Так Бывает - Никтория Мазуровская
– Это не балаган. Наша семья занимает определенное положение в обществе. Что люди подумают о тебе, когда ты на женщин даже не смотришь? Сейчас такие нравы, милый, что люди уже ничему не удивляются, и в Европе, возможно, отнеслись бы с понимаем, но не здесь. Тебя неправильно поймут…
Мать делала вид, что просто не слышит, о чём он ей говорит, и о ком. С возрастом она стала очень заносчивой, но не перестала быть его матерью, Дима это понимал, но принять такую позицию не мог.
– Я не смотрю на них потому, что моей женщины в тот момент не было рядом со мной.
– Прекрати! Прекрати ее так называть! Вы в разводе, мой дорогой, она уехала. Бросила тебя! – специально выделила последнюю фразу, пытаясь его задеть.
– И правильно сделала, что бросила! Я свой урок усвоил так же, как и она свой. А развод… Как развелись, так и поженимся.
Дима понимал, что выбрал неправильный тон для такого разговора, но мать его основательно вывела из себя, вчерашним вечером, и решила продолжить сегодняшним утром.
Из-за всех этих «светских» сватовских ужинов, он не успел толком поиздеваться над Таней. Он даже позвонить ей не успел. Сначала работа, потом ездил на объекты, а потом его слезно умоляла мать составить ей компанию на званом вечере.
На самом деле, эта девушка была, и в самом деле прелестна. Но годилась ему в дочери, потому что была ровесницей Кирилла.
Дима смиренно вытерпел весь вечер возле матери, а потом уехал домой отсыпаться. Только перебросился парой слов с Кириллом по дороге. Выяснил, что Таня полдня провела на работе, а потом в гостинице в кровати, в обнимку с аспирином и графином холодной водички.
И вот утро. Оно должно было стать прекрасным, поднять настроение.
Но мама… Он любил ее, любил, как сын любит свою маму, но с возрастом она стала еще более зацикленной на всех этих «светских» раутах, ужинах, обедах, и мнении ее «подруг», таких же, как она сама. И, что самое интересное, никого из них не интересовал бизнес, наличие любовниц у собственных мужей. Они жили другими категориями и постоянно мерялись величиной своего влияния в обществе. Занимались благотворительностью, устраивали светские рауты, выставки, вечера театралов и всякую подобную чушь.
Один пафос, показуха и ни капли чего-то искреннего, или же просто правдивого. Безусловно, такие люди умели собирать деньги на благотворительность для различных фондов, и просто помощи кому-то. Но, не более. Зачастую, такие «милые» дамы в возрасте, даже не знали, кому и зачем они помогают…
– Что значит, поженимся? Ты… ты… снова, но она, – Дима бросил на мать очень недобрый взгляд, и женщина тут же исправилась, – Но Татьяна, она не хочет детей, ты сам говорил. Ты оставишь нас, с отцом, без внуков?! Как ты можешь так поступать с нами?
– Мама, мама, – он покачал головой, и направился к входной двери, намереваясь отправить маму, домой, – Мне не шестнадцать, и вмешиваться в свою семью я никому не позволю. А внуки,– я познакомлю тебя с твоим внуком, но не уверен, что ты к этому готова и будешь вести себя, как подобает.
– Ты окончательно сошел с ума! Какой внук? – женщина покраснела, и вскричала разъярённой фурией, – Ты соображаешь, что ты говоришь? Какой внук?
Дима тяжело вздохнул, и хотел уже начать объяснять, но его прервали.
– Речь идет, видимо, обо мне. – Кирилл стоял возле открытой двери и переводил встревоженный взгляд с отца на бабушку, но пытался свой детский страх спрятать за широкой улыбкой, – Добрый день.
– Д-д-добрый, – Лидия Петровна кивнула, и вопросительно взглянула на сына.
– Мама, я не так хотел все это сделать, но…уж как есть. – Дима подошел к Кириллу, ободряюще сжал его плечо и подтолкнул его вперед, к своей матери, – Мама, знакомься – это Кирилл, мой и Танин сын, Кирилл – это твоя бабушка, Лидия Петровна. С дедушкой познакомишься в другой раз, но боюсь, что произойдет это очень скоро.
– Очень приятно, Лидия Петровна, папа много рассказывал о Вас.
– Сомнительно, что это были лицеприятные вещи, молодой человек,– мой сын порой бывает очень груб и поспешен в своих решениях.
Ее намек был понят одинаково всеми присутствующими. Кирилл сделал вид, что эту колкость не заметил, Дима же недовольно скривился, но промолчал и обратил все свое внимание на сына.
– Ты можешь пройтись, посмотреть и выбрать комнату на втором этаже, а я пока провожу ТВОЮ бабушку.
Кирилл кивнул и направился к лестнице, лицо его ничего не выражало, но Дима сам чувствовал себя, как оплеванным после слов матери, а уж каково ребенку он и представить себя боялся.
– Прежде, чем ты начнешь читать мне мораль и высказывать свою мнение относительно всего, выслушай. Этот парень мне очень дорог, это мой человек. Мой! И я никому не позволю его обижать, даже тебе. Я дам ему свою фамилию, и вновь женюсь на его матери. Потому что мы одна семья. Да, у нас проблемы, но все они ничто, по сравнению с тем, что я ощущаю, когда представляю их рядом с собой в этом доме. Таня может тебе не нравиться, я и не прошу ее любить. Но мама, страданий с нее достаточно, так же, как и с Кирилла. И, если ты не намерена сдерживать все свои аристократические замашки, значит, я ограничу любое наше общение. Свою семью я буду защищать, даже от тебя.
Она молча смотрела на него, и смотрела так, будто не узнавала в этом мужчине собственного сына.
– Ты совершаешь огромную ошибку, Дима, огромную. И отец не даст согласия на все это.
– А мне не нужно его согласие, мам, я глава компании и вы оба зависите от меня. И если я решу, что моим наследником станет мой сын, значит, он им станет. Вопрос свадьбы и усыновления обсуждению не подлежит. Вы можете или принять, или не принять. Но, мне почему-то кажется, что против только ты. Хотя, я не понимаю с чего вдруг. Ты не хочешь мне счастья?
– Хочу, конечно, хочу. Но Таня… она ведь тебе не подходит, ты с ней становишься просто неуправляемым.
– То есть не делаю то, что тебе хочется?! Потому что мне не нужны, в моей постели, дочери твоих «подруг», так? Они, несмотря на то, что молодые и прелестные, видят за моей спиной огромный мешок с деньгами, и уже мысленно примеряют вес этого мешка на свои хрупкие плечи. Такого счастья ты желаешь мне?
– У человека твоего
