Сьюзен Элизабет Филлипс - Что я сделал ради любви
— И что ты с ним сделал?
— Ты чересчур подозрительна. Бедный парень потянул спину, когда выходил из душевой кабинки.
Брэм устроился напротив, продолжая говорить едва слышно и одаривая ее самой чувственной из своих улыбок.
— Почему же он не позвонил мне? Не отменил свидание? — прошипела она.
— Не хотел воскрешать грустные воспоминания. Как, например, о той манере, в которой Ланс Лузер покончил со своим браком. Трев в отличие от него очень тактичен.
Ее улыбка стала шире, но с губ так и капал яд.
— Ты собираешься меня подставить, я точно знаю.
Брэм изобразил фальшивый смешок.
— Вот и не говори после этого о паранойе и неблагодарности. Бедняга Трев чуть ли не выл от боли, однако не мог допустить, чтобы ты так и просидела весь ленч одна. Наверное, ты не знаешь, Скут, но все в городе уже жалеют тебя, и Трев просто не пожелал позорить тебя еще больше, чем ты сама себя опозорила. Поэтому и позвонил мне.
Джорджи подперла ладонью руку и уставилась на него с притворным обожанием.
— Ты все врешь. Он лучше других знает о моем отношении к тебе.
— Тебе следовало быть благодарной за то, что я всегда готов тебя выручить.
— Почему же явился на полчаса позже?
— Сама знаешь, я никогда не умел рассчитывать время.
— Ерунда! — Она широко улыбалась камерам, пока не заболели щеки. — Ты просто хотел устроить торжественный выход. За мой счет.
Брэм тоже продолжал улыбаться, так что Джорджи склонила голову и рассмеялась, а он протянул руку и пощекотал ее под подбородком. Очередная сцена из «Скипа и Скутер»?
К тому времени как появился официант, толпа фотографов с тротуара выплеснулась на мостовую, и у Джорджи от волнения свело желудок. Еще несколько минут — и фото появятся на компьютерных мониторах всего мира. Оркестр заиграет марш, на арену выйдет шпрехшталмейстер, и цирковое представление начнет набирать обороты.
— Пирог с крабами для Скутер, — заказал Брэм элегантным взмахом руки. — Скотч-виски со льдом для меня. «Лаф-ройг»[3]. И равиоли с лобстером.
Официант удалился.
— Господи, мне срочно нужна сигарета.
Он поднял ее руку и провел большим пальцем по костяшкам. Кожа в этих местах мгновенно загорелась. Джорджи ощутила мозоль на подушечке его большого пальца и не смогла понять, каким образом он ее натер. Пусть он вырос в трущобах, но в жизни не занимался ручным трудом.
— Ненавижу тебя, — бросила она, рассыпавшись веселым смехом.
Он отпил чаю из ее стакана и позволил уголкам рта чуть приподняться.
— Взаимно.
У Брэма не было причин ненавидеть ее. Она была стойким солдатиком, а вот он собственноручно погубил один из лучших ситкомов в истории телевидения. В первые два года съемок он очень редко срывался, но с годами стал абсолютно неуправляем, и к тому времени как отношения Скипа и Скутер на экране приняли романтическое направление, ему уже было наплевать на все, кроме развлечений. Он тратил деньги быстрее, чем зарабатывал, — на модные машины, на дизайнерскую одежду, на угощение для прихлебателей, которые отирались вокруг него с самой юности. Съемочная бригада и актеры каждый день гадали, каким он покажется на площадке: пьяным или трезвым, — и покажется ли вообще. Брэм разбивал машины, громил ночные клубы и плевать хотел на все попытки его обуздать. Рядом с ним никто не мог считать себя в безопасности — он губил женщин, репутации, воровал у друзей и коллег запасы наркотиков. Играй он отрицательного персонажа, шоу вполне могло бы выдержать мощный удар в виде эротической пленки, появившейся в конце восьмого сезона, но Брэм играл приличного славного парня Скипа Скофилда, молодого наследника состояния Скофилдов, и даже самые преданные фанаты были возмущены его поведением. Через несколько недель съемки прекратились, а на Брэма обрушилась ярость публики и ненависть всех участников телепроекта, неожиданно оставшихся без работы.
Обед тянулся бесконечно, пока у Джорджи не лопнуло терпение. Она положила вилку рядом с растерзанным недоеденным крабовым пирогом, посмотрела на часы и попыталась выглядеть так, словно рождественский день неожиданно закончился.
— Э… жаль, но мне пора.
Брэм наколол на вилку последний равиоли и сунул ей в рот.
— Не торопись. Ты не можешь уйти из «Айви», не попробовав десерт.
— Только посмей продолжить этот фарс!
— Осторожнее. Ты теряешь свое счастливое лицо.
Она подавилась равиоли, но вовремя опомнилась и снова нацепила веселую улыбку.
— Ты разорен, верно? Отец мудро вкладывал мои деньги. А ты свои промотал. Поэтому и устраиваешь этот спектакль. Зная, насколько ты ненадежен, никто не хочет давать тебе работу. Понадобился пиар, чтобы снова встать на ноги?
Вообще-то Брэм все еще работал, но роли получал незначительные, в основном морально неустойчивых персонажей — неверного мужа, распутного пьяницы…
— Ты так отчаялся, что решил присосаться к моей сомнительной славе?
— Но признай — это сработало. Скип и Скутер снова вместе!
Он щелкнул пальцами, подзывая официанта. Тот немедленно оказался у столика.
— Бисквит с пеканом и горячим соусом из сливочной помадки и две ложки.
После ухода официанта Джорджи подалась вперед и еще больше понизила голос:
— Давай посчитаем причины, по которым я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя за то, что ты превратил мое детство в кошмар…
— Тебе было пятнадцать, Когда начались съемки. Далеко не ребенок.
— Но Скутер было только четырнадцать. А я в то время была наивной девчонкой.
— Можно подумать…
— Ненавижу тебя за то, что позорил меня своими дурацкими шуточками и розыгрышами перед съемочной бригадой, другими актерами, прессой — перед всеми.
— Кто же знал, что ты с таким упорством будешь попадаться на любую удочку?
— Ненавижу тебя за все те часы, которые просиживала на площадке в ожидании, когда ты появишься.
— Признаю, непрофессионально с моей стороны. Но ты не поднимала головы от книжек. Так что должна поблагодарить меня за превосходное образование.
— И за твое гнусное поведение, из-за которого закрыли картину. Все это стоило мне нескольких миллионов!
— Что?! А как насчет тех миллионов, которые потерял я?!
— Так тебе и надо.
— Ладно, моя очередь, — вкрадчиво улыбнулся он. — Ты была спесивой маленькой ханжой, милая, и завзятой сплетницей. Если что было не по тебе, жаловалась папочке Полу, а тот бежал к продюсерам и поднимал вонь до небес. Кто бы посмел не выполнить желания его маленькой принцессы?!
Губы Джорджи продолжали улыбаться, но глаза яростно сверкнули.
