Серая мышка для босса (СИ) - Саша Кей
Мы устремляемся туда, где я видела симпатичный магазинчик. Цены там, конечно, кошмарные, но мой гардероб воистину требует обновления.
— Узкую юбку больше не возьму, — предупреждаю я Маринку, которая берется таскать мне вешалки в примерочную. — На мою корму, пожалуй, только абажур налезет.
Марина фыркает и приносит мне юбку на запа́хе. Дьявол шепчет мне в ухо: «Возьми! С чулочками огонь будет!» Что я могу сказать? Слаб человек. Уговорил, черт языкастый. Но Маринка — сестра дьявола, не иначе — решает окончательно свести с меня со светлой дороги экономии на темную сторону разврата и затаскивает меня в отдел нижнего белья. И дальше как в тумане. В какой момент я купила эти алые туфли на шпилярах? Мы были в обувном?
Прихожу в себя нагруженная пакетами я уже на улице, когда солнце начинает клониться к горизонту.
Ого, сколько мы развлекались. Проверяю время и вижу пропущенный от Сергея и отправленное им чуть позже смс. Мое хмыканье привлекает внимание Маринки, которая вызывая нам такси, тоже уткнулась в свой телефон.
— Чего пишут?
— Звонок от Сергея пропустила, пишет… сейчас открою… «Я помню, тебе нравится кофе в Мон Блан. Могу заехать за тобой сегодня». Какая прелесть! Сижу и жду прям, — злюсь я.
— А что не так? Почему не сходить выпить кофе? Раз Раевскому не дала, — подначивает Маринка.
— То есть он столько месяцев не писал, а теперь — оба-на — уверен, что я пойду!
— А что? Лучше дома киснуть? И почему ему думать, что ты обязательно откажешься? Это мы знаем, какая ты прелесть, а с его точки зрения — за тобой хвост из мужиков не стоит. Я скорее удивлена, что он написал. Или ты ему тоже вчера показала свое бельишко?
— Еще чего, — реакция Маринки обидна, чего уж там говорить. — Но я не ожидала от тебя…
— Лиз, ты за сколько времени впервые вчера себя бабой почувствовала? — грубо спрашивает она. — Ты все же поняла, что себя хоронишь, и сделала хоть что-то. Ничтожно мало, но сделала. Я вообще охренела, прости за мой французский, когда тебя увидела. Знаешь, что я вспомнила?
— Что? — счастливое настроение улетучивается на глазах.
— Вспомнила, как ты приехала поступать. Вроде и по-другому выглядела, но так же. Что ты мне тогда несла? Ах, мама говорит, с маленькой грудью нужно оборки на блузке! Ах, мама говорит, с моей задницей обтягивающее неприлично! Волосы красить — себя портить! Мама точно знает! Баба на чайник, а не семнадцатилетняя девочка. Припоминаешь?
Я насуплено смотрю на Маринку. Покупки меня уже не радуют.
— А спустя три месяца вольной жизни ты расцвела! Огонь-девчонка была! И что я вижу теперь? Ты даже сейчас выбираешь вещи, которые угодят твоей матери! Не такие старушечьи, но с оглядкой! Послушай меня! — распаляется она. — Ты в другом городе живешь, на носу тридцатник, а ты тряпки носишь, которые мама одобрит! Ты небось мужиков также рассматриваешь! Этот — хороший мальчик. Мама одобрит! А этот — плохой. Он меня может трахнуть. Маме не понравится. Ты в своем уме вообще?
— У тебя претензии к моей матери? — ощетиниваюсь я, слегка обалдев от подкравшегося тридцатника. — И мне двадцать шесть.
— Да какая разница? Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать девять. Ты живешь днем сурка, у тебя один день ничем не отличается от другого в своей бессмысленности и бесперспективности. Да ты завтра проснешься, а тебе уже тридцать. И ты не права. К маме твоей претензий у меня нет.
Я молчу. Пакеты оттягивают мне руки. Не знаю, как теперь ехать с Мариной в одном такси.
— Насупилась? — уже мягче спрашивает она. — Не обижайся. Просто подумай над моими словами. Мне все равно, как ты выглядишь. Наплевать, честно говоря. Хоть чадру носи. Но я тебя люблю, и хочу, чтоб ты свою жизнь сама выбирала. Ну? Мир?
Маринка указывает на ожидающее такси. И тошно, и больно. Прекрасный день испорчен. Впрочем, даже в глубине души я не могу поверить, что Марина хочет мне навредить. Поэтому, скрепя сердце, говорю:
— Мир. Но мне надо подумать. Ты езжай, я сама вызову.
Маринка грустно смотрит на меня, порывисто обнимает и целует в щеку. У меня на глаза слезы наворачиваются. Она молча садится в такси, оставляя меня в полном раздрае.
Весь путь домой я жалею себя и нахожу ответные слова для Маринкиных обвинений. И вспоминаю, как в последний раз приезжала домой.
Мама мне обрадовалась, но… «Лизонь, с твоей формой лица нужна короткая стрижка. Да и юбочку по возрасту носить надо». «Зачем тебе эти нитки в попе. Белье должно быть удобным и натуральным».
Я понимаю, что хочет сказать мне Маринка. К маме претензий никаких. У мамы есть свое мнение. А у меня — только мамино.
Я решаю, что завтра надо запереться дома и никого не пускать. Три дня подряд позориться — для меня это слишком. И надо крепко подумать. Чулками ситуацию не спасти, Марина права, нужно выбираться из этого. Еще немного и я превращусь в Светку в ее парадном блузоне.
Родной подъезд радует стабильностью. Ожидаемо, не работает лифт. Поднимаясь по лестнице, вспоминаю Раевского в своей прихожей и его взгляд на мою грудь. Маленькую с наглыми стоячими сосками. И тело словно молния прошивает. Я вру Маринке, что не хочу Раевского. Но зачем я вру себе? Чтобы не было обидно, что я с ним спать не буду никогда?
Не все сразу.
Мне не нужно принимать решение сейчас.
На этом я прихожу к шаткому согласию с собой.
Чертова Маринкина психотерапия. Похоже, мне предстоит непростая неделя. Надо набраться сил. Чувствую они мне понадобятся.
Умиротворенная я, еще не понимаю, насколько окажусь права.
Глава 6. Личное дело на стол
Утром понедельника после безмятежного воскресенья, не омраченного внезапным появлением начальства, я полна сил и смотрю в грядущий день с некоторым оптимизмом.
Я даже решаюсь не только повторить эксперимент с чулками, но и обуть новые туфли. Будем раскрашивать свой рабочий образ постепенно.
Еще на проходной я замечаю гладкое черное каре Натальи, директора по персоналу. Милая женщина, если не знать ее хорошо. То, как стремительно она направляется ко мне, дает понять, что именно я та добыча, которую караулит этот коршун в неизменной Праде. Мне кажется, она мнит себя той самой дьяволицей из фильма. Даже не здороваясь, Наталья переходит сразу к делу.
— Лиза, что ты уже натворила?
Истеричные нотки в ее голосе настораживают. Что еще сдохло в датском королевстве?
— Насколько мне известно, абсолютно
