Галина Врублевская - Вальс одиноких

Аня и Глеб еще на курорте обсудили дальнейшую тактику поведения с Иветтой. Они решили не открываться ей до юбилея: пятьдесят и так устрашающая цифра для женщины, Иветта не перенесет два стресса. Отдаляя момент признания, молодая пара надеялась смягчить удар. Когда-то Иветта высказывала опасение, что Глеб не вынесет вида старости и бросит ее. Случилось то, чего она боялась. Именно в канун ее солидной даты в жизнь Глеба вошла молодая женщина, Анна. А вернее – ворвалась и все перевернула с ног на голову.

Юбилей справляли на квартире Иветты, а не в ресторане. Так было привычней и дешевле. Но, следу;; новым веяниям, заказали готовые салаты в магазине да пригласили двух женщин в помощь. Все затрат), оплатил сын – это был его подарок на юбилей. И Анна внесла свою лепту, собственноручно прибрала квартиру, все вымыла и вычистила. Народу ожидалось много: Сергей с семьей, знакомые с работы, соседи, Бузыкин, приглашенный для знакомства с Тамарой Константиновной, Владимир и, разумеется, Глеб. В общем, толпа ожидалась немыслимая. Аня пригласила Алексея, и Иветта поняла: зря возлагала надежды на Романа. Ей было невдомек, что Анна позвала старого дружка для отвода глаз, чтобы об их связи с Глебом ни у кого не могло возникнуть и мысли. Ведь незримая аура, окружающая любовников, чувствуется посторонними, и наблюдательная Анна это знала.

Глеб пришел в дом жены накануне юбилея, заночевал в ее комнате. Анна ходила с непроницаемым лицом, и Глеб не ведал, какая буря бушует в ее груди. Он по-прежнему радовался, что Анна так терпима к его отношениям с Иветтой. К приходу гостей Глеб принарядился в парадный костюм, чтобы встречать с Иветтой гостей, как положено хозяину дома. Именинница выглядела великолепно. Изысканное шелковое платье в японском стиле – подарок Глеба – отвлекало внимание от возраста юбилярши. Молодила Иветту и модная, как у Анечки, стрижка: волосы, приподнятые надо лбом, были пушисты и светлы. Сквознячок, гуляющий в квартире, выхватывал отдельные волоски и играл с ними.

Первым явился Георгий Андронович. Он церемонно познакомился с Глебом, про себя отметив его возраст: теперь понятно, почему подчиненная не афишировала брак. Он преподнес ей цветы и довольно интимную вещь – муаровую ночную сорочку, оставшуюся нетронутой после его второй жены.

– Георгий Андронович, – смутилась Иветта, – как-то неловко мне принимать этот подарок. Что о нас подумают? Глебка, ты что скажешь?

– Отличная вещица! – воскликнул Глеб: со старика спрос невелик. Он был наслышан об этом сумасброде и ничему не удивился.

Георгий Андронович развернул еще один букет и попросил Иветту пристроить его на время в воду:

– Это для милой дамы, с которой вы любезно обещали меня познакомить, Веточка!

Но пристраивать букет не пришлось. Тут же раздался новый звонок, и «милая дама» возникла на пороге. Иветта представила гостей друг другу – одной головной болью стало меньше.

Теперь звонки трещали не переставая. Гости наполняли дом. Сашка затеял возню с соседскими детьми, превратив коридор в поле брани. Чтобы спасти гостей, всех немедленно пригласили к столу.

Первым заздравный тост поднял Бузыкин. Он произнес традиционную лесть: «Трудно поверить, что вам пятьдесят!» Иветта улыбнулась про себя: сколько раз она читала эти строки другим! Как фальшиво они звучали для молодежи и как приятно их слышать сейчас. Ей отчаянно хотелось поверить в свою особенную участь, в свой моложавый вид. Иветта обернулась к Глебу, и он ей улыбнулся. Глеб любит ее, а значит, возраст и вправду не играет роли. Муж, казалось, прочитал мысли и положил ладонь на ее колено, будто их близость только начиналась. Затем произносились другие тосты, превозносились заслуги Иветты. Тамара Константиновна предложила выпить за будущие книги талантливой поэтессы. И эти слова согрели Иветте душу. На правах старого друга выступил Владимир Амосов. Он «вспомнил», что игра Иветты в школьных спектаклях тоже была отмечена искрой таланта и даже в небольших ролях она блистала. Предполагалось, что друг детства хорошо помнит их общие годы. Иветта не стала его опровергать – какое это теперь имело значение!

Заминка вышла только с Глебом. Обычно красноречивый, на этот раз он как-то стушевался. Отметил, что Иветта замечательная мать и бабушка, и эти слова прозвучали диссонансом с прочими, возвышенными речами. Иветта немного обиделась, что муж не нашел для нее каких-то особенных, красивых слов. Все равно что подарил кастрюльку на праздник! Даже Бузыкин выступил лучше.

Бузыкин тем временем уже подбирался к предполагаемой невесте. Он похвалил ее нарядный шарфик. Затем спросил, какое вино она предпочитает. Тамара Константиновна указала на графин с соком. Бузыкин решил сократить дистанцию с новой знакомой. Он разлил по стаканам ярко-оранжевый апельсиновый сок и предложил:

– Давайте, милая Тамара Константиновна, выпьем на брудершафт, перейдем на рельсы приватного общения.

Они переплели руки и опорожнили стаканы. Тамара Константиновна с любопытством ждала, что будет дальше. Она чувствовала в тоне кавалера какую-то фальшь, но не препятствовала его саморазоблачению. Ей хотелось понять, почему тот ее раздражает. Бузыкин разоткровенничался:

– Понимаешь, Тамарочка, я немолод, но еще ориентируюсь в лабиринтах российского бизнеса. А ты как думаешь, сколько мне лет?

– Сорок пять, – то ли польстила, то ли съязвила «невеста».

– Вы правы, – как обычно, мешая «ты» и «вы», согласился Бузыкин, – дело не в возрасте. Диалектика жизни – штука сложная. Для кого-то ты мальчик, для другого – древний муж. А скажи, Томочка, в твоей квартире есть балкон?

– Балкон? – удивилась скачку его мыслей Тамара Константиновна. – Нет, балкона у меня нет, Георгий Андронович.

– Просто Георгий.

– Нет балкона, просто Георгий.

– А у меня есть балкон! Знаете, как чудесно ранним утром распахнуть дверь, взлететь над городом. Розовые сполохи еще только-только…

– Да вы поэт, Георгий!

– Увы, Томочка. Но поэзию я чту. Вам знакомы эти строки Брюсова?

О чем-то странном и высоком,Как приближение весны…В душе, с приветом ненароком…

– С приветом и упреком, – механически поправила Тамара Константиновна, будто перед ней был студент, а не поклонник в летах.

– Не понял?.. – растерялся и замолчал Бузыкин. Он привык, что это стихотворение всегда сражало Дамочек наповал, но с годами начал его подзабывать.

– Вы сказали «с приветом ненароком», а у Брюсова – «с приветом и упреком».

– А-а, – облегченно выдохнул Бузыкин. – Я подумал, что вы хотите упрекнуть меня в чем-то.

– Нет-нет. Вы безупречны, Георгий!