Жена напрокат - Надежда Мельникова
Беру стакан с соком и пью, так же, как делал это босс пару минут назад.
— Извольте уточнить, секретарь-референт. — Ведёт плечами и снова пьёт.
Хочу сказать ему, что он мухомор, кислятина и нудила, но сдерживаюсь. Я же не такая, как он. Я хороший человек.
— Конкретизирую: у вас слишком завышенные требования к женщинам, поэтому они вас бросают и вам не на ком жениться.
Белозерский перестает пить. С каменным лицом отодвигает от себя стакан.
— Соблюдайте субординацию, Анна.
— Я соблюдаю. Сижу ровно, есть закончила. Молчу и не встреваю во взрослые разговоры.
Зыркнув на меня ещё раз, он мечет глазами молнии.
— Вы утомительно невыносимы, Анна. Нужно как-то продумать этот момент. Может быть, отправить вас на курсы благородных девиц? Там и есть научат правильно и разговаривать с мужчинами так, как нужно.
Гости начинают рассасываться по дому, частично покидают места за обеденным столом.
А я замираю. Неприятно. Опять он меня обидел. Собираюсь ему ответить, продолжив словесную перепалку, но как раз в этот момент к нам подсаживается какая-то женщина. Надо было поставить возле себя сумку, как делают нормальные люди в домах культуры на отчётных концертах детских танцевальных коллективов. Сразу понятно – занято. А так эта женщина с модной стрижкой и широко улыбающимся лицом резонно решает, что возле меня свободно.
— Герман, ну неужели свершилось? Я так рада, так рада. Она выглядит очень милой.
Я сижу между ними словно черенок от лопаты: ровненько и незаметно. Не знаю, кто эта навязчивая особа, но она мне нравится. Прям в моём провинциально-колхозном стиле.
— Аня, познакомьтесь, в смысле познакомься, — поправляет себя тритон, понимая, что звать невесту на вы глупо, — это Ирина Давыдовна, моя бывшая классная руководительница и мать одного из моих коллег.
Ах вот оно что.
— Да, Анечка, я знаю этого оболтуса с тех времен, когда он ел ластики и грыз линейки.
— Ирина Давыдовна. — Поправляет босс ремень, явно смущаясь. — Ну что вы, в самом деле.
С ней он разговаривает мягче. И это мило. Совсем не похоже на тритона. Но бдительность терять нельзя. Ни в коем случае.
— Анечка, однажды мы посещали музей народного быта, я не уследила, и Гермуся залез внутрь экспоната, ох и шуму-то было. Тогда он был сорванцом.
— А вот это неожиданно. Честно говоря, я предполагала, что Герман Игоревич родился в костюме-тройке и никакой соски во рту не держал, грудь матери не сосал, от смеси отказался и сразу же приказал нянечкам принести ему чёрный американо без сливок и сахара.
— Ха-ха-ха, — открыто смеётся наша новая собеседница. — Она у тебя ещё и с юмором. Знаете, Анечка, вы как только вошли, я сразу всё поняла.
Она берёт мою руку, гладит.
— Вот такая ему и нужна была. Простая. Открытая, чистая девушка, а не эти пафосные мегеры из высшего общества. Ой, — опускает взгляд на мою ладонь. — Геруня, миленький, а где же её обручальное кольцо? Как же ты предложение ей сделал? Без кольца, что ли?
— И нам интересно, — отзывается рядом стоящий хозяин дома, кажется, Максим Дубовский.
Он не выпускает из объятий свою красавицу жену. Вот такими должны быть отношения. Ими невозможно не любоваться. Но сейчас не об этом.
— Где её кольцо, Герман?
Глава 8
Хороший вопрос: где моё кольцо? Действительно, разве крутой бизнесмен не сделал бы предложение, встав на колено и протянув любимой бархатную коробочку? Однозначно тритоновский прокол. Ведь заезжали же в магазин?! Мог бы подумать.
Но Герман и сейчас, когда мы уже попали в неловкую ситуацию, молча поворачивается ко мне и ждёт. Его привлекательная физиономия спокойна, как личико сфинкса на западном берегу Нила.
Он ничего не предпринимает. Вот вообще никак нас не спасает.
Хотя фиктивный брак — его сделка и его чудо-выдумка. Но, видимо, Герман так привык, что я решаю множество проблем в офисе, что выбрал плыть по течению, доверившись моей фантазии. Даже кулаком щёку подпёр в ожидании. Люди ждут.
Осмотрев гостей, проглатываю скопившуюся во рту слюну, готовясь к выступлению. Для меня это вызов. Я справлюсь, я отличный секретарь-референт и, как бы меня ни трясло нервной дрожью, планирую выполнить свою работу. А Герман пусть потом не обижается. В конце концов, это его друзья — не мои. Но всё же боязно, ибо то, что пришло мне в голову, совершенно негламурно и боссу не понравится. Но раз он молчит, то мне и карты в руки.
— Понимаете, у соседского мальчишки есть игрушка — курчавый чёрный пудель. При легком нажатии на неё она говорит таким сладким лилейным голосом: «Я тебя люблю». И вот сосед уехал в деревню на каникулы и забыл свою игрушку у меня дома. А мой пёс Тимоха схватил этот плод вездесущей китайской промышленности и утащил его к себе под кресло. Любит он старое разваленное сиденье моего покойного папочки, — задохнувшись, чуть спотыкаюсь, потому что очень волнуюсь, но продолжаю свой рассказ: — Ну и вот, вчера я заснула, всё было хорошо. Но неожиданно проснулась от голоса этой странной игрушки, которую в соседней комнате будто заело. Она повторяла одну и ту же фразу: «Я тебя люблю». А мне стало страшно. Никого нет дома, а тут это. А ещё вспомнились фильмы про оживших кукол с перешитыми рожицами. Думаю, кто-то пробрался в комнату или кукла ожила. Так жутко стало! Не передать словами.
Кошусь на босса. Герман облизывает пересохшие губы и медленно кладёт свою горячую мужскую ладонь на кисть моей руки. Сжимает, пытаясь остановить. Ну я так и думала, что история ему не понравится. Надо было соврать, что потеряла кольцо во время дайвинга в самом глубоком бассейне в мире в Дубае. Но сразу не дошло, а теперь уже поздно.
— Милая, тебя спросили про кольцо. Это явно не тот рассказ, — кивает он, намекая на всю нелепость своего положения.
Ему очень важно мнение этих людей, а тут Тимоха. Но это ещё не всё, он просто не слышал финал истории. Вряд ли я останусь живой в конце. Великий и могучий тритон внимает бредням обычной секретарши про собачку.
Бедный.
Сколько ещё бед от меня ему достанется? Всё у тритона сегодня
