Дарья Волкова - С тобой и без тебя. И снова с тобой.
— Мастерство, детка. Мое и стилистов-визажистов. Если б ты знала, с чем иногда приходиться работать, — картинно вздыхает Стас, между делом приканчивая вторую порцию пиццы.
Вот это самое «с чем» почему-то невероятно злит Веру.
— Ты хоть представляешь, какое действие ты на них оказываешь? — непроизвольно Верин голос звучит громче, чем обычно.
— Конечно, знаю, — Стас пожимает плечами. Как ее бесит этот жест! Потому что сразу видно, какие они у него широченные, и как перекатываются мускулы под тканью футболки. — Более того, я этим нагло пользуюсь.
Стас внимательно смотрит на нее.
— Вер, только не говори мне, что ТЫ повелась на всю эту ботву.
— Не понимаю, о чем ты, — Вера вдруг решает, что она очень хочет пиццу.
— Это же просто слова. Они ничего не значат. Я еще и не такое говорю, чтобы добиться нужной мне реакции.
— Это какой же?
— Да разной. Смотря какое фото. Чаще всего страсть, желание, возбуждение, — Стас говорит все это совершенно обыденным голосом, а Веру начинает тихонько потряхивать от злости. «Не заводись, — уговаривает себя она. — Для него это часть работы». Но день, видимо, сегодня такой, что благоразумные намерения так и остаются намерениями.
— А что потом? Ты трахаешь каждую модель, которую снимаешь? — Вера получает почти физическое удовольствие, произнося «трахаешь», выделяя его интонацией. Ей хочется обидеть Стаса, ей хочется ссоры, перебранки, скандала, в конце концов.
— Ну, если бы это было так, я бы работал на одну «Виагру», — Стас чуть заметно усмехается. Пока Вера гневается, он успевает заварить чай и принести чашки.
— Некоторые из моделей имеют мужей или бойфрендов. А еще я, знаешь ли, и мужиков иногда снимаю. Ввиду моей унылой гетеросексуальной ориентации и наличию неких псевдоморальных принципов со всеми трахаться никак не получается. Только с самыми лучшими.
Стас обнимает ладонями кружку и смотрит поверх нее на Веру.
— Вер, да не обращай внимания на то, что сегодня было. Ты же разумная и вменяемая женщина. С тобой все по-другому будет.
Услышав, как ее называют «разумной и вменяемой женщиной» (!), Вера стервенеет. Рявкает «Нет» и уходит, хлопнув дверью. Потом стыдно, конечно. Но она уже приняла решение. Никогда в жизни она больше не будет разговаривать с этим озабоченным подонком. Если она для него всего лишь «разумная и вменяемая женщина».
Одного Вера не учла. Со Стасом она была знакома всего пять дней и не знала, какой он упрямый. Он уговаривал ее две недели. И все-таки уговорил.
Глава 5. Многоликие
«История Красавицы и Чудовища появляется во многих
культурах в разных формах. Красавица разлучена с Чудовищем,
и в этот момент оно умирает, не в силах перенести разлуку.
В горе девушка оплакивает Чудовище, чары рассеиваются
и оно превращается в прекрасного юношу.
Иногда Красавица должна отправиться на край света,
чтобы его расколдовать, иногда достаточно одной ее слезы».
Анна Маслова «Красавица и чудовище»Раньше фраза: «Фотосессия — это тяжкий труд» Веру бы в лучшем случае насмешила. В худшем — вызвала бы глухое раздражение. Сейчас она готова подписаться под каждым словом. Кровью.
В кровь были стерты пальцы от тетивы на луке. Несмотря на то, что он бутафорский. Вера не знала, куда девать руки, куда смотреть. У нее был загнанный и полный паники взгляд. Стас психовал и орал, потом выгнал всех, кроме Веры, из павильона. Спустя два часа выгнал и ее домой, сказав, что ему нужно просмотреть отснятый материал и понять, где же он косячит.
В следующий раз было еще хуже. Потому что с киностудии привезли чертовы доспехи. Одевали Веру в них вдвоем знакомая Вере стилист Света и костюмер со студии. Вера нервничала, ибо не привыкла стоять полуголой перед незнакомыми людьми. Пусть и женщинами. У Светы тоже было маловато опыта в прилаживании рыцарских доспехов к женскому телу. Короче, заглянувшему с невинным вопросом: «Сколько можно копаться?» Соловьеву в голову полетела латная рукавица.
Все это было неимоверно сложно. Тело ныло от непривычных нагрузок. Особенно руки и плечи. Меч, хоть и ненастоящий, весил, казалось Вере, тонны. Стас опять выгнал всех из павильона. Вера внутренне сжалась, готовая к тому, что сейчас он опять начнет требовать от нее чего-то невозможного. А вместо этого…
— Тебе не кажется, что Джойс был психом? — Стас опять крутит что-то на фотоаппарате.
— А? — Вере кажется, что она ослышалась. Опускает поднятый меч, утыкая его в пол перед собой.
— Я, когда читал «Улисса», не раз думал о том, что ему надо не книжки писать, а у хорошего врача лечиться.
— Ты хоть представляешь, в какое время и в какой стране он жил? И что ему пришлось пережить?
— Я же не историк, чтобы это знать. Я простой читатель, мне не понятно…
— Чтобы понятно было, надо мозги включать…
Потом, спустя несколько часов съемки, Вера поняла, ЧТО он сделал. Он ее тоже завел. Только по-другому. Его меткие, язвительные, иногда откровенно провокационные реплики заставили ее забыть обо всем — о неудобных доспехах, о тяжелом мече, о ярком свете, о направленном на нее фотоаппарате. Короткие команды Стаса, выдаваемые им между злющими комментариями, Вера выполняла на полном автопилоте. Потому что голова была занята совсем другим. Она была в своей стихии, они спорили, ругались, дело дошло даже до личных оскорблений, но все это было великолепно, интересно, заставляло сердце биться быстрее, а глаза — гореть огнем.
Едва Вера перевела дух, чтобы окончательно расправиться с иллюзиями Стаса относительно Сэлинджера…
— Стоп машина, — Стас подает ей руку, чтобы помочь спуститься. — Ты просто ураган, детка.
Вера спускается с подиума и получает братский поцелуй во влажный лоб.
— Все супер, Вер, — Стас широко улыбается. — Ну, ты меня просто вымотала. Я весь как выжатый лимон. Не знаю, как буду работать дальше. А у тебя на сегодня все.
У него получалось это каждый раз. Заставить ее забыть обо всем, что было вокруг, кроме его голоса и иногда мягких, иногда злых вопросов. Учитывая их плотные графики работы, весь процесс растянулся на месяц. Вера не знала, что из этого получится, но ей это нравилось. Определенно. Да. Вера выучила массу новых слов. И самое главное из них — TFP. Творческая фотосессия. Вот как все это безобразие называлось.
* * *Звонок. На это раз телефонный. Не открывая глаза, Вера шарит на тумбочке в поисках источника назойливого звука.
— Алло?
— Вера, это просто бомба! Ты почему мне ничего не сказала? Вся литературная общественность прямо на ушах стоит. Какие же вы молодцы! Соловьев просто гений!
