Опасный министр - Инна Инфинити
— Ну как это? — кокетливо спрашиваю, а сама улыбаюсь, как дурочка.
— Вот так. До тебя все было таким серым и неинтересным. Работа, бейсбол, какие-то одноразовые девушки. Я был так увлечён карьерой, что забывал жить. А с тобой все стало по-другому. Теперь у всего, что я делаю, есть смысл — ты. Я все делаю для тебя, для нас, для нашего будущего.
От таких слов у меня дыхание перехватывает. Эти признания слишком глубокие, слишком личные.
— Моя любимая, — Ярослав проходится дорожкой поцелуев по шее.
Из груди вырывается рваный вздох. Яр находит мои губы и припадает к ним. Я с наслаждением отвечаю на его жадный поцелуй, посильнее хватаясь за крепкие плечи.
Спешу вобрать любимый мужской запах глубоко в легкие. Земля под ногами плывет от услышанных слов и от того, как Ярослав меня целует. Мне хочется раствориться в этом мужчине. Несомненно, самом лучшем, самом умопомрачительном мужчине — мужчине моей мечты.
Оставшиеся дни ноябрьских праздников мы проводим в идиллии. Не выходим никуда из квартиры и только наслаждаемся друг другом. Мне очень хорошо и уютно в этом маленьком мире из нас двоих. За окном льют осенние ливни, а в объятиях Ярослава тепло и спокойно.
Но выходные заканчиваются. И вот, в понедельник утром, Ярослав собирается в министерство, а я на встречу с Ломакиным.
— А ты чего так рано встала? — спрашивает, завязывая галстук.
Я крашусь у зеркала в его спальне. Обычно Ярослав уходит на работу, когда я еще сплю. У него рабочий день начинается ровно в 9 утра. У меня позднее. Но сегодня я проснулась вместе с Никольским.
— У меня встреча.
— С кем?
— С источником, — гордо отвечаю.
Его правая бровь взметается вверх.
— Я твой источник.
— Думаешь, ты у меня единственный? — я закончила с ресницами и подхожу за платьем к шкафу, у которого стоит Ярослав.
Никольский тут же хватает меня за талию и притягивает к себе.
— Что еще за источники у тебя за моей спиной? — его лицо серьезно, но глаза улыбаются.
— Я не раскрываю своих источников.
Яр тихо смеется. Тянусь к его губам, быстро целую и выбираюсь из захвата.
— Буду с нетерпением ждать твою сенсацию.
— О, она обязательно будет. Застегни молнию, — поворачиваюсь к нему спиной.
Яр поднимает замок вверх и целует меня в шею, тут же разгоняя по телу волну мурашек. Этот мужчина никогда не перестанет меня волновать.
— Давай отвезу тебя? Где будет твоя встреча?
— Не надо. Я на такси.
— Почему не хочешь, чтобы я тебя отвез?
— Ярослав, — строго говорю. — Это встреча с источником.
— Ладно-ладно! Только скажи, что это женщина, и тогда я точно успокоюсь.
— Ревнуешь? — ехидно интересуюсь, возвращаясь к зеркалу.
— Просто знаю, что на самом деле на уме у источника-мужчины.
Интересно, что? Партия в шахматы? Но вслух это не говорю.
— Да брось. Это всего лишь работа.
Никольский больше ничего не отвечает, а я отворачиваю лицо, чтобы скрыть довольную улыбку. Мне до чертиков приятна ревность Ярослава.
В 9:15 утра я уверенной походкой захожу в ресторан в центре Москвы. Ломакина замечаю сразу. В пустом зале он сидит за столиком на двоих у окна. Увидев меня, поднимает руку вверх. Натягиваю на лицо улыбку и направляюсь к нему.
— Привет, — радостно произношу.
Глеб встает поцеловать меня в щеку.
— Привет.
Он помогает мне сесть за стол, и я на секунду ловлю дежавю. Примерно так же все было на нашей первой после интервью встрече с Ярославом. Разница лишь в том, что от Яра у меня сердце ходуном заходилось и коленки дрожали. С Ломакиным и близко нет ничего подобного. Исключительно деловой интерес.
— Превосходно выглядишь, — отвешивает мне комплимент и жестом подзывает официанта. — Меню, пожалуйста.
Комплимент Ломакина мне скорее противен, чем приятен. Меня интересует только работа. Его на самом деле тоже. К чему все эти прелюдии?
Через десять минут непринужденной беседы официант ставит перед нами кофе.
Я делаю небольшой глоток и готовлюсь наконец-то приступить к делу. Легкий флирт, который развернул Ломакин, мне уже наскучил.
— Ну как там дела с приватизацией? Та поездка в Китай оказалась полезной?
— Я же тебе говорил, что китайцам мы не хотим ничего продавать.
— Зачем тогда встречались с ними?
— Прощупать почву. Это была больше инициатива Никольского, чем реальная необходимость.
Я рада, что он первый заговорил о Ярославе. Облокачиваюсь на мягкую спинку кресла и беру в руки чашечку американо.
— Как там его реформы поживают? — стараюсь задать вопрос максимально безразличным тоном и делаю небольшой глоток горячего напитка.
На выходных Яр несколько раз уединялся в кабинете и долго разговаривал по телефону. Подозреваю, что с Самойловой. Мне, естественно, ничего не рассказывал.
В какой-то момент я уже даже перестала спрашивать.
— Разослали перед ноябрьскими праздниками первую версию документа.
Я замираю с кружкой, поднесенной к губам.
— Мы сейчас подготовим свои предложения и замечания, — безмятежно продолжает, не заметив моей заминки. — Отправим в министерство экономики. Потом еще должен быть ряд совещаний в правительстве и после этого будет уже итоговый документ. Но, хочу сказать, — хмыкает, — предложения у Никольского очень смелые. Я бы даже сказал, дерзкие.
— Что он предлагает? — спрашиваю хриплым голосом.
А у самой уже сердце бьется сильно-сильно в предвкушении услышать сенсацию.
— Да много чего. Я все не запомнил. В документе больше ста страниц.
— Но самое важное там что? — настаиваю.
— Я могу скинуть тебе, — резко поднимает на меня взгляд и пристально смотрит.
— Скинь, — отвечаю, помедлив.
Ломакин быстро кивает головой и делает большой глоток кофе.
— Я не выдаю своих источников, — на всякий случай уточняю.
— Я знаю. Я доверяю тебе, Алена.
Глеб растягивает губы в улыбке, вот только она мне совсем не нравится. Больше похожа на хищный оскал.
Адреналин продолжает бурлить
