Здравствуй, мама! (СИ) - Борн Амелия
— Тамара… спасибо, конечно, — пробормотала тетя Разумовского, пока дядя принялся неистово чихать… Вручила переноску мужу, указала на одну из дверей и добавила: — Идемте, я провожу вас к столу.
Глеб Павлович удалился с двумя клетками туда, где, как я надеялась, котов не расчленят на шаурму. Мы же с тетей Игоря переместились в столовую.
— Вот. Сима сказала, что вам… нужно разнообразие в меню, — произнесла тетя Рита, и в этот момент я испытала… стыд.
На столе было все. От гречки до гамбургеров, от одного вида которых меня уже воротило.
— О! Макдональдс? — с притворным воодушевлением вопросила я. — Как раз то, что нужно!
Уселась за стол и принялась есть предоставленные угощения, хотя совсем не испытывала аппетита.
Родные Игоря (дядя куда-то дел кошек и как раз вернулся) тоже устроились за столом. Смотрели на меня в оба, я это чувствовала, но когда я вскидывала на них глаза, отводили взгляд.
— Мы очень рады, что наконец-то с вами познакомились, — сказала тетя Разумовского, улыбаясь мне, как показалось, несколько натянуто.
— Я тоже очень этому рада, — доев первый бургер и взявшись за следующий, заверила их в ответ.
Нужно будет стрясти с Игоря неустойку в размере годового абонемента в фитнес-зал, куда мне уж точно прямая дорога после всей этой истории.
— Сима сказала, что вы произвели на нее неизгладимое впечатление, — вступил в беседу Глеб Павлович.
Ага, ясно. Серафима или притворялась, или же просто была не в себе. Приведи мне внук такую невесту, я бы лишила его наследства.
Впрочем, до момента появления внуков мне как до Китая одной позой.
— Она на меня тоже! Чудесная старушка!
Маргарита Ивановна кашлянула, я принялась за остывший картофель-фри. Возникла неловкая пауза, во время которой пришлось хорошенько пнуть Разумовского под столом, чтобы он сделал хоть что-то.
— Милая, может, газировки? Ты так уплетаешь бургеры, что можешь подавиться, — сказал он.
И я действительно подавилась, будь этот Игорь неладен!
Картошка застряла в горле, я начала хватать ртом воздух. Вскочила с места и стала носиться по кухне, опасаясь пасть смертью храбрых от удушения.
Любительница фастфуда умерла при поедании картофеля-фри. Какой ужас.
Я как раз заходила на второй круг, когда случилось страшное. В дверь столовой ударилось что-то, показавшееся мне огромным. Раздался такой визг, что я поняла — или Пушок, или Мурка как минимум при смерти.
— Ч-чтоооо вы сделали с котами? — просипела я, наконец, совладав с картошкой.
Тетя и дядя ответить не успели. Дверь была выломана, в столовую ворвались упомянутые звери. А за ними… бежала какая-то ужасная ящерица, размером чуть ли не с варана!
— Аааааа! — я завопила еще хуже котов и прыгнула… на руки Разумовского, инстинктивно ища у него защиты.
Мгновением же позже столовая превратилась в поле боя. Коты носились кругами, висли на занавесках, опрокинули стол с угощениями. Ящерица гонялась за ними с таким воодушевлением, как будто ее не кормили как минимум год.
— Игорь, сделай уже хоть что-то! Она же их съест! — завопила я, сползая с Разумовского.
— Не съест, — заверил меня в ответ этот непробиваемый человек и добавил: — И это не она. Это он. Поверь, Микки очень дружелюбный.
Впрочем, поведав мне о характере Микки, Разумовский все же вздохнул и отправился помогать несчастным дяде и тете остановить этот жуткий хаос.
Часть 12. Игорь
Конечно, гоняться за свихнувшейся игуаной, от тоски одиночества всей душой стремящейся поиграть с милыми, как выражалась Тамара, кисками, было не совсем то времяпрепровождение, которого я хотел. Но с другой стороны… я мысленно аплодировал своей царице бургеров. Большего кавардака пожелать было просто нельзя! Не зря я ей все-таки деньги плачу!
