Татьяна Веденская - Пепельный блондин
– Сорок два. А вам, должно быть, двадцать восемь? – сказал Владимир с улыбкой, которая не оставляла сомнений в том, что он примерно догадывается о том, сколько Алине лет на самом деле. А взгляд его в этот момент вдруг переместился на меня. Он посмотрел мне в глаза, и меня словно обожгло изнутри. Я вздрогнула и отвернулась. Ничего подобного я не чувствовала уже очень давно. Я уже много лет жила, ничего особенного не чувствуя. Иногда мне даже казалось, что я вообще не живу, что меня поставили на паузу. Не хорошо и не плохо, просто никак. Заморозка так и не отошла. И уже отвыкла, когда на меня смотрят таким взглядом. Владимир отвернулся тоже, и мне моментально стало холодно.
– О, хитрец! Мне уже тридцать… один! – кокетливо изогнулась Алина и достала сигарету.
Если она надеялась, что Владимир даст ей прикурить, она ошиблась. Такие не курят, конечно же. Алина прикурила сама и элегантно задымила. Владимир поморщился, но так, что этого не заметил никто, кроме, кажется, меня. Алина прилипла к нему и не отходила ни на минуту. Владимир вел себя безупречно, отлеплять ее от себя не стал, просто еще разок аккуратно упомянул о том, что его жена Елена устала и легла спать. Алина проигнорировала это сообщение.
– А я вот никогда не сплю в новогоднюю ночь. Это же ночь волшебства! Всякое может случиться в такую ночь, да, Олька?
– Да-да, – с досадой ответила я.
Честно говоря, я уже начинала испытывать нечто вроде паники. Я тоже боялась, что всякое может случиться в эту сказочную ночь. Колька был совершенно пьян и абсолютно не отдавал себе отчета не только в этом, но и в том, где он, кто он и как его зовут. Я бегала вокруг него, пытаясь замотивировать на подъем и дальнейшее движение к дому – безуспешно. Николай спал. Владимир нахмурился и внимательно посмотрел сначала на меня, потом на моего мужа. Я покраснела, чувствуя, что готова провалиться сквозь землю. Но провалиться не получилось, к сожалению, – только сапоги немного увязли в сугробе.
– Вам помочь?
– Нет, спасибо. Я в порядке, – ответила я с тоской. Да уж, я в порядке. Как бурлаки на Волге, я в порядке. И тащить мужа домой буду совсем как они.
– Знаете что, мы с вами живем рядом. Я все равно уже собираюсь домой. Давайте-ка я провожу вас и вашего мужа. Как его зовут?
– Николай.
– Коля, вставайте. Обопритесь на меня, хорошо? – Владимир склонился и, совсем не боясь запачкать свои дорогие джинсы и пуловер, обнял моего мужа за талию и потянул с земли.
Николай забормотал что-то неразборчивое и попытался вырваться, но это у него не очень-то и получилось. Владимир был сильнее, что меня тоже не удивило. Коля верит в силу огнестрельного оружия, а этот Владимир, очевидно, в силу собственного тела.
– Ничего, ничего. Все хорошо. Надо идти домой, – бормотал Владимир, пресекая пьяные попытки моего мужа скрыться с места преступления. Мы с Алинкой плелись за ними, и я странным образом злилась на этого Владимира, он раздражал меня этим непереносимым контрастом. Хотелось, чтобы он тоже еле стоял на ногах, хотя бы пошатывался, что ли! Когда друзья мужа напивались, случалось всякое. И периодически кто-то провожал его, подвозил или дотаскивал – это было мне не впервой, но они были приблизительно в той же кондиции, что и он. Мы могли смотреть на них и думать: ну мужики, ну допились. И чего только вы находите в этой водке, будь она проклята! Но они были такие все без исключения. Владимир был другой. Иной!
– Ш-ш-ш, почти пришли. Тише, Коля, тише. Вы бы ему угля активированного дали перед тем, как уложить спать, – пробормотал Владимир, глядя на Николая с поистине отеческой заботой, как на тяжелобольного человека.
Мне захотелось заехать ему по красивому лицу. Тоже мне ангел. Алинка смотрела на него, как на посланника небес. Я же стыдилась, да. Я понимала, что вещи просто не могут быть хуже, чем они есть. Как я ошибалась! Примерно на середине дороги моего мужа Колю начало тошнить.
Глава 3
Утро доброе!
Алинины надежды не оправдались. Владимир не остался ни на чашечку кофе, ни на рюмочку чего-нибудь покрепче. Он только вежливо улыбнулся и сказал, что хотел бы все-таки лечь спать затемно, потому что назавтра у него планы. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что его главные планы – никогда больше не встречаться с нами. Но воспитание не позволяло ему сказать об этом напрямую. Басурманин проклятый!
– Планы? – возмущалась Алина, яростно орудуя пилочкой для ногтей. – Какие могут быть у человека планы первого января?
– Может, у него встреча?
– С кем? Никто не просохнет раньше пятнадцатого! Он просто решил соскочить. Что и неудивительно после того, как твоего Колечку стошнило ему на рукав! Господи, в кои-то веки попался нормальный мужчина…
– Женатый мужчина!
– Ты в своем уме? Нормальные мужики всегда женаты. Что ж теперь, не смотреть на них? Эх, мне бы хоть фотку с ним надо было сделать – Сашеньке послать в его сраный Куршавель. Чтоб он там подавился своей независимостью. Владимир. Влади-и-мир! – Она пробовала имя на вкус, и оно ей все больше и больше нравилось.
– Алина, держи себя в руках!
– Я готова держать себя в руках. Лишь бы руки были правильные… Владимирррр! Муррр!
Алинины выражения крепчали, и к утру она стала вести себя совсем неприлично. Я уже пожалела, что у меня в доме есть столько спиртного, да еще и в открытом доступе. Алина всерьез собралась идти к соседям в гости и потребовала у меня хоть какую-нибудь пачку печенья в качестве новогоднего презента.
– Как в «Домохозяйках»! Там, между прочим, они всегда встречают своих новых соседей чем-нибудь вкусненьким.
– Но не в таком состоянии и не в шесть утра. И не печеньем «Юбилейное» из пальмового масла! – злилась я. Даже сапоги ее спрятала на всякий случай. Ненавижу Новый год.
Спать легли только после того, как Алина немного побегала по нашему участку босиком. Холодный мокрый снег ее взбодрил, и идея идти делать фотку с соседом ее отпустила. Коля спал в гостиной, тяжело дыша (спасибо, что вообще дышал), держась одной рукой за сердце. Рядом с ним стоял тазик, тоже на всякий случай. Дашка так и не пришла ночевать, но мне было уже не до нее. Надоело! Все надоело! Я ушла в спальню, задернула занавески, закрыла окно (какая тварь вообще его открыла?), с улицы все еще доносился грохот новогоднего салюта. Кто-то все еще палил по мутно-серому утреннему небу.
– Как же все достало! – произнесла я вслух довольно громко. И погрузилась в липкий, жаркий полусон, из которого меня периодически выдергивали какие-то неопознанные резкие звуки.
– Олечка! О-о-о… Олечкаааа! – звучали крики в моей уставшей голове. Я мотала ею так, словно мне снился кошмар. Но кошмар происходил наяву. Да и не кошмар вовсе.
