Элейн Ричардс - Магнат
Джефф покачал головой:
— Тебе нечего сказать. Плевал я на твое мнение! Я скажу речь на твоих похоронах, но плакать не буду, не пролью ни слезинки. Вот чего ты добился, и это то, чего ты хотел. Ты помрешь от рака в лос-анджелесской больнице, один, мучаясь от боли, харкая кровью и цепляясь за руку какой-нибудь сиделки. Нравится тебе эта картина? Ты сам ее себе уготовил!
Лицо Мэта оставалось невозмутимым, хотя глаза горели. Было невозможно отгадать, что происходит в его старой голове.
— Ладно, все в порядке, — сказал он наконец. — Ты баллотируешься на пост сенатора. Тебе ведь этого хочется? Меня это устраивает.
Джефф усмехнулся.
— Конечно. Я так и думал, что ты выдашь что-нибудь вроде этого, мистер Крутой. Мол, я заставлял тебя есть дерьмо, сопляк, зато теперь ты твердо стоишь на земле, и я могу сдохнуть счастливым, потому что ты завоюешь мир. Трепач!
Мэт безучастно смотрел на Джеффа.
— О чем ты вообще говоришь, черт подери?
Несколько секунд они молчали.
— Я говорю о лжи, — сказал Джефф. — И сейчас я запихну всю твою ложь обратно тебе в глотку, всю, каплю по капле.
Глава 36
Джефф продолжал говорить, в упор глядя на отца. Он не давал старику уйти от своего взгляда.
— Я с самого начала знал, что Ли убили, — сказал он. — Я нутром это чуял. Знал, что вся эта история о том, что он болен раком, ложь. Но я не стал выяснять, потому что ты просил меня этого не делать. Потому что Мэри просила меня этого не делать. Господи, если вы с Мэри продались, то, черт возьми, кто я такой, чтобы сомневаться? Ты ведь мой отец, дерьмовый патриарх, человек, которого я боялся и которого изо всех сил старался полюбить!
Вы усадили меня и смотрели на меня, вы оба, и сказали, чтобы я поверил свидетелям и признал, что Ли покончил с собой, не желая смириться с ожидавшей его медленной, мучительной смертью. Ни один Коннери не смог бы с этим смириться, так вы мне сказали. Что же ты-то цепляешься за жизнь, несмотря ни на что? Почему бы тебе было не разбиться на самолете в джунглях?
В лучах солнца лицо Мэта казалось белее мела. Время от времени его голова запрокидывалась, и слюна вытекала из уголка рта. Порой его глаза закатывались.
— Ты уже подходишь к самому главному, сынок?
Джефф глубоко вздохнул. У него было ощущение, что все его мужество подходит к концу. Его лихорадило. Он зажег еще одну сигарету и сказал:
— Я подозревал, что это Рубен Хейг приказал убить Ли. Ему нужно было от него избавиться. И что же? Оказалось, что я был прав. Он действительно это сделал. Он нанял Кермита Дайсона, который тогда как раз ушел из президентской охраны. Дайсон подготовил убийство, потому что Ли угрожал планам Хейгов. А у них грандиозные планы, отец! Рубен и Аарон собираются прикрыть приток нефти с Ближнего Востока и прибрать к рукам отечественный рынок.
Джефф присел на край плетеного кресла напротив отца.
— Я думаю, ты знал, что произошло на самом деле, — сказал он.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Джефф наклонился вперед:
— Тебе понравилось, что Хейги постарались выдать гибель Ли за самоубийство? Ты не хотел это опровергнуть, потому что подозрение в убийстве повлекло бы за собой очень серьезное расследование. А вот этого ты не хотел. Поэтому ты помог Хейгам покрыть убийство. Кроме того, ты собрал свидетельства против них на случай, если бы настала твоя очередь.
Мэт наблюдал за сыном. Он сидел неподвижно, его лицо ничего не выражало, но глаза смотрели холодно.
— Но вы с Хейгами были недостаточно осмотрительны, отец. Вы наследили, и по следу пошел Люк Эвери, настырный репортер, любитель разоблачений. В прошлом году его зарезали.
— Ты псих!
Но Джеффа нельзя было остановить.
— Я нашел все, что удалось собрать Люку. Я знаю все. Хейгу удалось помешать Ли. С твоей помощью он сфабриковал историю о том, что Ли якобы был болен раком, нанял нужных свидетелей, а Дайсон добыл документы, рентгеновские снимки, результаты анализов. Свидетели проходили перед моими глазами и давали показания: какое душераздирающее зрелище — скорбящий брат пытается узнать правду и узнает о трагедии. Но ведь тебе эта трагедия была на руку. Для того чтобы умело разжечь сочувствие обывателей к такому третьесортному политику, как я, нужно было использовать гибель Ли. И вам это удалось. Рак в конечной стадии! Чистое, доказанное самоубийство. Америка в слезах. Джефф Коннери готов заступить на место погибшего брата!
Джефф медленно затянулся сигаретой и выпустил дым. Его лицо исказилось, так как он почувствовал в желудке приступ острой боли. Мэт Коннери сидел, уставившись в одну точку, похоже, его мысли были далеко. Джеффу было теперь почти что все равно, слушает его старик или нет.
— Но почему? — тихо спросил Джефф. — С чего это вдруг отцу Ли понадобилось прикрывать гибель собственного сына и реабилитировать убийц — семейку Хейгов?
Джефф встал, медленно обошел вокруг пруда, любуясь его покоем и красотой. Он слышал прерывистое дыхание этой пустой оболочки, оставшейся от человека, который когда-то был его отцом. Он сказал:
— Отец, на этот счет у Люка Эвери тоже были данные. Свидетельства о том, что Ли был гомосексуалистом. Что у бедняги были любовники, но он их оставил. Он ненавидел себя за свою слабость, за то, что он нуждался в любви, и это была любовь мужчин.
Его воспитывали как бойца и не спускали ни малейшей провинности. Ты, отец, ни разу не приласкал его, не поцеловал, не проявил нежности. Так мы росли, лишенные привязанностей, нелюбимые, среди постоянных оскорблений и наказаний. Ли вырос голубым, но для него в этом было мало радости.
А теперь ответь мне, отец, правда ли то, что я скажу, потому что у Люка не было прямых доказательств. Он слышал, что Ли якобы собирался открыто объявить о своей перверсии и выставить свою кандидатуру на президентских выборах.
Джефф повернулся и в упор посмотрел на отца.
— Конечно, такое было бы неслыханно! Страдать — пожалуйста. Разрываться на части — ради Бога! Но признаться в чем-то, выставить себя на посмешище… чтобы это сделал кто-то из Коннери — этот сопляк, клоун, гомик…
Джефф рванулся к отцу и схватил его за тощую руку.
— Черт возьми, сукин ты сын, ответь мне: это — правда?
В течение долгого, ужасающего мгновения слышалось только дыхание Джеффа. Он отпустил отцовскую руку, ужаснувшись ее страшной худобе. У него было ощущение, что он ухватился за кости.
Мэт отвернулся, его глаза сверкнули, лицо застыло. Он прошептал:
— Да.
Джефф сжал кулаки.
— Так ты почувствовал облегчение, когда Хейги убили его! Ты оставил это убийство безнаказанным. Ты сделал все, чтобы не уронить имени Коннери! Ты покрывал убийц собственного сына, потому что его поведение показалось тебе неслыханным и потому что политическая целесообразность важнее, чем человечность или мораль.