Стол, как и вся комната, напоминал поле ожесточенного боя. Приунывшие спагетти грустно свисали с люстры, шторы были живописно раскрашены всеми оттенками салатов. Порванную, без единого живого места, скатерть, очевидно, придется выбросить. Из посуды уцелела только серебряная фруктовая ваза, из-под которой палевно торчал полосатый хвост Мурки, нашедшей там себе укрытие. Где при этом был Пушок, я понятия не имел, но по крайней мере, его точно не было в пасти жаждущего общения Микки, в наказание за его подвиги изолированного от общества.
Впрочем, Пушок нашелся довольно скоро. Его местонахождение оказалось легко идентифицировать по участившемуся чиханию дядюшки Глеба, на голове которого и устроился перепуганный кот. Надо было отдать дяде должное — несмотря на аллергию, он не бросил животное на произвол судьбы.
От всего этого дико хотелось ржать, но я заставил себя состроить полную раскаяния скорбную мину. Подошел к тете Рите и, взяв ее руки в свои, сказал:
— Тетя, мне так жаль. Прости, ради бога. Я немедленно вызову вам уборку и закажу новый террариум. И, думаю, после всего случившегося… нам с Тамарой лучше уехать.
— Нет! — почти истерически выкрикнула тетя, вцепившись в рукав моей рубашки. — Нет, вы не можете уехать! Я хочу, чтобы вы присутствовали на моем юбилее. Вся наша семья ужасно хочет познакомиться с Тамарочкой… я никуда вас не отпущу!
Мысленно чертыхнувшись, я сделал еще одну попытку:
— Но, тетя, мне так стыдно за все это, — обвел я жестом столовую, — что просто не знаю, как вам в глаза смотреть…
— Это все моя вина! — драматично всхлипнула моя ночная жрица на заднем плане.
— Нет, милая, что ты, — привлек я ее к себе. — Это я совсем забыл, что у дяди аллергия… не стоило нам привозить сюда одиноких кисок.
— Неважно! — решительно постановила тетя. — Вы остаетесь и возражения не принимаются!
И мне ничего не осталось, кроме как натянуть на лицо покаянно-благодарную улыбку, мысленно при этом перематерившись.
Однако того, что случилось на следующий день, не ожидал даже я.
Поначалу все было как обычно на семейных застольях — все пили, ели и перемежали этот процесс тостами в честь тети Риты. При этом я ощущал, как все родственники поголовно с любопытством косятся в нашу с Тамарой сторону. И прекрасно знал, что будет дальше. Едва мы встанем из-за стола, как они окружат нас, точно стая воронья — свою добычу. И посыпятся многочисленные вопросы и советы, вплоть до того, как надо кормить младенца, который у нас скоро, по их мнению, непременно будет.
— Игорь, а на каком месяце твоя невеста? — шепнула мне на ухо сидящая от меня по правую руку тетя Оля. Та самая, которую следовало отпугивать чавканьем.
Отвечать на этот вопрос я не стал, лишь загадочно улыбнулся. Пусть гадают, черт бы их всех побрал с их страстью совать нос в чужие дела!
— Милая, ты мало кушаешь, — заботливо заметил я, поворачиваясь к Тамаре. — Может, салатику?
— Можно, — ответила она, пододвигая к себе огромную салатницу.
Но вовсе не для того, чтобы наложить себе в тарелку порцию. Даже у меня брови взлетели вверх, когда ночная жрица, громко причмокивая, принялась есть салат огромными ложками прямо из салатницы. Покончив с этим, Тамара громогласно объявила, подняв вверх большой палец:
— Салат — во! Но почему так мало?
Я умиленно улыбнулся и покосился на тетю Олю. Та смотрела на Тамару во все глаза, потом восхищенно выдохнула:
— Какой хороший аппетит! Наверно большой и здоровый растет ребеночек!
— Ребеночек? — несколько голов, включая саму Тамару и моих детей, которых утром привезла бабушка, повернулись в нашу сторону. Я снова улыбнулся, как блаженный, а тетя Оля испуганно прикрыла ладонью рот:
— Ой, это был ваш секрет?
— Был… — пробормотал я и успел заметить, какими хмурыми взглядами нас с Тамарой наградили Адам и Дина. Возникло вдруг дурное предчувствие, которое редко меня подводило в том, что касалось моих детей.
Что они задумали на сей раз стало ясно довольно скоро. Сначала Тамара неожиданно поморщилась и, наклонившись ко мне, тихо спросила:
— Слушай… где тут уборная? Я так и не запомнила.
