Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Линетт Тиган
Смотрю на Максима, на его каменное лицо и напряженные руки.
Кажется, я в самом деле перешагнула границы допустимого, когда пыталась разогреть Господина до состояния потерянного мужчины, чтобы у него исчезли всякие подозрения касательно моих намерений.
Я вижу, как он на меня смотрит, и вроде как дает иллюзию свободы, но все еще крепко держит за шею своими лапищами, чтобы лишний раз не могла дернуться. Меня угнетает играть роль той, кем я не являюсь. Никогда не была хорошей и послушной девочкой…
Во мне пылает бунтарский дух, и будь я примерной дочерью своего отца, никогда бы не оказалась в Москве, не начала карьеру журналиста и не познакомилась с Господином Гордеевым. Конечно, бессмысленно припоминать прошлое и гадать, ведь у меня проблемы сейчас, в настоящем.
Я хотела попробовать вылезти через ту маленькую форточку в уборной, если бы Господин не ошарашил предостережением, что ресторан оккупирован его охраной. Занятно вышло, ведь я в действительности собиралась полезть и плевать, что на шпильках и без белья.
Второй план оказался куда проще и тише, правда, пришлось немного потрудиться и исчерпать всю помаду для росписи на зеркале. Такое точно не оставят незамеченным!
Максим освобождает охрану от обязанностей и взяв меня за руку, ведет обратно в квартиру. В мою ненавистную клетку для избранницы этого чудовища. Понимаю, что сейчас будет ураган, и я готова играть в поддавки, чтобы поскорее выбраться из его нещадящих лапищ.
Первым делом снимаю туфли, не привыкшая к такой неустойчивой шпильке, затем прохожу в спальню, оставив сумочку и пакет с десертом в прихожей. Максим будто решил добить меня своим молчанием, но я стараюсь не обращать внимания на его странное поведение.
Может, он сейчас настолько зол, что ляжет спать, и мы обойдемся без лишних скандалов. Отличный вариант развития событий!
Захожу в ванную комнату и немедля умываюсь. Я нанесла столько косметики, что кожа на лице начинает зудеть от летней духоты. Когда выпрямляюсь и вытираю полотенцем лицо, едва не вскрикиваю от неожиданного появления Максима в отражении.
И как только он ходит настолько бесшумно?
Подкрадывается со спины, как самый настоящий хищник!
Сердце страдальчески закололо в груди, дыхание сперло. Он на меня смотрит таким взглядом, что вмиг стает жутко. Прикрыв глаза всего на секундочку, пытаюсь взять себя в руки и быть естественной. Но вернуть утраченную роль кроткой лани… Оказывается невозможным. Эту роль Господин Гордеев неизменно разоблачает из-за моей вспыльчивости.
— Что? — смотрю на него и не могу прочесть ни единой эмоции. Такой холодный, бесчувственный и явно отчужденный, словно он даже мысленно не в этом месте.
Шалость удалась не самой приятной, ведь наговорила я ему много и даже больше, чем планировала. Просто в какой-то момент, когда из меня начала вырываться правда, капля за каплей, случайно проломило всю дамбу с вязкой ненавистью. Надеюсь, до него хоть что-то долетит из моей тирады. Не зря же он так взбешенно разбил тарелку?
Когда Максим подступает ближе, я насторожилась, не сводя с него глаз, пытаясь заметить каждое движение и изменение в эмоциях. А он приближается, встав за моей спиной так тесно, что я ощутила сильное мужское тело через одежду. Его раскаленное дыхание бьет по шее, вызывая мурашки от кончиков пальцев до самой макушки.
Поднимает руки, очерчивая бедра и талию. Грудь сжал обеими руками, шумно выдыхая, рассматривая меня в зеркале так же внимательно, как и я его. Не сопротивляюсь, делать подобное сейчас уже бессмысленно, таким поведением я еще больше разозлю и без того бесноватого Гордеева.
Каждый раз Господин хочет доказать, что он настоящий жесткий мужчина. Самое ужасное, что я уже разбираюсь в его поведении и свыкаюсь, чего делать категорически нельзя. Если я привыкну к насилию и такому безжалостному обращению — он разрушит меня.
Ощущаю задницей, как он снова хочет овладеть мной, но отчего-то не торопится, уделяя долгое время зрительному контакту через зеркало, будто раздумывает что ему стоит сделать со мной на этот раз.
Мурашки по коже… Жутковато.
Последние четыре дня он был предельно бережный, но неизменно подавлял своей мужской силой. Максим делал мне приятно, возможно, только поэтому я сейчас немного расслабилась, улыбнувшись. Если я иду к нему навстречу, буду чувствовать себя паршиво, но физически Гордеев не станет делать мне больно. Правда, стоит только ступить шаг влево или вправо…
Откидываю голову на его плечо и накрываю мужские руки своими ладонями, без слов давая отмашку, оказавшись той еще угодливой девочкой. Лучше я сама позволю со мной делать нечто подобное, чем он возьмет меня против воли.
Одну руку он опускает и что-то достает из кармана. Его вторая рука оказывается на моей шее, предупреждающе ее сжав. Слышится звук будто упавшей крышки, и я хотела посмотреть вниз, но Максим заставил стоять смирно.
Поднимает руку к зеркалу и начинает выводить буквы… Красной помадой.
Нет. Нет-нет-нет! Этого не может быть!
Внутри все сжалось до нервного узелка и вспыхнуло раскаленным огнем.
Я по-настоящему испугалась, и почувствовав опасность, начала вырываться. Максим настолько жестко перехватил мою шею, что я в единый миг лишилась воздуха. Он заставил меня впиться ногтями в его руку, задыхаться и краснеть.
— Макс, — срывается обреченным кряхтением, когда глаза закатываются, а из-за слез все становится размытым.
Когда он грубо отпускает меня, я ухватываюсь рукой за раковину, продолжая задыхаться, но уже от яростного кашля. Гордеев не дает возможности прийти в себя. Перехватывает затылок и заставляет читать выведенные слова красной помадой, скорее всего, взятой из сумочки, так неосмотрительно оставленной в прихожей.
Смирись — кровавое слово на зеркале, которое вывел Максим, этим сразу же лишив меня любой надежды на решение образовавшийся проблемы. Я начинаю паниковать, лихорадочно пытаясь избежать его жестоких наказаний.
Яростно вырываюсь.
Как я себя выдала? Как он разгадывает то, о чем я еще не успела подумать? Как у него выходит сдерживаться на публике и при охране, взрываясь наедине со мной?
Черт!
Я дрожу, ледяными пальцами впившись в руки Максима, который грубо сдерживает меня на месте. Все риски сегодняшнего вечера были зря, а его жестокость никуда не делась и никогда не денется. Я делала все возможное, чтобы он стал только яростней.
Мужество, храбрость, бесстрашие… Где вы запропастились?!
Мне так страшно, что еще немного и станет плохо.
Гордеев одним только мрачным
