Джоджо Мойес - Серебристая бухта
Кажется, я каждые полчаса проверяла наши паспорта. И паспорта, и билеты были надежно спрятаны под подкладкой моего пальто. Пока эта женщина спала, я упаковала в две сумки только самое необходимое, так чтобы, заглянув в детские шкафчики, нельзя было сразу определить, что девочки уехали. Когда Ханна вошла в спальню и поинтересовалась, чем я занимаюсь, сердце у меня колотилось с такой скоростью, что казалось, в любую секунду выскочит из груди. Я постаралась сделать беспечное лицо, приложила палец к губам и сказала ей, чтобы она шла вниз. Я сказала, что хочу сделать сюрприз, но, чтобы все получилось, она должна хранить это в секрете.
– Мы уезжаем на каникулы? – спросила Ханна, и я еле сдержалась, чтобы не прикрыть ей рот ладонью.
– Что-то вроде этого. Нас ждет маленькое приключение, – шепотом ответила я. – Спускайся вниз, Ханна, и ничего не говори Летти. Это очень важно.
Она хотела еще что-то спросить, но я чуть ли не вытолкала ее за дверь.
– Иди, Ханна. Нельзя, чтобы бабушка Вилье проснулась, а то папа будет сердиться. – Это было нечестно, но я была в отчаянии.
Ханне не надо было повторять дважды, она вышла из комнаты, а я как можно тише перенесла сумки в комнату для гостей и спрятала их там под кроватью.
В тот вечер Стивен, как я и предполагала, задерживался. Я догадывалась, что по четвергам он встречался с «ней». Условленное время прошло, а Стивен все не возвращался, и свекровь начала заметно нервничать.
– Из-за него я могу опоздать на игру, – раздраженно сказала она и в восемнадцатый раз посмотрела на мокрую подъездную дорогу к дому.
Я промолчала. Я давно усвоила, что молчать безопаснее всего.
А потом произошло чудо.
– Все, я больше не могу ждать, – сказала она и встала. – Передай Стивену, что я должна была уехать. И смотри, чтобы запеканка не сгорела. Ты поставила ее на слишком большой огонь.
Я думаю, мысль о запеканке ее успокоила, она почему-то решила, что, пока готовится еда, я никуда не смогу уйти.
– Хорошего вам вечера, – с безучастным видом, насколько это было возможно, пожелала я.
Она посмотрела на меня внимательнее, и я скорее занялась тарелками, как будто начала накрывать на стол.
– Не забудь подогреть хлеб в духовке, – напомнила она.
После этих слов я услышала шорох ее плаща, и она ушла.
Я стояла в кухне, девочки возле моих ног щебетали что-то об игре, в которую играли, и свобода, казалось, была так близко, что у меня даже появился металлический привкус во рту.
Когда машина свекрови исчезла из виду, я побежала наверх и схватила таблетки, которые прятала в тайнике в своем гардеробе. Потом я спустилась обратно и, пока девочки смотрели какое-то видео, высыпала содержимое нескольких капсул в бокал, затем налила туда немного вина, хорошо перемешала и попробовала. Вкус лекарства не чувствовался. Потом подлила в бокал еще вина и сломала над ним еще четыре капсулы. Чтобы наверняка. Снова попробовала. Я решила, что, если повезет и запеканка получится достаточно острой, он ничего заметит. Было уже около половины седьмого.
Стивен должен был поесть и крепко заснуть, а до возвращения свекрови оставалось бы еще несколько часов, то есть у меня было достаточно времени, чтобы доехать на машине Стивена до Хитроу и сесть в самолет. По четвергам она играла до одиннадцати, а иногда и до полуночи. При удачном раскладе к моменту ее возвращения Стивен должен был еще спать, а мы должны были уже лететь в Австралию. Это был хороший план. Почти идеальный.
Я услышала, как машина Стивена подъезжает к дому, вздрогнула и попыталась взять себя в руки. Еще никогда в жизни я не хотела, чтобы он вернулся домой раньше, а не позже. Улыбка, которую я надела, была почти такой же искренней, как те, которые я надевала все эти годы.
– Элизабет, – сказал он.
Майк держал меня за руки.
– Все хорошо. – У него были такие добрые глаза. – Все хорошо.
Дыхание мое стало прерывистым, слезы струились по щекам.
– Не могу… – Я затрясла головой. – Не могу…
У меня сжалось горло, я едва могла вздохнуть. Я глотала ртом воздух, и каждый глоток отдавался болью в груди.
Майк обхватил меня за плечи.
– Ты не обязана ничего рассказывать, – прошептал он мне на ухо. – Ты ничего не должна мне рассказывать.
– Летти… я…
И тогда он меня обнял. Он обнимал меня и молчал. Я разрыдалась, а он даже не пошевелился, просто сидел со мной, его лицо прижималось к моему, его кожа впитывала мои слезы.
– Мам?
На пороге комнаты стояла Ханна и смотрела на нас. Она была в ночнушке, волосы спутаны после сна.
Появление Ханны помогло мне удержаться на краю. Я отодвинулась от Майка и вытерла глаза. Моя чудесная дочь, моя прекрасная, испуганная, храбрая, живая девочка.
– Почему ты плачешь? – шепотом спросила она.
Мне хотелось рассказать ей, но я должна была ее защитить. Уже много лет я не говорила при ней о Летти. Я не знала, как много она помнит, и все эти годы старалась защитить ее от воспоминаний о той ночи, потому что то, что я сделала в ту ночь, разрушило нашу жизнь.
– Ханна… – Я потянулась к ней, и слова застряли у меня в горле.
Голос Майка прозвучал спокойно и твердо.
– Летти, – сказал он. – Мы говорили о Летти, Ханна.
Она шагнула к нему, чтобы взять протянутую ей руку, и у меня чуть не разорвалось сердце, но не от боли или воспоминаний о бедной погибшей Летти, а от того, сколько любви было в этом жесте.
Я закрыла рот ладонью и выбежала из комнаты.
20
Ханна
После того как мы приехали в Сильвер-Бей, мама не говорила несколько недель. Она просто лежала в кровати как мертвая. Потом она очень надолго пропадала, но не на улице, а в комнате, как будто там была какая-то дыра. Тетя Кэтлин присматривала за мной, кормила и пыталась разузнать у меня, что произошло. Когда я плакала и никак не могла остановиться, она меня обнимала. А когда тетя решила, что меня нельзя оставлять одну, она познакомила меня с Ларой. Тетя вместе с нами пекла печенье, и получалось так, будто мы печем нашу дружбу. Как будто она хотела найти для меня замену Летти.
А когда я спросила, что с мамой и почему она не выходит из комнаты, чтобы побыть со мной, тетя Кей ответила:
– Вы с мамой пережили что-то страшное, Ханна, и она справляется с этим хуже, чем ты. Мы должны дать ей еще немножко времени.
Она дала маме время, потом еще чуть-чуть, а потом, наверное, решила, что уже хватит.
– Нам с твоей мамой надо немного поболтать, – сказала она мне. – Вы с Ларой останетесь здесь, с вами будет Йоши и собачка.
Я не знала, что думать, но они с мамой вышли в море на лодке тети Кей, а когда вернулись, мама была уже не такой печальной. Она спрыгнула с лодки на Китовую пристань, подошла ко мне и обняла. Мне тогда показалось, что она увидела меня в первый раз с момента нашего приезда в Австралию.
