Люби меня, я бегу от тебя - Морган Монкомбл
И так продолжалось до моих двадцати двух лет.
Но сегодня… сегодня… Я злюсь. Я злюсь, потому что эта девушка с розовыми волосами и волшебными формами думает, что наша ночь была испорчена из-за меня.
МЕНЯ.
Знаю, звучит как полный бред.
Я мог бы забить на это и не переживать. Но она задела мое эго, и меня бесит осознание того, что остаток своей жизни я проведу, гадая, права ли она. Неужели я был настолько плох?
Нет, Оби-Ван. Не позволяй этой безумной женщине разрушить твою уверенность в себе (да, именно так я обращаюсь к себе в мыслях).
– Так что, Зои, – продолжает Итан, пока я накладываю всем мороженое, – ты хочешь специализироваться на нижнем белье, как и Виолетта, или будешь делать нечто совершенно иное?
Зои, не сводя глаз с ведерка с мороженым, ждет свое мороженое.
– Нет, меня больше привлекает высокая мода. Дизайнерские наряды, которые знаменитости надевают для выхода на красную дорожку, понимаешь?
Как ни странно, мне кажется, что ей это очень идет.
– Здорово, – отвечает Итан, когда я протягиваю Зои ее тарелку с мороженым.
Она уже собирается сказать мне спасибо, как вдруг замечает, какой крошечный шарик я ей положил. Очередная шутка, которая не вызывает у нее улыбки: она замирает и поднимает на меня взгляд.
Если бы взглядом можно было убить, я бы уже лежал на кладбище.
– Козлина.
Я одариваю ее яркой улыбкой:
– Кинозал.
– Что? – раздраженно говорит она.
– Анаграмма «козлины». Кинозал.
Все молчат до тех пор, пока не вмешивается Лоан, забирая из моих рук ведерко.
– Кончай выделываться и дай мне мороженое. Зои, хочешь еще?
– Нет, – ворчит она.
Я крайне горжусь воспроизведенным эффектом. Бабушка всегда говорила, что человек с большим словарным запасом, умеющий выражать свои мысли, гораздо привлекательнее того, кто этого делать не умеет. Угадайте с трех раз, кто каждое воскресенье приходил к бабуле поиграть в «Эрудита».
– Высокая мода, значит. У тебя уже есть любимые бренды? Я знаю, что Виолетта любит «Миллезию»…
– Эли Сааб, – на автомате отвечает она. – Но еще мне нравятся Джордж Хобейка, Валентино, Зухаир Мурад и Паоло Себастьян.
Я молча смотрю на нее, скрывая свое удивление. Все они действительно великие дизайнеры, и у каждого свой стиль, и все же я понимаю, что она во всех них нашла. И пусть я не слишком интересуюсь высокой модой, в самой теме я более чем подкован.
С учетом того, кто мой отец, как может быть иначе?
– Извини, я не знаю никого из них, – говорит Итан.
Выражение лица Зои смягчается, и она отвечает, что это не страшно. Я бросаю взгляд в ее тарелку с мороженым и понимаю, что она так к нему и не притронулась. Она отрешенно поигрывает ложкой, и я морщусь.
Ой, да пошло оно! Просто не надо было относиться ко мне так, будто я мудак.
Но поскольку я все равно чувствую себя немного виноватым, я предпринимаю попытку ее задобрить и протягиваю ей свою тарелку, полную вишневого мороженого:
– Вот, хватит дуться. Держи, в знак мира. Не хочу продолжать эту словесную перепалку.
Она сверлит меня немигающим взглядом, и наступает тишина. Один удар. Два удара. А затем:
– Дурак.
– Что?
– Анаграмма от «драку». «Дурак». Доказательство того, что все в мире неслучайно.
С этими словами она выхватывает из моих рук тарелку, берет свою собственную и исчезает в коридоре. Спустя несколько секунд мы слышим, как захлопывается дверь, и у меня не получается не улыбнуться.
Видно, не только я эксперт в «Эрудите».
* * *
– Виолетта жуть как разочарована. Она уже предвкушала, как мы будем все вместе ездить в отпуск, ходить в походы и все в таком духе…
Я хмурюсь, прижимая телефон к уху. Я лежу на диване, все еще не переодевшись, а Хан Соло сидит на моем животе. Он смотрит телевизор так же сосредоточенно, как и я. После тусовки у Лоана я решил больше не злиться на своих котов. Я понял, что не они были виноваты в том, что наша с Зои ночь оказалась столь ужасна.
