Элизабет Гейдж - Табу
Запустив механизм рекламной машины, продав публике фильм «Зима их судьбы» как гениальный проект, завершающийся мажорным аккордом роман обожаемых звезд, Брайан Хэйс довольно потирал руки. Теперь он спокойно мог начать первый этап съемок фильма.
Хэйс не считался ни с какими расходами. Он освободил главного режиссера Корбетта от его текущих обязанностей и бросил его только на работу над «Зимой их судьбы». Он собрал вместе авторов, лучших на «Континентал», для того, чтобы сделать безукоризненный сценарий. Он держал их в бунгало от зари до зари, не уставая твердить, что только полная самоотдача требуется для такого фильма, который можно снять лишь раз в жизни. Он сулил им огромные гонорары, если фильм будет иметь кассовый успех, гонорары, которые могут еще больше возрасти, если удастся заполучить «Оскара» за лучший сценарий или лучшую картину. О тех ужасных последствиях, которые произойдут, если лента провалится, он говорил кратко, но убедительно.
Брайан Хэйс сам стал продюсером фильма. Исполнительным продюсером он назначил Оуэна Эссера. Они просиживали вместе неделями, распределяя роли, задействовали все лучшие таланты, которые нашлись на «Континентал», ни секунды не колеблясь, тратя большие суммы на то, чтобы приманить лучших характерных актеров из конкурирующих студий, когда им казалось, что те могут лучше справиться с работой и придать фильму больший блеск.
Все лучшие силы «Континентал» были брошены на прорыв. Никакие траты не считались чрезмерными, когда речь шла о том, чтобы сделать «Зиму» сенсацией. Нюхом опытного зверя Брайан Хэйс чуял удачу. Он поверил в нее в тот самый момент, когда впервые услышал замысел от Джозефа Найта. Это будет фильм его жизни, его судьбы – квинтэссенция всей продукции «Континентал», исключительно зрелищный, романтический, динамичный. И, что не менее важно, очень своевременный и для карьеры Мойры Талбот, и для его студии, и, конечно же, для самого Брайана Хэйса.
Ничто не должно стоять на его пути. Фильм будет ключом к беспрецедентному финансовому успеху и престижу студии в будущем году. И если все выйдет так, как задумано, он, Брайан Хэйс, стоя во главе самой могущественной киностудии Голливуда, займет наконец подобающее ему место в союзе «Континентал» и «денежных мешков» Нью-Йорка. Он победит Арнольда Шпека.
Подготовительный этап закончился к восьмому июня. Чтобы отметить начало съемок, было устроено грандиозное шоу. Мойра Талбот и Гай Лэйвери были представлены прессе с такой помпезностью, что один из журналистов сравнил торжества со спуском линкора. «Если «Зима их судьбы» является «Титаником», – писала «Дейли вэрайэтиз», – то нельзя было устроить ему лучшие проводы».
Сравнение звучало откровенно двусмысленно, но в пылу общего ажиотажа никто не заметил этого.
Съемки начались тридцатого июня. Доступ на съемочную площадку для посторонних был закрыт, но репортеры, по мере развития событий, получали регулярную порцию информации. Они с нетерпением поджидали ее в специальной комнате для прессы в административном здании «Континентал». Каждый из этих брифингов становился событием.
Вскоре каждый на «Континентал» понял, что расходы на будущий фильм превысили самые смелые ожидания.
Только костюмы стоили сотни тысяч долларов. Был приглашен самый лучший дизайнер Голливуда, чтобы создать туалеты для Мойры Талбот. Между тем второстепенных актеров, не говоря уже о массовке, тоже необходимо было соответствующе одеть. И Брайан Хэйс не стоял за ценой – лишь бы костюмы были безукоризненными. Он нанял многочисленный штат консультантов, чтобы соблюсти историческую достоверность.
Съемки происходили в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, для некоторых сцен выбирались Итальянские Альпы и побережье Средиземного моря. В сущности, снимали в любом месте, которое казалось подходящим, за исключением России, – по политическим причинам она была вне досягаемости, натурные съемки съели больше денег, чем когда-либо в истории «Континентал».
Хэйс не скупился и на оборудование съемочных площадок, многочисленные киноэффекты, на воссоздание подлинной обстановки той эпохи – мебели, тканей, драпировок. Хэйс лез вон из кожи, чтобы как можно достовернее показать Россию 1917 года. Чтобы не было накладок, были срочно найдены специалисты по русской истории, одним из консультантов стал профессор кафедры славистики известного университета. Лучшие фонетисты следили за правильностью произношения и ударения. Были завезены русские борзые, обученные специалистом из Европы. Абсолютно все – от саней до экипажей, от фонарей до самоваров – было подлинным или достоверным.
Шли недели, съемки затягивались, так как необъятный размах замысла, поощрявшийся неуемным честолюбием Хэйса, утяжелял работу. Многие сцены, которые в других фильмах снимались в течение одного или двух часов, в «Зиме их судьбы» прорабатывались сутками: слишком сложными были проблемы постановки, освещения, специальных эффектов.
Естественно, затраты возрастали с увеличением периода съемок. Творческий коллектив и актеры, работавшие над созданием фильма, были измождены повседневной реальностью. Страсти накалялись, так как для получения нужного эффекта ключевые сцены переснимались по двадцать, тридцать, пятьдесят раз.
Мойра Талбот, совершенно выбившаяся из сил из-за своей трудной роли, которая предписывала изображать перед камерой молоденькую семнадцатилетнюю девушку, вырастающую в зрелую двадцатилетнюю женщину, молила Бога, чтобы он помог ей скрыть нечеловеческую усталость. По настоянию врачей она была освобождена от съемок на десять дней. В ее отсутствие занимались подробным разбором ранее отснятых сцен с ее участием. Брайан Хэйс и режиссер Корбетт Фишер были серьезно обеспокоены. Мойра не выглядела такой молодой, как в начале съемок. Эпизоды, где она должна была появляться в качестве героини-подростка со свежим личиком, выглядели неубедительно. После ее выздоровления решено было переснять их.
Гай Лэйвери, на чью профессиональную стабильность всегда можно было положиться, казалось, был в лучшем положении. Но ему нужно было сыграть мужественный, твердый характер – роль, совершенно чуждую ему, потому что образ, который он создавал перед камерой в течение восьми лет, был совершенно иного свойства. Будучи гомосексуалистом, он чувствовал себя на месте, когда играл утонченных, даже женственных героев, и был слаб в сценах, где требовалась решительность и напор. Но в «Зиме их судьбы» ему предназначалось обладать большой физической силой, стойкостью, быть способным на решительные поступки и, когда необходимо, даже на жестокость. Все эти качества были вне его актерской и личностной индивидуальности, так что Гаю приходилось изо всех сил выходить за рамки своего имиджа и своих возможностей.
