Королева для нищего (СИ) - Малиновская Настя
— Довольно странное приглашение, не находите? Отказаться было невозможно… — Вера съязвила, с недовольным вздохом опускаясь на стул. Мужчина спокойно продолжал распиливать на тарелке свой кусок мяса, периодически поднося вилку ко рту, медленно жевал и не делал совершенно никаких попыток начать разговор.
— Могу я узнать, чем моя скромная персона заинтересовала вас? Вы же вроде как деловой человек, должны понимать, что у людей свои планы и редко кому хочется их менять из-за чьей-то прихоти.
— Удивительно. Просто невероятно… — Никас, прищурившись, посмотрел на Веру, и на его губах появилась едва заметная улыбка. Он немного отвел взгляд в сторону, на одну из картин, висящих в зале, и выражение его лица наполнилось какой-то ностальгией, приятной и душевной. А потом улыбка исчезла и он, вздохнув, сделал очередной глоток, уставившись на Веру.
— Вы даже не представились, как следует, я знаю только ваше «погоняло», как выразились ваши… эти… Вы поняли, — Клинкова мотнула головой в сторону соседних столиков, за которыми, потягивая кофе, сидели те, «двое из ларца».
— Я думал, что дожив до своих лет, могу уже не представляться, но раз ты просишь, то, Николай Иванович Гордеев, — он склонил голову в легком поклоне, а потом посмотрел на девушку таким взглядом, от которого захотелось провалиться под землю, мол, довольна?
— Не сказала бы, что приятно познакомиться, но… Как меня зовут, вы знаете, поэтому, я хотела бы, чтобы вы перешли к сути нашей неожиданной встречи.
— А все очень просто, я думаю, что пришло время отцу познакомиться с дочерью, — он спокойно отправил в рот очередной кусок. И все это было так обыденной, как будто он каждый день, перед зеркалом, репетировал эти слова.
— Какому отцу? Вы о чем? — Клинкова уставилась на Гордеева, слегка опешив, наблюдая, за тем, как он пережевывает свою еду, поправляет салфетку на коленях, разглядывает гостей в зале. И все это в тот момент, когда Вера сидит напротив, прикипев пятой точкой к стулу.
— Ты удивительно похожа на свою мать. Даже я бы сказал — один в один. И внешне и характер. Татьяна тоже любила включать дурочку, когда ей было это удобно. Мы часто ругались из-за этого.
— Вы ведь шутите? Вы не можете быть моим отцом… — Вера расстегнула пуховик, продолжая сверлить мужчину взглядом. Он, молча, пожал плечами, а потом махнул рукой официанту и ему тут же подлили в бокал вина.
— Татьяна не захотела брать мою фамилию, когда мы поженились, а твоя бабушка не позволила и тебе дать мою фамилию, но к счастью или, к сожалению, ты все равно Гордеева. Кстати, как Нина Степановна? Слышал, у нее проблемы с сердцем были?
— Это розыгрыш? Нет, не-е-е-т… Этого не может быть. Вы просто ошиблись, нет. Что, в стране мало Клинковых Вер?…
— Увы, — мужчина пожал плечами, и снова эта ироничная, кривоватая ухмылка, — Эти глаза я не спутаю не с чьими. Ты вылитая мать. Я потратил слишком много времени, чтобы сомневаться сейчас. Ты моя дочь. Можем сделать тест на родство, у меня есть хорошие знакомые в Питере, которые могут с этим помочь, если ты не веришь.
Веру убивало то, с каким спокойствием он все это говорил. Пока она обливалась холодным потом, сидя в этом злосчастном ресторане, в этой неуютной атмосфере, тут же мучаясь от вспыхнувших краской щек. Он просто взял и сказал, без всяких предысторий, прелюдий и всего такого. Как будто уже ни раз признавался в чем-то подобном.
— Почему вы решили, что сейчас самое время? Почему за столько лет вы не пытались меня найти?
— Дошел слух, что ты снова сошлась с Исаевым…
— Причем тут он? — Клинкова напряглась, опуская руки под стол, на колени. Хоть бы никто не заметил, как она тряслась. От страха, от волнения, да от всего.
— Да особо не причем, просто, теперь ты часто будешь на виду, и скорее всего нам придется также часто видеться. Поэтому решил, что пора перестать откладывать этот разговор в долгий ящик. Рано или поздно, он, конечно, бы все равно состоялся. Просто неизвестно — при каких обстоятельствах…
— На что вы намекаете? Я знаю, что у вас с Артемом существует конфликт, но предупреждаю вас сразу, что играть против него я не буду, кем бы вы мне не приходились.
