Татьяна Алюшина - Я подарю тебе любовь
И как очнулась!
Просмотрела, что сделала, и обнаружила, что посвятила изучению этой темы два года, если считать с того момента, как увлеклась мебелью. И вот она, заключительная большая статья, с анализом современного положения в стране искусства краснодеревщиков, интервью с ведущими специалистами — с выражением преклонения перед их делом, призывно и с осторожным оптимизмом.
Итог. Жирная точка.
Два года, как второе высшее образование получила. И что дальше?
Она ведь вроде журналист? Историю развития мебельного искусства страны изучила, и, как всегда все делала, весьма досконально и обстоятельно, но ведь мебель-то делать она не собирается?
Статью написала, отправила в редакцию, как с любимым человеком рассталась — до слез! Взяла несколько дней выходных, грустила, думала, пересматривая вновь и вновь накопленные за эти годы материалы.
И посетило Елену Алексеевну Невельскую глухой, бессонной ночью озарение!
Во множественном числе.
Первое: есть и другие страны — открытие само по себе! И история их мебельного искусства! Нонсенс, не правда ли?
Второе: а напишет-ка она книгу, куда войдет все собранное и наработанное ею за время исследований. А почему нет?
И третье: а какие из стран в рамках этого направления ей интересны?
Оказалось — многие!
Все взаимосвязано в мире, а уж люди-народы, страны-континенты, традиции-предания, легенды и подавно! Огромное количество сюжетов перекликаются, переплетаются в культуре разных народов. Но поскольку она в своем огороде — например, в русском зодчестве масса элементов похожих, заимствованных или просто идентичных элементам в зодчестве, скажем, северных народов, да и тюркских, иногда и древнеримские мотивы просматриваются, да полно всего!
Викинги!
Вот что интересно! Скандинавия. Уж этого добра в работе древних русских мастеров хватает! Если учесть, что, по последним научным исследованиям, предполагается, что викинги дошли до Днепра и чуть ли не основали Киев. Теория, разумеется, но чем Бог не шутит!
И начать надо с Дании и Норвегии.
Ура!
Еле дождавшись утра, она прибежала раньше всех в редакцию и топталась в приемной, с нетерпением ожидая Забарина. Ксения Андреевна посматривала на ее хождения, улыбаясь понимающе:
— Вы бы присели, Леночка.
— Не могу, Ксения Андреевна! — жаловалась Ленка.
— Невельская, пожар? — строго спросил вошедший в приемную, застав свою подчиненную в состоянии будоражном.
— Я придумала, что дальше! — поделилась радостью Ленка.
— Рабочий энтузиазм приветствуется, — поддержал он, — идем, поведаешь!
Выслушал. План одобрил. И Ленка понеслась осуществлять — архивы, библиотеки, Инет, командировки…
Нормально, поехали дальше!
А книгу она писала-стыковала втайне от начальства, сюрприз Забарину готовила. Но если до конца быть честной — боялась, что не справится, напортачит, да и замах уж больно амбициозный — книга! И кому вообще это будет интересно?
Книга формировалась медленно, отодвигаемая насущными статьями, новыми интересами, командировками, но она про нее не забывала, делала потихоньку, заново погружаясь в тему, подбирая фотографии. «Картинки», как их называл Василий Федорович, он же первый читатель и критик рукописи.
Подытоживая тему, обозначая современные реалии, Лена тогда брала множество интервью у самых известных краснодеревщиков страны. И у Валерия Сологуба, и у Михаила Корвасовского, и у Владимира Бондаренко, даже в Хабаровск летала к известному Павлу Ефремову, да много еще с кем беседовала. Все они, великолепные мастера с мировым именем, единицы, оставшиеся в настоящее время в России, с готовностью делились мыслями, знаниями, потому что болели за свое дело, увы, практически загубленное в советские времена и окончательно добитое в середине девяностых. Сейчас только-только что-то начало восстанавливаться, по крупицам, и мастера не просто реставрировали, а начали делать свои эксклюзивные произведения. Понемногу, но какие! Красотища потрясающая!
И своевременно, и замечательно, что об этом стали писать, говорить, ценить их, наконец, и сами они старались как можно больше рассказать о профессии.
Все, кроме одного.
Некоего Арбенина.
Совершенно уникальный мастер, виртуоз, гений! Лена видела несколько его работ, что называется, вживую и многие в каталоге, так у нее аж дух от восторга захватывало! Что-то потрясающее! Не работа — волшебство!
Но он категорически не давал никаких интервью. Ни в одном печатном издании, в Интернете даже фото его не было, и почти никакой информации — скупые слезы: «В девяносто пятом начал обучение у самого известного мастера России Михаила Захаровича Володарского. Окончил Строгановский университет. В две тысячи втором году перешел от чистой реставрации к производству авторской мебели. Работы Арбенина выставлялись в Архитектурной галерее в Москве и на международных выставках. На выставке в Милане были представлены его кровать и два стула-корытца, на международной выставке-бутике роскоши Elite Life в Нахабине комод и трюмо в классическом стиле…»
Перечисление иных выставок, всяческое бла-бла-бла о произведениях искусства в его исполнении! Ноль информации.
Контактные телефоны для заказа работ, каталог известных уже изделий, и все! Привет!
Ленка окучивала Забарина больше полугода, ныла, умоляла раскрутить этого Арбенина на интервью. Николай Васильевич старался, а в ответ глухая тишина!
— Да и бог с ним, Лена! Зачем он тебе сдался-то? — недоумевало начальство. — С русской темой ты закончила, у тебя сейчас актуальна Скандинавия, ею и занимайся!
— Я задумала переплести интервью их специалистов и наших, — вдохновенно врала Ленка.
— Идея неплохая, почему первый раз слышу? — журил Николай Васильевич.
— А я разве не говорила? — включала дурочку Елена Алексеевна.
— Ты мне голову не морочь, Невельская! — призывал к порядку распоясавшуюся барышню Забарин. — Ты мне плешь проела, подай тебе Арбенина, а тут на ходу причину придумала!
— Ну, Никола-ай Васили-ич, — ныла Ленка.
— «Переплести», — передразнил он, уже миролюбиво, — сейчас придумала?
— Но здорово же!
Не кололась она, сюрприз же все-таки!
— Ничего, — не выказал одобрения, но и не отговаривал Николай Васильевич. — Ну и сделай, у тебя же полно интервью с другими специалистами.
— Они все классные, лучшие! — сверкая глазами, принималась объяснять она. — Они такие вещи делают, глаз не оторвешь! Валерий Васильевич Сологуб с сыновьями такую красотищу творят! А Бондаренко в современном стиле! А Егоров! Звание «Лучший краснодеревщик России» в прошлом году присвоили, мебель без единого гвоздя! Все мастера божественные, уникальные! Но Арбенин особый! У него дерево поет! По нему пальцами проводишь, прямо музыка звучит!
