Застенчивость в квадрате - Сара Хогл
Мозг так ошеломлен подобными отклонениями от запечатленной картинки, что продолжает выключаться каждые пару секунд. Это не он – но ведь он, и вроде бы нет – и все же да. Фотография в памяти рассыпается, уступая место наблюдениям из реальности, из настоящего. Это сбой в Матрице – по обе стороны от него появляются бегущие столбцы зеленого кода. Может, я умираю?
– Рут.
Я дергаюсь. У него низкий голос, как шорох гравия под чьей-то тяжелой поступью, и все крошечные рецепторы внутреннего слуха тут же реагируют. Точно, это предсмертная реакция.
Рут поджимает губы. Крутит часы на руке, пока они не начинают показывать Тихоокеанское время.
– Да что происходит? – не выдерживаю я. – Как вы тут оказались?
Я схожу с ума. Это лицо. Боже мой, я представляла его тысячу раз. В какой-то момент я думала, что влюбляюсь. А теперь еще и голос под стать. За все недолгое время наших отношений мы никогда не говорили по телефону. Переписывались в том приложении для знакомств, пока я не намекнула, что готова удалить его и сделать следующий шаг вместе с ним, после чего мы начали переписываться по электронной почте. Интернет в Коста-Рике работал с перебоями – туда он, по идее, уехал волонтером после урагана. Говорил, что позвонить никак не может, но что он ждет не дождется, когда сможет вернуться в Штаты и встретиться со мной.
Я всему верила. Считала его сообщения такими романтичными, как старомодные любовные письма на современный лад, но потом пришло разочарование, потому что сообщения оказывались недостаточно длинными, приходили недостаточно часто. Все было недостаточно. Мне нужно было услышать его голос. Нужно было прикоснуться в реальности. Каждую ночь перед сном я благодарю богов, что мои фальшивые отношения с Джеком никогда не дошли до более откровенного этапа. Стоило мне попробовать намекнуть, и Джек тут же уклонялся, переводя тему, заставляя меня переживать, что между нами нет химии. Теперь же я рада, что Джемма не смогла перейти эту грань. А ведь отправь я свои обнаженные фотографии коллеге… даже не знаю, смогла бы я это пережить.
Я просто идиотка. Раньше мне и в голову не приходило, что хотя личность, созданная Джеммой, не существует, фотографии-то настоящие, а значит, где-то там все это время бродило реальное изображение моего несуществующего бывшего парня, который и понятия не имел о моем существовании. До этого момента. Теперь он в курсе моего существования, но меня саму не знает. Не знает как «Джек» и сейчас холодно, даже сурово разглядывает, и чувство неловкости пробирает меня до костей. В глазах нет ни намека на привязанность, ни искорки узнавания.
– Что значит – «что я здесь делаю»? – отрывисто уточняет он. – Я здесь живу.
– Что, черт побери… – начинаю я. – Это я здесь живу! – Это уже слишком. – Вы откуда взялись?
– Прошу прощения? – озадаченно переспрашивает он.
Рут касается моего плеча, но я едва замечаю. Она спрашивает, в порядке ли я (разумеется, нет), и одновременно Уэсли всплескивает руками и заявляет, что понятия не имеет, о чем все говорят. Единственное, что мне приходит в голову – это вытащить телефон. Там два сообщения от Джеммы: «Привет, ты опаздываешь», через пару часов: «Ты в порядке?» Одно от Кристин: «Ты не отметилась перед уходом и не получила разрешения уйти раньше. Можешь рассчитывать на письменную жалобу». Пропущенный звонок и сообщение на автоответчике от Пола, моего начальника, которое я слушать даже не собираюсь.
Листаю сообщения в почте в поисках фотографий, которые мне присылала Джемма с почты Джека (раньше они были у меня в телефоне, но я давно все стерла), и в голову закрадывается подозрение, а вдруг я ошиблась. Я слышала о таком: когда слишком концентрируешься на одном человеке, то начинаешь видеть его везде. Уэсли может оказаться совсем не похож на Джека, но мой изможденный мозг выжат как губка после долгого и тяжелого дня, так что это просто галлюцинации. Линии передач между глазами и нейронными связями распилили обитающие на чердаке дикие еноты.
Или нет.
– Ага! – Торжествующе показываю им телефон. Вот она, моя любимая черно-белая фотография Джека Макбрайда. Это он. Точно он! Да, с щетиной и без смокинга, но я же права. Господь и все его архангелы.
Уэсли медленно переводит взгляд с экрана на меня, такое быстро расцветившееся монохромное изображение. Наблюдаю за сменяющимися в его прекрасных карих глазах эмоциями и мыслями, точно альбом листаю. В самом деле, эти глаза – что-то невероятное. Они как поблескивающие камушки на речном дне. Как бронзовые монетки. Как кожаная обложка дневника грустного чувствительного эмпата, пишущего стихи о потерянных возлюбленных…
– Откуда, – медленно начинает он, вырывая меня из блуждающих размышлений, – у вас моя фотография со свадьбы моего брата?
– Это… хороший вопрос.
Медлю, будто это он должен ответить.
– Я не понимаю. Здесь никого не должно было быть. И потом, дом же просто разваливается! Что с ним случилось? Вы же тут садовник? Так и сад тоже в ужасном состоянии!
Он, нахмурившись сильнее, уже открывает рот, но я продолжаю, не оставив ему шанса:
– Я хочу знать, кто вы, и прямо сейчас. Вы знакомы с Джеммой Петерсон? Вы с ней заодно?
– Заодно в чем? – тоже повышает голос он. – И кто такая Джемма?
– Джемма Петерсон! – С меня довольно. Больше никто не будет играть со мной как с куклой. Я ожесточенно тыкаю в телефон, пока не нахожу страничку Джеммы.
– А я тоже должна знать какую-то Джемму? – в замешательстве восклицает Рут. Уэсли пожимает плечами, но потом в его лице что-то меняется. Я вижу этот миг – тот самый, когда он узнал фотографию.
– Это женщина из гольф-клуба.
– Что? – в один голос изумляемся мы с Рут.
– Из гольф-клуба в Пиджен-Фордж. – Он смотрит мимо меня, на Рут. – Какое-то время назад я работал над ландшафтным дизайном гольф-клуба «Потерянные сокровища профессора Хакера», и эта женщина, – указывает он на экран, – работала там, больше года назад. Она после закрытия тайком водила туда своих друзей поиграть в гольф бесплатно, мешала мне работать, портила новый дерн. Ее за это уволили.
Джемма улыбается мне с экрана. Очень даже представляю, похоже на нее, да
