Джиллиан Грей - Грехи

– Ты останешься со мной? – Кэрри взглянула на Рикки такими полными страдания глазами, что та почувствовала, как слезы защипали ей глаза.

– Мы оба останемся, – успокоил её Боу.

– Хочешь, я позвоню Дэнни, дорогая? – спросил шериф, чем немало удивил Рикки.

– Нет! Пожалуйста, не звоните ему! Мне так стыдно.

Шериф уже встал, но сел обратно в кресло и взял Кэрри за руки.

– Так вот, послушай меня, мисси. Тебе абсолютно нечего стыдиться. Грех Брета – не твой грех. Только он один творил зло. Ты была его женой, но ты не несешь ответственности за то ужасное, что он делал. Понимаешь?

– Да, но я чувствую эту ответственность. Я должна была понимать.

– Иногда, мисси, мы можем понимать, что что-то неладно, но, не зная, что именно, не желаем этого знать, потому что, если узнаем, нам будет плохо. Это заложено в человеческой природе – защитная реакция.

Кэрри выдавила из себя улыбку благодарности, и Рикки поняла, что между Кэрри и шерифом установилось взаимопонимание. Он говорил о себе и Джуниоре и о Кэрри с Бретом.

Рикки отвернулась – она осознала то, что никто из них еще не осознал. Она была той, кто вызвал обвал, разбивающий так много жизней.

Несколько часов спустя она с Боу ехала домой в своем джипе. Ее не удивило, что на развилке он свернул налево вместо того, чтобы повернуть вправо.

Он взял ее за руку, когда они не спеша поднимались по ступенькам к дому. Буря, с неистовой яростью набросившаяся на окрестности озера, за пару часов успокоилась, и теперь на западе позади них ярко светило заходящее солнце.

– Почему бы нам не посидеть здесь немного? – предложил Боу.

– Кресла мокрые, – заметила Рикки, удивляясь тому, что они могут вести обыкновенную нормальную беседу.

– Так возьми полотенце, пока я принесу нам пиво.

Через пять минут они уже сидели, Боу расположился напротив нее, положив ноги на подлокотники другого кресла.

– У тебя растрепались волосы, – усмехнулся он. Рикки показала ему язык, но поправила прическу, растерзанную бурей.

– У тебя, Кин Боухэнон, действительно талант, ты даешь возможность женщине почувствовать себя прекрасной.

– О, это получается само собой. Что тут поделаешь?

– Ладно, у тебя самого не блестящий вид. Твои рубашка и брюки выглядят так, словно ты в них спал.

– Возможно, так и было. Не помню. Сегодня впервые за много недель я надел костюм. Однако, мне кажется, он сейчас выглядит несколько лучше, чем утром, когда я вошел в офис.

Рикки засмеялась, но тут же помрачнела:

– С ней ведь все будет в порядке, да?

– С Кэрри? Конечно. Она родилась на юге, в хорошей семье, кроме того, у нее есть Дэнни. Ты же видела как он заботился о ней, когда пришел туда. Несколько недель ей будет тяжело – Мэрилу приложит к этому усилия, – но Дэнни не собирается отступать, и у меня такое чувство, что поначалу он будет терпеливо сносит болтовню Мэрилу, прежде чем приструнит ее.

Рикки улыбнулась:

– Мэрилу – трудный человек, не правда ли? Я была удивлена, когда она стала делать для всех сандвичи. Она вела себя так, словно ничего не произошло.

– Вероятно, из-за отрешенности.

– Возможно. Со мной она была даже приветлива.

– Почему бы и нет? Ты не имеешь никакого отношения к тому, что делал ее зять.

– Знаешь, если бы я рассказала тебе о ней до того, как все это случилось, я поступила бы подло. Сегодня утром Мэрилу остановила меня в городе. Она была с судьей Монтана. Очевидно, она забила голову судьи кучей сплетен обо мне, рассказав о том, что я настраиваю против нее местных жителей.

– Из-за прав на выкуп закладных по поводу которых обратилась ко мне Фиоиа Фрэнклин?

Рикки кивнула и задумчиво отхлебнула пива.

– Думаешь, в теории Фионы что-то есть?

– Кто знает? Может быть. С другой стороны, возможно, банк просто не хочет рисковать деньгами, как они это делали раньше. Экономика в упадке, банки разоряются. Но завтра я еще кое-что проверю.

– Я начинаю думать, что, вернувшись сюда, открыла вонючую банку с червями. Сперва Джуниор, теперь Брет и это дело с банком. А я так и не приблизилась к главному – не узнала, кто убил моих родителей. Может, мне следует махнуть на все рукой, пока еще кто-нибудь не пострадал?

– Неделю назад я согласился бы с тобой, потому что не хотел, чтобы для тебя все окончилось страданием. Но взгляни на это иначе. Ты разоблачила главу шайки автомобильных воров и раскрыла убийства детей. – Он помолчал, покачивая головой, как будто все еще не мог поверить, что кто-то, кого он знал, мог быть причастен к этому ужасу, и продолжил: – Кроме того, Блю, ты сократила свой список подозреваемых. Мы знаем, что это не Брет и не Джуниор. По крайней мере, эта уверенность обоснованна. Я говорил с Эроном и могу поспорить на что угодно, что он и Пэм невиновны. Не думаю, что Кэрри могла бы и муху обидеть. Значит, остаюсь я и Салли Джейн.

– Ты нахал. Знаешь ли ты это?

– Я? Почему ты так говоришь?

– Потому что ты так же, как и я, понимаешь, что доказал мне, что я напрасно все затеяла. Я знаю, что ты не убивал их, и совершенно уверена, что это не Салли Джейн. Поэтому все стало еще хуже, чем в самом начале. Тогда у меня, по крайней мере, был список подозреваемых.

– Похоже, что так. Но мне не нравится разочарование, которое я вижу в этих неправдоподобно голубых глазах. Ты должна быть довольна, что это не один из твоих друзей. Я знаю – я один из тех, кто вне подозрения:

– Я рада, Боу, но, естественно, и разочарована. У меня нет ни малейшей улики, чтобы продолжить расследование, – значит, у меня нет шанса найти убийцу.

– Э, ты всегда можешь пойти на радио и попросить своих слушателей проверить чуланы, посмотреть, не валяется ли там шесть непарных ботинок.

– О! Ты…

В доме зазвонил телефон, прервав ее на полуслове.

– Спасен звонком, – пробурчал Боу, когда она вошла в дом взять трубку. Он услышал ее возбужденный голос, которым она приветствовала звонившего.

– Привет, Кит! Нет, я не пренебрегла тобой. Здесь сплошное сумасшествие.

Боу слушал, как она комментировала события двух последних дней, и с такой жадностью пил пиво, что его замутило. В эти последние несколько минут, сидя здесь с ней, он почти забыл, что она любит другого, почти поверил, что он тот единственный человек на свете, с кем ей хотелось бы быть. Реальность была горькой, ревность еще хуже. Боу поднес бутылку ко рту и осушил ее. Поставив бутылку на перила, он встал и, подойдя почти к самой лестнице, услышал окончание разговора.

– Я позвоню тебе завтра вечером, обещаю…

Пауза, а потом фраза, которую он хотел бы никогда не слышать.