Виновата была она.
– Я все равно не хожу в походы.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Она переживет, – успокаиваю его я.
– Хм… Что ж, я хотя бы уверен, что ты не станешь с ней спать, – шутит он.
Я нервно смеюсь, обмениваясь полным ужаса взглядом с Ханом Соло, который, обеспокоившись дрожанием моей груди, повернул ко мне голову.
Телефон начинает вибрировать: на второй линии отец. Я говорю Лоану, что перезвоню позже, и, радуясь тому, что мне удалось избежать этого разговора, жизнерадостно приветствую своего нового собеседника.
– Привет, Джейсон. Прости, хотел позвонить раньше, но никак не мог выкроить время. Как твой последний экзамен?
– Как и всегда – на высшем уровне, – нагло вру я.
– Отлично. А работа как?
Я отвечаю, что в бассейне все хорошо. Это не лучшая тема для разговора с ним: как бы я его ни обожал и ни восхищался им, он не одобряет профессию, которую я выбрал.
Знаю: я – одно сплошное чертово клише.
Мой отец – генеральный директор сети люксовой одежды и аксессуаров. Чтобы компания оставалась семейной, он настоятельно предлагал мне пойти к нему на стажировку в первый год моей магистратуры. Вот только я предпочел устроиться на работу с неполным рабочим днем, заявив, что не планирую задерживаться в Париже. В конце учебного года я собираюсь съездить в Австралию с одним лишь рюкзаком на спине.
– Все в порядке. Дети просто прелестны. Ну, большинство.
Он тихо смеется и продолжает:
– Ну и слава богу. Слушай… На этой неделе к нам на пару дней приезжает Жан-Поль. В пятницу вечером мама хочет куда-нибудь его сводить. Девочки тоже придут.
Жан-Поль – это брат моего отца. Балансирует на грани расизма, но в целом приятный человек, если держать его подальше от бутылки.
– Дай угадаю: я тоже приглашен?
– Именно.
– Ты идешь?
– Нет, я работаю допоздна.
Я ворчу себе под нос, но соглашаюсь – просто потому, что ни в чем не могу отказать матери.
Мы с отцом разговариваем еще пару минут, а затем я говорю, что мне пора. На этой неделе я не ходил за продуктами, поэтому я заказываю китайской еды и провожу остаток вечера в компании своих котят за просмотром фильмов от «Марвел».
Я успеваю посмотреть аж три и затем ухожу спать. Лежа в своей огромной кровати и разглядывая потолок, я думаю об отце и матери. О Джули и Бенуа. О Лоане и Виолетте.
А затем о себе.
Меня охватывает странное и непривычное чувство. То, что раньше никогда меня не беспокоило.
Одиночество.
4
ЗОИ
– Зои, откуда у тебя деньги на подобные шмотки? Я думал, ты нищая, – говорит Тьяго, когда я выхожу из машины.
Я размахиваю средним пальцем и, подойдя, целую его в щеку. Должна признать, я рада такому эффекту. Вечером мы с Тьяго идем на частную вечеринку. Обычно на вечеринки, на которые нас не приглашали, мы попадаем какими-то немыслимыми обходными путями.
Сегодня же я намерена войти через парадную дверь.
Не стану врать: утром я случайно подслушала телефонный разговор Лоана и Джейсона. Последний рассказывал о том, что его позвали в бар «Ле Першуа» на крышах Оберкампфа, но он не хотел идти.
Естественно, я ухватилась за эту возможность. Будет знать!
– Я и есть бедная. Именно поэтому я получаю стипендию и поэтому же я – завсегдатай прокатов одежды.
По пути к нужному зданию Тьяго рассматривает мой наряд. Сегодня на мне комбинезон с шортами в золотую пайетку и с V-образным вырезом и пара черных лабутенов.
– Хочешь сказать, завтра ты должна будешь все это вернуть?
– В точку.
Тьяго нет никакого дела до люксовой одежды – он учится на юридическом, – но всякий раз, когда я заявлюсь туда, где меня не ждали, он предпочитает меня сопровождать.
Я уточняю в телефоне адрес, и мы поднимаемся на седьмой этаж. Когда мы доходим, в бар как раз входит какая-то пара.
Я одариваю женщину напротив своей лучшей улыбкой и естественным взмахом руки ерошу свои розовые волосы.
– Добрый вечер. Мы с Джейсоном…
– С каким Джейсоном?
– Их же тут не тридцать шесть штук! С ТЕМ САМЫМ Джейсоном, – говорю я,
