Спорим, моя? - Рошаль Шантье
«— Понял.»
Уголок тонких губ ползет вверх, а синие глаза начинают полыхать. У меня ведь тоже глаза голубые. Интересно, они тоже сейчас горят?
Тем временем, он слизывает соль с моей руки, а когда я касаюсь языком его руки, мужской рот приоткрывается и кажется, я слышу отчетливый выдох.
Он не отрывает от меня взгляда. И я тоже глаз не отвожу.
Мы переплетаем руки и опрокидываем содержимое рюмок. Лишь на секунду, когда крепкий алкоголь проходится по горлу, я зажмуриваюсь. Чувствуя, как терпкий и кислый лайм касается моих губ снова распахиваю глаза.
Ветров прожигает пылающими огнем глазами. И я тоже пристально смотрю в ответ.
И когда его губы тянутся к моим, я вздрагиваю, потому что слышу звон разбитой посуды.
— Ой, тарелка упала, — подрагивающим от злости голосом взвизгивает Федорова. Не выдержала все-таки.
Это помогает вырваться из омута синего цвета, потому что я, красиво выгибая спинку возвращаюсь на место и проведя языком по верхней губе, подмигиваю ему.
«— Так-то сладкий»
«— Все только начинается.»
У меня помутнение или мы действительно общаемся глазами?
Глава 6
Утро субботы встречает меня раскалывающейся головой и стучащей в дверь мамой.
— Доброе утро, ты хочешь со мной в торговый центр по магазинам или так и будешь валяться?
Этого оказывается совершенно достаточно для того, чтобы стащить меня с кровати, и мама об этом знает. Запиваю водой таблетку ибалгина и несусь в ванную. Удивительно даже, вроде бы и выпила не так уж много, а голова чугунная. Сидя на пассажирском сидении маминого ниссана, успеваю болтать с ней обо всем на свете и листать ленту инстаграмма. В запросах уже без удивления обнаруживаю сообщение с левого аккаунта:
«Вижу, ты плохо меня поняла. Готовься!» К чему готовиться не ясно, но блокировать не спешу. Я почти уверена, что это Федорова и, если моя догадка подтвердится, спать крепко она перестанет. Я мирная, но на рожон лезть не надо.
Мама паркует машину около «Оушен плазы» и уже через пару минут мы вклиниваемся в толпу таких же желающих посетить ТЦ в выходной день.
Заприметив в одном из магазинов крутую толстовку, несусь туда. И что, что магазин мужской, если мне нравится эта вещь? Моя рука уже тянется к вешалке с заветной кофтой, как тремпель хватает некто порасторопнее. Разворачиваюсь с вежливой улыбочкой, и она сразу меркнет, стоит увидеть, кто передо мной.
— А ты действительно не такая, как другие девушки, Арина.
— Привет, сладкий. Будь любезен, отдай красивой девочке толстовку. К тому же она все-равно тебе мала. — Говорю, смотря прямо в глаза наглому Ветрову. Так и норовит взять в фокус по-мужски красивые губы, которые вчера так и не коснулись моих, но я с силой блокирую это желание.
— Сладкий? Таким ты меня представляешь, а? — лыбится этот шут гороховый, а я вспыхиваю.
— А до тебя только сейчас дошло, как я тебя называю? С десятого раза? — поднимаю брови в искреннем удивлении. В нарочито искреннем, вообще-то, не признаваться же ему, что я вчера полночи о его губах думала. Ответить Попутному не удается, потому что к нам уже подошла моя мама.
— Аришка, вот ты где. Туфли мне не подошли, остались только большие размеры, — и увидев рядом со мной Макара, поворачивается к нему, — Здравствуйте, я Кристина, мама Арины, а Вы…
— Я Макар Ветров, очень приятно. Мы с Ариной учимся в одном университете, — говорит доверительно, а потом вдруг, — Хотите кофе?
Чего? Кофе?! С ума сошел? Смотрю на Ветрова во все глаза, а он лишь мило улыбается, даже бровью в мою сторону не повел. От наглого хама не осталось и следа, передо мной сейчас паинька настоящий! Точнее перед Кристиной Тумановой!
— Конечно! Приятно познакомиться, Макар. — отвечает она, очевидно решившая, что со мной Ветров кофе уже согласовал.
Хочу отмазаться, но Макар уже вешает на место ту самую толстовку и делая галантный жест рукой, пропускает нас к выходу.
Вот ведь жучара!
Спускаемся по эскалатору и приземляемся за один из небольших круглых столов в «Хачапури и Вино».
— Моя дочь обожает это место, Вы знали, Макар? — упоминает мама, как бы между прочим.
— Моя дочь обожает это место, Вы знали, Макар? — упоминает мама, как бы между прочим.
— Увы, не знал, — мягко улыбается Ветров, — но приятно, что наши вкусы сходятся. Мне тоже очень нравится этот ресторан, долма здесь просто пальчики оближешь, и я был уверен, что не упаду в грязь лицом, пригласив Вас сюда.
Слова попадают точно в цель: мама улыбается той самой своей улыбкой, когда ей искренне приятен собеседник, а у меня, кажется, только пар из ушей от гнева не идет! Каков пижон, а?!
— Вы учитесь на экономическом, Макар?
— Нет, я будущий юрист, уже оканчиваю магистратуру и подрабатываю немного, — просто отвечает он, когда официант, приняв заказ, удаляется.
— Это очень похвально.
— Я пошел по родительской стезе, — поддерживает беседу Ветров, я в это время рассматриваю узор на массивном деревянном столе. Очень даже интересно.
— Знакомо, — мама кивает и откидывается на спинку фигурного кресла, — мы врачи. Мой отец был хирургом, а отец Гриши, моего мужа, педиатром. Мы с Григорием стоматологи и наш старший сын тоже.
— Даже немного странно, что Вы отпустили Арину на экономический.
— Это ведь её жизнь, — пожимает плечами она, и разговор прерывается, потому что официант как раз приносит салаты и фреши нам, а Попутному долму. И я сглатываю.
А Макар рассматривает меня так, словно впервые увидел. Он сидит слева от меня, мама справа и очень надеюсь, она не заметила, как я пнула ногой его ногу. Ветров усмехается, но взгляд отводит и принимается наконец за свою долму.
