Татьяна Тронина - Весенний подарок (сборник)
– Ты его любишь?
Лера кивнула.
– А ей… Ну… Кристинке… Это не нравится, да? – догадалась Даша.
– Не то слово! Это ее стараниями я оказалась здесь! Жаба! Скользкая, мерзкая жаба!
И без того всегда бледное лицо Леры еще больше побелело от ненависти, заострилось и стало некрасивым. Даша даже не ожидала от вечно безучастной девочки такого всплеска эмоций и, сочувствуя, спросила:
– Такая страшенная?
– Что ты! Она красавица. Эдакая современная Мерилин Монро, сексапильная блондинка.
– Почему же жаба? Гнусная, да?
– Понимаешь, ей отца мало… Она еще и на Алешку зарилась, а тут я… Мешаю…
– Как? Сколько же ему? Девятнадцать?
– Уже двадцать исполнилось. Он, знаешь, какой красавец! Метр восемьдесят, глаза – прямо синие-синие… Как море… Хотя, по правде сказать, я настоящего моря никогда и не видела… Финский залив же не считается…
– И ты хочешь сказать, что все эти метр восемьдесят с синими глазами в тебя влюбились? – Даша с сомнением посмотрела на блеклую, исплаканную Леру.
– Он говорил мне так… А еще говорил, что, когда мне исполнится восемнадцать, мы обязательно поженимся…
От такого необыкновенного Лериного везения Даша совершенно растерялась, помолчала немного, а потом спросила:
– А кто из вас кого первым заметил? Как у вас все это произошло?
– Смешно так… Мы с ним однажды вместе домой ехали в битком набитом автобусе. Нас притиснули друг к другу, и он все пытался меня, как свою знакомую, защитить от пинков и тычков обозленных давкой пассажиров. А я смотрела снизу вверх в его лицо и все удивлялась, почему раньше не обращала внимания, какого удивительного цвета его глаза.
– А он?
– А он сначала не замечал моего взгляда, потому что тоже злился на толпу, а потом случайно посмотрел на меня и – все…
– Что значит «и – все»?
– Ну, это он мне потом так сказал, что, мол, посмотрел на меня и – все… Пропал!
Даша покачала в недоумении головой. Она плохо представляла, как это двадцатилетнему молодому человеку удалось сразу пропасть от одного только Лериного вида.
Лера усмехнулась:
– Удивляешься? Я, честно говоря, тоже. До сих пор. Я прекрасно понимаю, что моя внешность очень заурядна, и все время боюсь, что однажды Алеша прозреет, увидит, что я ничего собой не представляю, и все…
– Ну, ты же не уродина, – дипломатично поддержала ее Даша.
– По сравнению с ним – настоящая уродина. Мне и Кристинка все время это говорит.
– Слушай, а чего этой Кристинке надо?
– Она злится, что он не на нее, писаную красавицу, смотрит, а на меня.
– Не понимаю, что ей за дело до этого, если она замужем за твоим отцом? Или они не женаты?
– Еще как женаты!
– Так чего же она?
– Я же сказала, Алеша очень хорош собой, а мой отец – так себе: невысокого роста, лысоватый.
– Зачем же она за него замуж выходила?
– Не за него она выходила, а за деньги, понимаешь, за день-ги! Она своего не упустит! У нас ее шмотками забито два шкафа, а обуви у нее – как у звезды Голливуда. Однажды я слышала, как Кристинка по телефону говорила со своей подругой, что она за моим отцом, как за каменной стеной: работать не надо, а делать можно все, что заблагорассудится.
– А отец твой не догадывается, что она такая стерва, извини, конечно, за выражение.
– Думаю, подозревает.
– Чего ж тогда не выгонит?
– Любит, наверно.
– Да за что же такое чудище любить можно? – ужаснулась Даша.
– Это не мое дело. Раз любит, значит, находит, за что. А Алеше она проходу не дает.
– А он?
– А что он? Сопротивляется, как может, но разве кому пожалуешься? А она оттого, что он на ее чары не поддается, стала отцу капать, будто он меня, несовершеннолетнюю, совращает, что меня надо от него спрятать, пока он не осуществил в отношении меня какие-нибудь отвратительные намерения.
– А он не совращал? – на всякий случай решила уточнить Даша. – Как у него было с намерениями?
– Да ты что! Не было у него никаких намерений! Он меня ни разу пальцем не тронул. Я только за руку его держалась, когда мы гуляли…
По Лериной щеке медленно скатилась слеза, упала на воротник голубого, уже абсолютно смятого костюма и расплылась на нем неровным пятнышком.
– И что, вы даже не целовались? Ему ж двадцать лет! Неужели терпел?
– Целовались. Но это же совсем не то, что вы все думаете… Это же совсем другое… А Кристинка специально нас подкараулила, отца привела, скандал устроила. А потом еще мой дневник выкрала, где я про любовь к нему писала.
– А ты что? Не могла все отцу объяснить?
– Я пыталась, но эта… жаба!.. Она, видно, что-то еще ему наплела, будто бы видела, как… Да что там говорить! Ты и сама все понимаешь…
– А этот твой Алешка что? Не мог тебя защитить?
– Он тоже пытался. Они с отцом, вообще, чуть не подрались, потому что Лешка стал говорить, что женится на мне, а отец подумал, что не жениться уже нельзя. Прямо к нам домой своего приятеля, гинеколога, привел, представляешь!
– А ты? – Даша просто ушам своим не верила.
– А я сказала, что выброшусь в окно, если этот дядька станет меня проверять!
– А он?
– А дядька сказал, что насильно ничего делать не будет, и ушел.
– Ну хоть один нормальный человек тебе попался!
– Да, хоть в этом повезло.
– И что потом?
– А потом меня заперли здесь. Как раз на прошлый День девочек пришлось… Ни на выходные, ни на каникулы домой не отпускают. На все лето на юг увозили. А Леша даже не знает, где я, что я… – Лера закрыла лицо руками, и теперь уже Даша обняла ее за плечи.
– Поэтому я и прошу, чтобы ты мне тайный выход из пансиона показала, – продолжила Лера.
– Хочешь сбежать? – ужаснулась Даша.
– Некуда мне бежать. Здесь лучше, чем с этой жабой… Я хочу к Алеше зайти и все объяснить, чтобы он не думал, что я… Будто я… – и Лера опять всхлипнула.
– Как же ты уйдешь? Тебя же хватятся и сразу вычислят, куда ты могла исчезнуть!
– Я ночью…
– Да ты что, Лерка! Разве можно ночью по Питеру бродить! У нас такая криминогенная обстановка!
– Да мы недалеко живем, на Васильевском, на 24-й линии… – с жаром воскликнула Лера.
– Знаешь, Лера, я очень хотела бы тебе помочь, но еще раз говорю – я не смогу найти путь к этой комнате. Сама-то напрягись, может быть, вспомнишь?
– Я уже пыталась вспомнить, но, похоже, тоже не найду… Меня, как и всех, вела туда Гулька в Танькином сопровождении.
– Слушай, – решительно сказала Даша. – А может быть, нам стоит обратиться как раз к этой Гулькиной «шестерке»? По-моему, она давно уже стонет под ее гнетом и совсем не прочь подставить свою предводительницу.
