Профессионально беременна (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Та-а-ак, что же мы вам подберем?

— А чье это? — подозрительно спросила я.

— Это-то? А Катюшкино. Но Катюшка-то уж лет пять как в Швейцарии живет… Вышла, понимаешь, замуж за одного этого, который мобильник нателем называет и вместо церкви ходит на собрания читать библию… Ну бог ей судья. А вещички вот остались, не волнуйся: чистые, выглаженные, как новые!

Мда. Катюшка какая-то… Бывшая, что ли? Ну, раз замуж вышла, то мне на нее только и остается забить. А вот шмотье… Ну ладно, раньше носила бэушные, и сейчас надену. Сбежать все равно не дадут.

— Вот вам, Ева, очень симпатичное платье.

Полина выдала мне вешалку. Платье было… Мягко говоря, очень дорогим. Навскидку — Дольче и Габбана. Конечно, не новье, но мягкость ткани и аккуратность кружева, швы, пуговицы — все кричало о том, что куплено оно было не в России. Черное, узкое, с широкими рукавами в три четверти, с черной же шелковой подкладкой, как раз моего размера. Интересно, Данила всех женщин себе подбирает по параметрам фигуры?

— Вы переоденьтесь, а ваше платьице я заберу, постираю и высушу. Да вы не волнуйтесь так! У меня большой опыт работы с вещами от кутюр! Прада, да?

— Почти, — рассмеялась я. Надо же, модельер не соврал. Ведь говорил, что все будут принимать за Италию! — Не старайтесь, просто надо застирать пятно и все.

— Ну-ну, не учите меня работать, — весело отмахнулась Полина. — Переодевайтесь и спускайтесь к Даниле. А я за дверью постою.

Что ж. Похоже, выбора у меня нет. Когда она вышла, я на всякий случай выглянула в окно. С балкона я прыгать не буду. Ладно. Один-ноль в пользу Полины.

Когда я снова появилась на террасе в черном итальянском кружеве, Данила стоял, опираясь на перила, с рыжей кошкой в руках. Мужская рука так небрежно и ласково гладила короткую шерсть зверька, что мне немедленно захотелось стать кошкой и нежиться в объятьях Беркута… Пришлось даже потрясти головой, чтобы избавиться от наваждения, и весело улыбнуться:

— Что ж, счастье, что у тебя есть подходящий для женщины гардероб! Я спасена.

— Тебе идет, — Данила оглядел меня с ног до головы и спустил кошку на стол. — Готова для прогулки перед ужином?

— Вполне.

Черт, нет, я не готова! На что еще он вздумал меня посадить? На слона?

Глава 4. Падение в пропасть продолжается

Гараж в этом шикарном поместье был на отшибе. Мы чинно прошли по дорожке, выложенной миленькой плиткой разной формы, но идеально подогнанной по швам, до небольшого домика с поднятыми воротами. На бетонной парковке перед ним стояло чудо-юдо. Форменное чудо-юдо-рыба-кит! Кремово-белая, с дутыми крыльями, с круглыми фарами, с откинутым верхом и лобовым стеклом, отделанным хромом… Машина! Или игрушка?

Я оглянулась на Данилу и спросила:

— Это ездит?

— Еще как!

— Что это?

— Золотце, это Мерседес!

— Скажи мне, он видел динозавров?

Со смехом Данила распахнул дверцу, хотя я думала, что он заскочит внутрь, как в американских фильмах. Ключ торчал в зажигании, и Беркут завел машину с пол-оборота, потом обошел капот и открыл дверцу для меня:

— Прошу, нас ждут дороги Лисьего Носа!

— Данила… Между прочим, я жить хочу! У меня еще детей нет, и не влюблялась я никогда!

— На что это ты намекаешь?! — деланно оскорбился он. — Я прекрасно вожу!

— А почему у тебя водитель тогда?

— А потому что я гоняю, — усмехнулся Данила, подталкивая меня к машине. — Давай, не думай!

Я покачала головой, с сомнением оглядывая машину. Нет, как это не думать? У меня на жизнь большие планы! И уж точно в них не входит помереть в аварии на вот этом вот чуде!

— Послушай меня. Это коллекционный автомобиль, ему больше полувека. Я не собираюсь разгонять его до максимальной скорости! Мы потащимся на пятидесяти километрах в час по живописным проселочным дорогам, насладимся закатом, а потом вернемся домой и будем есть лазанью с лососем!

