Мама на полставки - Айрин Лакс
— О чем ты меня просишь? Помочь тебе с Дариной? Ты очень жестоко и расчетливо пользуешься моими слабостями!
— Я говорю от чистого сердца. Позволь?
Эмин медленно перетянул мою ладонь вниз, на грудную клетку, которая ходила ходуном от эмоций. Меня потрясло его взбудораженным состоянием, буквально пробрало до глубины души. Эмин выглядел таким искренним, а Дарина… Как же Дарина? Я так скучала по ней!
— Эмин…
Я всего лишь тихо позвала его по имени, а он прижался щекой к моей щеке и продолжил танец.
— Не могу без тебя. Не хочу. Позволь мне быть рядом…
Глаза закрылись от его голоса, посылающего чувствительные импульсы в самое сердце. Но неужели я так просто и быстро поддамся соблазну?
Я еще не знала, чему верить — сердцу, которое истосковалось по нему, или разуму, который твердил, что мне нужно остыть и решить, нужен ли мне этот мужчина по-настоящему. Что вернее, какой он — настоящий? К своему большому сожалению я до сих пор не была уверена, что он со мной не играл.
— Ответь, Аня. Просто скажи, мои чувства взаимны? Ты чувствуешь хотя бы треть того же, что чувствую я?
— Я не уверена ни в чем. Но точно знаю, что не готова сейчас дать тебе еще один шанс. Прошло слишком мало времени.
— Думаешь, нам нужно больше времени поскучать друг по другу?
Губы Эмина сдвинулись всего на сантиметр или на два сантиметра ближе к моим губам, а я вдруг запаниковала, понимая, что, если он меня поцелует, я не смогу удержаться.
Мне хотелось его поцелуев, еще больше хотелось услышать его признание в любви еще раз, но я точно знала, что он умел быть чертовски обольстительным, когда ему это было нужно… Он сам был нужен мне. Я лишь хотела быть уверенной, что тоже нужна ему.
По-настоящему.
— Пожалуйста, нет.
Я отвернула голову в сторону, уйдя от не свершившегося поцелуя. Эмин тяжело вздохнул.
— Окей, я тебя понял. Тебе нужно время. День-два?
— Эмин!
Я возмущенно посмотрела в его темные глаза, чтобы понять: шутит он или нет. Но он был предельно серьезен и смотрел на меня с жаждой. Казалось, что для него и один-два дня в разлуке станут серьезным испытанием.
— Я не знаю. Откровенно говоря, я даже не знаю, почему разговариваю с тобой сейчас и почему позволила тебе прервать мой танец с Аликом. Более того, как ты здесь оказался. Ты, что, следишь за мной?
— Да. Слежу. Я хочу быть рядом, хочу быть в курсе, что у тебя происходит. Кажется, у твоих друзей приключилось несчастье? Поэтому ты сорвалась к ним?
— Все наладится. Но не стоит за мной следить.
— Наблюдать. Пристально. Так лучше?
— Я думаю, ты вообще не должен делать ничего из этого. Так будет лучше.
Эмин плотно сомкнул губы и посмотрел на меня решительно, словно говоря, что мои слова ничего не изменят в его отношении ко мне. Это будоражило и завлекало… Я словно танцевала над открытым пламенем.
Мне нужно было разорвать этот танец и уйти в ту же секунду, но вместо этого я задала новый вопрос Эмину:
— Почему ты не позволил Алику танцевать со мной? Мог бы дождаться окончания танца.
— Нет, не мог.
Он прижал меня еще ближе, и его ладонь переместилась с талии на нижнюю часть моей спины.
— Наблюдать, как ты с ним танцевала, как прижималась к нему, было выше моих сил. Я просто не мог ждать. Это сводило меня с ума.
— Алик — гей! — возразила я.
— Не имеет значения. Плевать, кто он. Будь хоть оскопленным евнухом! Мне не нравится видеть, как он тебя обнимал, как прижимался близко и шептался на ушко. Не нравилось. Я ревную, и точка!
У меня пересохло в горле от его слов. Я чувствовала, что была готова сдаться, и возмутилась: почему ему так быстро достаются победы? Буквально все… Неужели утраченное доверие можно подлатать так быстро? Я прислушалась к себе: нет, в груди еще ныло, эта тупая, ноющая боль до сих пор чувствовалась под налетом радости и возбуждения.
— Я так хорошо чувствую тебя, буквально каждым сантиметром кожи. Я знаю, что у тебя бегут мурашки от звука моего голоса, — продолжал искушать меня Эмин.
— И собираешься этим воспользоваться?
— Всего лишь хочу провести остаток жизни с тобой и наслаждаться каждым ее мгновением.
Он был так близко, я чувствовала тепло его тела и приятный зной парфюма, оно окутывало мое тепло как будто нежнейшим бархат.
— Ты — моя.
— Прошу, перестань. Я еще не давала согласия.
Еще?!
Проклятье, Аня! Будь благоразумной!
Этому ловеласу ничего не стоит сказать несколько красивых слов, а ты растаяла, как кусочек молочного шоколада от тепла его рук.
— Дай мне время.
— Только с одним условием.
— С каким же?
— Ты сходишь со мной на свидание.
— Я могу сказать «нет».
— Но ты этого не хочешь. Ты хочешь быть со мной и боишься, что это снова окажется игрой. Мне жаль,