— Что ты, дорогая? Просто я подумал, что ты уже достаточно взрослая, чтобы принять эту новость без лишних вопросов и истерик.
— Вы издеваетесь? — девушка пораженно усмехнулась, откидываясь на спинку стула, — Вы бросили мать, бросили меня, а теперь, через двадцать с лишним лет, решили, благородно появиться. На что вы надеялись?
— Хотя бы на то, что ты будешь обращаться ко мне на «ты».
— Я с взрослыми, незнакомыми людьми только на «вы», извините, — Клинкова огрызнулась, отворачиваясь к окну. Она не знала, как себя вести. Что ему сказать, да и стоило что-то говорить? Хотелось расцарапать ему лицо, вцепиться так сильно, чтобы вскрыть артерию на шее, просто он подумал и решил, а ее опять никто не спросил. Но с другой стороны, а если он и, правда, отец? Настоящий, тот самый, которого ей так не хватало? И как быть? Еще очень сильно беспокоил тот факт, что Гордеев имел мутки с Артемом, вносившие в жизнь последнего некоторый хаос.
— Ты взяла от матери невероятную красоту и совершенно несносный характер, а мои черты лица, со временем… Губы только и родинка.
Клинкова тут же опустила взгляд на мужские губы, полные, с плавным изгибом. И родинка. Действительно, у него тоже была родинка над губой, чуть заметнее, чем у нее, но она, черт возьми, была.
— Я не верю. Вы, должно быть, ошибаетесь… — девушка замотала головой, делая глубокий вдох.
— Я никогда не ошибаюсь, девочка. Ошибки могут дорого стоить, — улыбка с его лица пропала, и он снова надел эту равнодушную маску, которая отталкивала еще больше. Что греха таить, он не был человеком, который располагал к себе, ни внешне, ни разговором и Вера все это время чувствовала какую-то опасность, которая от него исходила.
— Вам что-то от меня нужно, да?
— Хочу наверстать упущенное и наладить общение с дочерью, только и всего.
— У вас нет других детей?
— Сын. От второго брака.
— Ваша жена не против вашей затеи?
— У меня нет жены.
— Почему?
— Она была очень любопытная и рано умерла, — Клинкова, прервав свой допрос, выразительно посмотрела на Гордеева, а тот в свою очередь, подняв обе ладони на уровне лица, расхохотался, — Шутка не смешная, согласен. Мы не сошлись характерами, все как у всех.
— А что по поводу матери? Почему вы ушли тогда?
— Признаюсь честно, когда ты родилась, мне было 20 лет, я был совершенно не готов к детям, к тому же, твоя бабушка была абсолютно против, чтобы мы с Татьяной были вместе. Сама понимаешь, жить в стрессе с маленьким ребенком, да еще и под постоянным давлением со стороны, не каждый выдержит. Вот и я не смог.
— Слабак, — вырвалось у Веры и она тут же вытаращила глаза, ожидая дальнейших действий от мужчины. Но он как будто пропустил это мимо ушей, старательно вытирая рот салфеткой и откидываясь на стуле, снова возвращаясь к тому, что разглядывал Веру с ног до головы.
— Такая же язва, как она. Кстати, как она поживает?
— Мне бы тоже хотелось знать. Мама не балует нас своим присутствием, мы не видели ее уже года два, а то и больше.
— Да ты не злись, Вер, я ведь, правда, хочу поближе познакомиться с тобой. Родная кровь, как-никак…
«Что-то ты поздно вспомнил, про родную-то кровь».
— Я не знаю, как реагировать на эту новость. Вы ввели меня в тупик своим признанием, и вы же понимает, что я не брошусь вам на шею?
— Понимаю. И твою реакцию понимаю. Все придет со временем, но могу посоветовать тебе кое-что: не рассказывай бабушке, если не хочешь, чтобы она вынесла тебе мозг. Уверен, она до сих пор плюется, когда вспоминает меня.
— Это точно. Могу я задать вам вопрос?
— Да.
— Что у вас с Исаевым?
— Трудимся над одним бизнес проектом, скажем так.
— Что за проект?
— Детский дом, — Гордеев допил одним глотком оставшееся вино, снова махнув официанту, чтобы тот принес счет, — Коррекционная школа для детей-инвалидов, при ней будет строиться детский дом. А что, Артем не рассказывал?