— Обещаешь? — совсем доверчиво, как маленькая девочка, уточнила я и села на офигенное сиденье из красной кожи. — Боже, такое неудобное…

Провела рукой по кожаной, красной же обивке дверцы, а Данила закрыл ту с легким хлопком:

— Это время такое было неудобное. Зато тут нет ремней.

Устроившись рядом со мной, он взялся руками за руль:

— Посмотри же, какие детали! Посмотри, какая торпеда!

— Хм-хм, — неопределенно оценила я. — Слушай, а у тебя сколько машин вообще?

Данила нажал на педаль, и маленький пузатенький Мерседес с рычанием большого крутого зверя покатил по дорожке к воротам в ограде. Меня прижало к спинке сидения, и я ухватилась за ручку, ахнув:

— Ничего себе — потащились!

— Ой, чуть-чуть газу дал, — фыркнул Данила. — Спокойствие. Дыши, расслабься и наслаждайся видом!

— Ты намеренно игнорируешь мои вопросы, да?

— Я обдумываю, что лучше сказать. Машин вообще? Допустим, семь. Из них шесть коллекционных.

Я даже рот раскрыла. Шесть вот таких раздолбаек? Только один вопрос: зачем?! Ездить на них неудобно, запчасти, небось, стоят не одну почку, да и ремонтировать где? Впрочем, мне никогда не понять богачей. Они пивные кружки со всех стран коллекционируют, выбрасывают бабло на спасение галапагосских черепах, создают собственные партии, а то и религии… Этот еще безобидный, всего лишь собирает развалюхи. И лошадей. И бог знает что еще, но, надеюсь, мне не придется оценить всю тяжесть ситуации. Или сбегу, или заарканю, а там денежки и фьюить!

— Ну как? — перекрикивая шум мотора, спросил Данила. Я подняла большой палец вверх, ставя лайк. Соврала, ну да ладно. Разом больше, разом меньше, все равно в аду гореть.

— А куда мы едем?

— На пляж, Ева!

— А у меня купальника нет, — ляпнула. Данила рассмеялся:

— Я бы тебе не позволил купаться в заливе! А то потом вдруг неожиданно вырастет третья рука где-нибудь в низу спины!

— О, я знаю, это называется хвост! — фыркнула с издевкой. — Как у обезьянок!

— Вот-вот. Не хочу, чтобы ты стала обезьянкой.

Он бросил рычаг передач и обнял меня, потянулся, чтобы поцеловать. Я взвизгнула:

— На дорогу смотри!

Данила откинулся со смехом и больше не предпринимал никаких попыток снять руки с руля. А я пыталась отдышаться. Последний раз, когда мой обожэ выкинул такой финт, пришлось зашивать голову и волосы наращивать за левым ухом…

Хоть я и сомневалась до последнего, смешная машинка все-таки довезла нас до тупика. По обе стороны за заборчиками торчали старые дачи с острыми крышами, утопающие в зарослях кустов. А впереди шумел залив. Данила заглушил мотор и повернулся ко мне:

— Теперь-то можно?

— Можно что? — не поняла я, и тут меня поцеловали.

Нет, у этого сумасшедшего Беркута все не как у людей, ей-богу! Губы жесткие, властные, они завладели моим ртом так, будто ждали этого долгие годы. Руки обняли за плечи, даже не попытавшись скользнуть к груди или еще куда. А я приклеилась к кожаному сидению, плавясь от напора и жара, которым меня наградили. И запаниковала.

Возбуждение окатило, как из ведра, мгновенно, как будто мы с Данилой оказались в пузыре из эмоций, отделенные от всего остального мира, только вдвоем, хоть и на улице под взглядами жителей поселка. Но для меня все и все исчезли, остался только Беркут и его голубые глаза, ставшие тепло-зелеными от страсти.

Мама, мамочка, держите меня, нет! Я не хочу, не могу, не должна ничего ощущать! Только холодный расчет, только дело, только бабки! Ничего нет важнее обобрать очередного сорящего деньгами миллионера! И никаких личных эмоций! Никаких!

— Девочка, что же ты такая зажатая? — пробормотал Данила, оторвавшись от моих губ. — Я так хочу тебя, хочу безумно!

— Но не здесь же! — простонала я, выворачиваясь. — Ты хотел показать мне закат!

— Да подождет закат…

— Вот как раз закат ждать не будет! — мне удалось наконец выскользнуть из его жарких объятий и открыть дверцу. — И лазанья холодная не такая вкусная, как горячая!