Рози Томас - Чужие браки
— Хотел бы я быть так же уверен в результате. Но боюсь, мы будем иметь к утру правительство лейбористов.
Гордон заезжал с Вики проголосовать, прежде чем отвез ее в клинику. Их избирательный участок находился в здании начальной школы. Там было много знакомых, живущих по соседству. Все они по случаю выборов выглядели сегодня преисполненными ощущения собственной важности, тут же сидели представители партий, а избиратели полегкомысленнее развлекали друг друга сплетнями. В большой классной комнате Гордон, как всегда, взял избирательный бюллетень и отправился в зашторенную кабинку, где пробежался привязанным на бечевке карандашом по списку кандидатов.
В этот момент Гордон почувствовал вдруг странную скуку, подумав о том, насколько предсказуем он сам, да и все жители Графтона.
Гордон читал имена кандидатов, названия партий, к которым они принадлежали, и раздумывал про себя, грянет ли гром и сверкнет ли молния, если он, Гордон Рэнсом, возьмет вдруг и проголосует за какого-нибудь лейбориста или члена партии зеленых, а может, за кого-нибудь из крайне правых. Выбирать было особенно не из кого, хотя Гордон знал, что кандидат от лейбористов пользуется уважением в городе, а у кандидата от консерваторов отвратительные покровительственные манеры, а женщина, выставившая свою кандидатуру от партии зеленых, домохозяйка, решившая заняться политикой, замужем за кем-то там из городского отдела планирования. Гордон подумал об остальных семидесяти с небольшим процентах взрослых англичан, которые придут сегодня на избирательные участки, и ему стало интересно, скольким из них вот так же наскучил этот повторяющийся время от времени бессмысленный ритуал, который, кажется, для того и придуман, чтобы заставить человека почувствовать себя полным ничтожеством, посредственностью, от которой ничего, в сущности, не зависит.
Избиратели входили и выходили из соседних кабин. Гордон чувствовал спиной их изучающие взгляды. Если бы только, поставив галочку около одной или другой фамилии, Гордон мог изменить состояние Англии, да Господи, хотя бы свое собственное состояние и хотя бы на йоту!
Карандаш дрожал в его руке.
Затем он твердо нарисовал крест около фамилии кандидата от консерваторов, сложил бюллетень и протолкнул его в щель ящичка из черной жести, приспособленного под избирательную урну. Вики уже ждала Гордона у двери. У нее было спокойное, умиротворенное лицо человека, только что исполнившего свой долг.
— Долго не мог решить судьбу Англии? — пошутила Вики.
— Немного поразмышлял об ответственности избирателя, — улыбнулся в ответ Гордон.
Сейчас, на вечеринке, в ответ на реплику Гордона, что правительство могут формировать лейбористы, Джимми Роуз сказал:
— Сегодня все станет ясно, но я надеюсь, что ты ошибаешься. Ведь разве не обидно платить налоги тем, кто тебе не нравится.
Стелла оставила мужа почти сразу же, как только они приехали к Фростам. На ней был сегодня черно-белый полосатый пиджак с красной розой в петлице, который вызвал серию шуток, что Стелла Роуз — единственный приверженец лейбористов, которому позволили переступить порог дома Фростов. Стелла же отвечала на это, смеясь, что Эндрю Фрост, видимо, также непоследователен в своих пристрастиях, как Би-би-си.
В комнате становилось шумно. В ожидании результатов все обильно подкреплялись вином. Было довольно весело. Эндрю не успевал подливать. Наконец Дженис предложила всем пойти поужинать, пока еще ничего неясно с результатами. В столовой был накрыт причудливо оформленный стол с холодными закусками.
Клегги приехали позже всех в полном составе — вместе с Барни и близнецами. Дарси привез в подарок Эндрю ящик «боллиджера».
— Положи это в холодильник, — сказал он. — Разопьем, как только станет известно, что мы победили, и учти, я не уйду домой, пока не будет выпито все.
На щеках Дарси горел сегодня какой-то нездоровый румянец, и сам он выглядел каким-то несобранным, несмотря на то, что волосы его были тщательно причесаны и на нем был один из его самых элегантных костюмов в тонкую белую полоску. Отказавшись от вина, Дарси налил себе виски.
Молодежь Клеггов и Ханна тут же присоединились ко всеобщему веселью. На Ханне было сегодня ярко-зеленое платье из какого-то блестящего материала.
— Сейчас расскажу, за кого я проголосовала, — объявила Ханна.
— Наверняка за лейбористов, — поддразнил ее кто-то из гостей. — Эндрю, ты знаешь о том, что в твой дом прокрался предатель.
— И вовсе не обязательно голосовать за консерваторов, — возмутилась Марсель. — Я например, проголосовала за либеральных демократов, если это так важно для вас.
— Что-что, Марсель? За Партию неверных мужей?
На секунду воцарилась напряженная тишина, которую прервал чей-то сдавленный смешок — и всеобщее веселье возобновилось.
— Ну, пожалуйста, садитесь за стол, — просила Дженис.
Все последовали ее совету. Разложив угощение по тарелкам, гости увлеклись едой, благо до телевизионного обзора результатов было еще достаточно времени.
К еде осталась равнодушна только Люси Клегг, зато она все время подливала вина себе в бокал.
Марсель Уикхем сидела в углу дивана и лениво ковырялась вилкой в салате, когда рядом опустился Джимми Роуз.
— У тебя грустное лицо, — сказал он. — Что опять?
Марсель рассеянно смотрела на царившую вокруг суету. Ей было слышно одновременно три разговора, но нечего было добавить ни к одному из них. Она чувствовала чудовищную усталость.
— Я действительно выгляжу грустной? — ответила Марсель вопросом на вопрос Джимми. — В таком случае, я не специально.
В ближайшей к ним группе беседующих был Дарси, который что-то доказывал остальным, для убедительности размахивая вилкой. Марсель лениво заметила про себя, что побывала уже на сотне вечеров, где повторялось, в общем-то, одно и то же, да и люди были одни и те же.
— Поговори с дядюшкой Джимми, — не оставлял ее в покое Роуз. Глаза его блестели, а на губах играла демоническая улыбка. Джимми мало походил на доброго дядюшку.
— Я и так слишком много говорю целыми днями.
Напротив сидели Вики и Гордон, оживленно беседуя с четой Келли и Барни Клеггом. Джимми проследил за взглядом Марсель.
— Вот видишь, — сказал он, очевидно, имея в виду Гордона и Вики. — Все проходит и вновь становится на свои места.
В одиннадцать часов снова включили большой телевизор. Лицо обозревателя Джона Сноу заполнило весь экран.
— Опять промежуточные результаты или уже что-то ясно? — поинтересовалась Ханна.
Раздались возмущенные крики, призывающие к тишине. По мнению большинства, вот-вот должны были объявить результат. Слышны были иронические замечания и удивленные посвистывания.
