Ты для меня одна - Юлия Крынская
Сдавленный женский крик или мне послышалось? Сажусь и оглядываюсь по сторонам.
— Заткни ты ей рот! — другой женский голос уже точно не слуховая галлюцинация.
Подрываюсь с места и тихо ступаю среди деревьев. Они становятся реже, и я вижу широкую просеку. На плоском камне лежит связанная, обнажённая девушка с заплаканным лицом и чёрными подтёками от туши. Рот её залеплен скотчем, глаза закрыты, а щека испачкана в крови. Вокруг девушки столпилось человек десять в чёрных длинных плащах с капюшонами и белыми манишками. Лиц их не видно. Не разберёшь, бабы или мужики. Но тут уже и думать нечего. Секта! Один из адептов наскальных ритуалов опускается перед девушкой на коленях, держа в одной руке чашу, в другой острый длинный кинжал. Таким я разделываю дома рыбу на филе для засолки. Похоже небо послало мне дивную заварушку, чтобы встряхнуться.
— А не слишком ли рано для мессы? — выхожу на поляну, разминая кисти рук.
Сектанты поворачиваются, как по команде и их предводитель с ножом и чашей поднимается с колен. Гвардия кровожадных пингвинов не дать, не взять.
— Обряд осквернён! — ближе всех ко мне стоит женщина.
— Какой хорошенький! — раздаётся звонкий женский голос из-под соседнего чехла.
— Всё, я спеклась! Жара невозможная! — одна из фигур откидывает капюшон, и остальные следуют её примеру.
Передо мной стоят девы, одна краше другой. Драка точно отменяется, но на смазливые мордашки я уже давно не падок.
— Что за туса? — прищуриваю глаза, и пытаюсь припомнить секты последних лет. Расплодилось их, как плесени на забытых варёных макаронах.
— Наша сестра отдалась мужчине и забеременела.
— Это позор для ордена, — щебечут девы наперебой.
— Мы не прощаем предательства.
— Мужчины — вселенское зло.
— Да, корень зла.
— В уставе ордена так и прописано!
— Ордена монахинь-кармелиток? — усмехаюсь я и подхожу к деве с кинжалом. — В дурдоме амнистия была?
Она смотрит на меня из-под длинных ресниц русалочьими зелёными глазами. Губы девы дрожат, и я вовремя перехватываю взметнувшуюся вверх тонкую руку. Завернув её назад, вынуждаю выпустить нож. И в следующую секунду тупая боль в затылке погружает меня в темноту.
* * *
Руслан
Скрежет металла, вырывает меня из сна. Холодно, темно, голова, как колокол. Лежу на бетонном полу раздетый, завернувшись в простыню или холст. Полоска света проникает в странное помещение, выхватывая угол с металлическим унитазом. Включается голубой свет, как в морге. Режет до невозможности по глазам. Сажусь и прикрываю их ладонью. Я в тюряге? Нормально за колечком с цветочками скатался.
— Проходите, Фрол Матвеевич! Вот он, — вкатывается в камеру спиной вперёд мужчина шар в полицейской форме. — Ваш или нет?
Следом входит Фрол, и бросается ко мне:
— Рус, цел? — он садится на корточки и хватает меня за плечи.
Оглядываю себя. На мне нет ничего, кроме чёрного плаща.
— Твою ж мать! — я не знаю, куда от стыда прятать глаза. — Лучше б меня пристрелили!
Давно не влетал, как кур в ощип. Лет двадцать точно.
— Да, это Руслан Молодцов. Я забираю его, — бросает через плечо Фрол.
— Обвинения достаточно серьёзные. Без психиатрической экспертизы не обойтись, — разводит руками полицейский. — Тем более новости попали в сеть…
— Я ручаюсь за этого парня, как за самого себя, — выпрямляется Фрол. — И готов внести за него залог.
— Ваша репутация и имя творят чудеса, — тут же заводит новую песнь полицейский. — Сумму ведь вам озвучили?
— Да. Оформляйте документы, — Фрол поворачивается ко мне и, качая головой, протягивает мне руку. — Вставай, Бэтмэн.
Цепляюсь за его ладонь и поднимаюсь рывком.
— Спасибо, дружище, — обнимаю Фрола.
— Не прижимайся ко мне, маньячелла, — отстраняется он. — Минуту тебе привести себя в порядок.
Он снимает с плеча любимый рюкзак, с эмблемой своего футбольного клуба и протягивает мне.
— Маруся в курсе? — спрашиваю в надежде услышать «нет».
— Она мне и сказала! В машине поговорим. Давай живее.
Я снимаю чёртов плащ, натягиваю серый хлопковый костюм Фрола и его кроссовки. Благо размер у нас один. Мысленно возношу хвалу небесам за посланного мне друга.
Выхожу следом за ним и полицейским в коридор. В кабинете начальника отделения я, выпив таблетку обезболивающего и кружку горячего чая, знакомлюсь с протоколом. Полицейские нашли меня в плаще на камне без сознания. Им поступил сигнал с анонимного пульта доверия. Дрожащий женский голос прорыдал в трубку, что в квадрате 52Б странный мужчина прячется в лесу и пугает людей. Вот мстительные жучки!
Отбрехавшись и отвалив кучу бабла, мы спускаемся вниз и садимся в машину. Дело уже за полночь, но на улице светло. Белые ночи в самом разгаре.
— Куда тебя понесло, демон? — Фрол поглядывает на меня, с трудом сдерживая смех. — Ты и по трассе в таком виде гнал? Где одежда-то твоя?
— Одежду спёрли. Благо карманы пустые. А рванул я Марусе за кольцом! А теперь не знаю, как вообще ей в глаза смотреть.
— А ты поменьше в них смотри! Не бойся! Мозги я ей сегодня промыл. Целёхонька твоя репутация. Объяснил Марусе, мол, девка она молодая, кровь с молоком, вот тебе гормональное цунами в голову и шандарахнуло.
— Угу! Доча твоя мне сегодня в голову шандарахнула. Фантазиями своими. Про ободки ведь слышал, которыми она торгует.
— Да, классная вещь, — кивает Фрол. — Я благодаря Марусе сегодня бразильцам так заправил в девяносто втором году!
— Я тоже заправил, — хмыкаю я. — Только не бразильцам…
— Слышь, Бэтман! Чтобы до
