офиса. — Взрослым приходится работать, чтобы были деньги.
— Да я знаю. Но обидно, – пробурчала дочка, и мы вошли в лифт.
— Зайдем-ка в мой старый офис, – сменила я тему, и Лиза радостно закивала – она любила бывать у меня на работе, и Борис Ефимович разрешал мне иногда приводить дочку
Помнится, мне задолжали документы и расчет. И пусть только попробуют не дать. Я, конечно, мягкая, но когда надо умею свое отстоять!
В нашу компанию я вошла в воинственном настроении, которое тут же испарилось из-за кинувшихся ко мне бывших коллег.
— О, Надя!
— Надя пришла!
— Лизок, ты выросла, принцесса.
Всюду слышались приветствия, нас окружили мои бывших коллеги. Из рабочих чатов я вышла сразу, чтобы душу не травить, а во флудилке попросила не обсуждать тему моего ухода, и все поняли, что лучше не приставать ко мне – болезненно это.
— Ты за расчетом? – шепнула Василиса из бухгалтерии. — Наш красавчик сказал, что когда ты придешь, чтобы сразу к нему шла. Вернее, не сказал, а прорычал. Документы твои у него в сейфе.
— И как здесь? – я оглянулась, и заметила, что почти все сотрудники в мыле, как загнанные лошади. Перед Новым Годом обычное дело, особенно у логистов-международников.
— Жуть, – Ксюша приобняла меня, и повела к приемной. — Наш красавчик – пятый всадник Апокалипсиса, чесслово! Таким милашкой казался, а на самом деле демон. Иди к нему, и… возвращайся, Надь!
— Ну Ксю! – нахмурилась я.
— Прости, устраняюсь, – подруга выставила руки в защитном жесте. — Как закончишь с ним, заходи, поболтаем хоть!
Угу, поболтаем. Заодно не помешает высказать своим любимым коллегам за то, что два месяца от меня скрывали, что у нас руководство меняется с нормального на невоспитанное.
— Мы к дедушке Боре? – пролепетала Лиза. — Надо было конфеты взять. Мам, ну вот что мы так!
— Мы не к дедушке Боре, мы…
— Вот козел! – услышала я шипение из приемной, и увидела, что за моим столом сидит… ой, надо же, Верочка!
— Привет, – улыбнулась я. — А ты почему здесь?
— Потому что побольше тебя достойна! – рявкнула она. — И не помню, чтобы тебе назначали встречу. Никита Борисович занят!
Я окинула Веру внимательным взглядом, и поняла про себя, что доброты мне не хватает. Измотанная, поникшая, того и гляди нервный тик начнется – вот, как Вера выглядела. На столе кавардак, все бумаги валяются, а не разложены в столе и в шкафу. В углу, где разложены подарки для клиентов, бумага и ленты, вообще тихий ужас. Вот только я не сочувствовала ни капельки.
— Нормально дела не смогла передать, – прошипела Вера. — Из-за тебя все! Позлорадствовать пришла?
— Уволиться пришла окончательно. Скажи Никите Борисовичу.
— Нет! Занят он!
Вот вредная. С первого класса такой была.
Мы могли бы спорить до бесконечности, но Лиза решила все за нас обеих. Позабыв про то, что я сказала, что мы не к Борису Ефимовичу, она открыла дверь в директорский кабинет, и пролепетала:
— Деда Боря, мы с мамой к вам… ой!
— Привет, Лизавета, – услышала я низкий, полный предвкушения, от которого у меня внутри все перевернулось, голос. — Позови, пожалуйста, свою маму. И заходи сама, в приемной я тебя не оставлю. Некоторым не то что ребенка, канцелярию нельзя доверить!
Вера сжала кулаки, а я чуть не рассмеялась. Никита Борисович та еще изысканная сволочь, но хоть не мне одной этот подарочек достался. Я подмигнула Вере, и вошла в кабинет, а затем прикрыла дверь.
— Здравствуйте, я за расчетом, – сказала я, и удивилась – куда делся красавчик, которого я запомнила?
За директорским столом сидел помятый, измотанный мужчина, который явно не спал несколько дней. И в глазах его непрозрачный, тяжеловесный упрек, адресованный мне.
Лиза оббежала директорский стол, и подпрыгнула, заглядывая чем таким интересным занят Никита свет-Борисович.
Подозреваю, что ничем интересным. И вряд ли чем-то полезным.
— Лиза, – я покачала головой, намекая, что недовольна ее любопытством, которое Борис Ефимович поощрял, а от этого хама я ничего хорошего не жду.
— Вот. Дяденька, – дочка подергала Никиту, отвлекая его с меня на себя. — Нате!
Теперь уже я сама подошла к столу, и с любопытством посмотрела, что такое пытается вручить Никите моя Лиза.
Ну разумеется! Лиза в своем репертуаре. На ее ладошке лежала слегка помятая из-за того, что подтаяла, конфета в серебристой фольге.
— Спасибо, зайчонок, – Никита произнес это неожиданно тепло, хоть и устало. Взял конфету, а затем поправил моей малышке локон, заправив его за ухо.
— В следующий раз побольше принесем, – серьезно пообещала дочка. — А где деда Боря?
— Лиз, я тебе говорила. Он здесь больше не работает. Иди сюда, – я поманила дочку, и через пару секунд усадила на небольшой диван, с одной стороны заваленный документами. — Итак, – я подошла, села напротив Никиты, — я за расчетом и документами.
— Возвращайся. Хватит уже, не найдешь ты работу, – он потер глаза, и мне на секунду стало жаль этого бестолкового мужчину – это ж надо за такой короткий срок так себя угробить?!
А затем мое сочувствие улетучилось. Вспомнила предыдущие дни, в которые бегала с собеседования на собеседование, и чувствовала себя неудачницей. Пока не поняла в чем дело.
— Вы даже не скрываете, что приложили к этому руку?
— Не скрываю, – нагло заявил Никита, развернул конфету, и отправил себе в рот.
Зажмурился аж от удовольствия, вы посмотрите на него!
— И не стыдно вам?
— Ни капельки, не стыдно. Ты мне самому нужна. Возвращайся уже, иначе меня за убийство посадят, – он кивнул на дверь. — За убийство временной секретарши. Я уже близок к тому, чтобы взять грех на душу. А виновата ты будешь.
— Я, если посмотреть, вообще во всем у вас виновата! – искренне возмутилась я.
— Так и есть, – Никита хмыкнул. — Французы говорят: «Шерше ля фам». В любых происшествиях так или иначе виноваты женщины. Очень жизненно.
— Очень несправедливо. Совести нет ни у вас, ни у французов, – я не
