Джейн Мур - Игры вчетвером
Всплыло еще очень много всяких подробностей, которые Джо так никогда бы и не узнала. Она благодарила судьбу, что решила остаться с матерью после похорон. Пэм открылась перед ней совсем с другой стороны. Она с мягким юмором вспоминала какие-то случаи из семейной жизни, подшучивая над собой и отцом. Но окончательно удивила она Джо как-то вечером.
– А как обстоят дела у тебя? – вдруг спросила мать, когда они сидели на ее блиставшей чистотой маленькой кухне.
Джо опешила. Она совсем забыла о себе и своих проблемах.
«С чего начать?» – размышляла она, вдруг прислушиваясь к себе. Если бы мать задала ей такой вопрос две недели назад, она бы просто отмахнулась, бросив, что у нее все чудесно. Но сейчас Джо вдруг очень захотелось ей все рассказать.
– А ты не расстроишься? – на всякий случай спросила она.
Пэм загадочно улыбнулась и чуть качнула головой.
И тогда Джо прорвало. Она рассказала ей о Шоне все, начиная с того момента, как он врезался в ее машину, и кончая новогодней ночью. Джо никогда никому не рассказывала об интимных отношениях так откровенно, даже Рози. Она чувствовала себя, как на исповеди.
– Ты любишь его? – спросила мать, прищурившись.
– Не знаю, – откровенно ответила Джо. – Но знаю точно, что мне никому не хочется причинять таких страданий, через которые прошла я сама.
– Не забывай, что это будет вина Шона, а не твоя. Это его семья, и никто не заставлял его заводить связь с тобой, – твердо заявила мать, отвернувшись к окну. – И та же история с Джефом.
Джо уставилась на затылок матери, не веря своим ушам. Никаких нотаций и нравоучений. Простая констатация фактов, больше похожая на поддержку.
– Мама, ты изменила свое мнение! – вырвалось у нее. – Кстати, совсем забыла, связь Джефа закончилась и он хочет вернуться назад, – добавила она, ожидая, что Пэм сейчас вскочит и взволнованно начнет носиться кругами по комнате.
Вместо этого мать спокойно повернулась и внимательно посмотрела на нее.
– Серьезно? И как ты к этому относишься?
– Не знаю еще. Через десять минут после его слов об этом я услышала автоответчик и помчалась сюда. С тех пор я как-то не вспоминала о нем, – призналась Джо.
– Понятно. – Мать опять отвернулась к окну.
– Я понимаю, что ради детей должна обдумать все очень серьезно, – вздохнула Джо. – Но мне трудно представить себе, как мы сможем с ним жить после того, что случилось.
Пэм вдруг встала, открыла окно на два деления и придвинула свой стул вплотную к Джо. Она явно нервничала, но старалась взять себя в руки.
– У твоего отца была связь, – откашлявшись, вдруг разоткровенничалась она.
– Что? – вскрикнула Джо, отпрянув, будто получила удар по лбу. Но сомнений не возникало, мать произнесла именно эти слова.
– Трудно поверить, да? – спросила мать, жалко улыбнувшись. – Я не имела об этом ни малейшего представления около года, а ведь жила с ним под одной крышей.
– Когда это произошло? – поинтересовалась наконец Джо, приведя мысли в относительный порядок.
– Ах, много лет назад, – покачала головой Пэм. – Тебе тогда было двенадцать, а Тиму, значит, где-то около семи лет.
– Как ты это обнаружила?
– Меня просветила одна местная сплетница, – ответила мать, начиная чертить на столе пальцем круги. – Мы с ней всегда недолюбливали друг друга, и она решила меня уесть этим. Помнишь Бэтти Мэрфью? Она работала в угловом магазине кассиршей.
– Эта вредина?
– Да, – кивнула мать. – Мы с ней поругались из-за сдачи как-то, и она обозвала меня скрягой, добавив что-то вроде: «Неудивительно, что твой муж гуляет на стороне, чтобы хоть немного развлечься».
Джо ахнула и зажала себе рот рукой. Но Пэм не обратила на это внимания.
– Я дождалась Джима с работы, рассказала ему о ссоре с Бэтти и потребовала от него правды.
Любовницей отца оказалась сорокатрехлетняя женщина, вдова одного из приятелей Джима по клубу. Пэм сама уговорила мужа заходить к ней и помогать в тех делах, где требовались мужские руки.
– К сожалению, твой отец пристроил свои руки немного не туда и стал бывать у нее чаще, чем того требовали обстоятельства, – горько усмехнулась Пэм.
– Но он обещал тебе ее бросить? – спросила Джо.
– Господи, нет, конечно. Он хотел бросить нас и стал собирать свои вещи, чтобы уйти к ней. Можешь в это поверить? Я молила его, ползала перед ним на коленях, стыдила, короче, делала все возможное, чтобы он остался.
– Это, видимо, сработало, – предположила Джо, у которой сердце разрывалось от жалости к матери. Но ей также было горько, что ее отец оказался совсем не тем безупречным героем, каким ей казался.
– Он остался, да, – тихо сказала Пэм, – но только не из-за меня. Он остался потому, что не смог бы жить без тебя и Тима. Как говорится, ради детей.
Джо сжала руку матери, и они погрузились в молчание, испытывая странную солидарность двух отвергнутых женщин. Джо встала и поставила чайник – вечное английское утешение.
– Он никогда не простил мне этого, – вдруг проговорила мать. – Я всегда чувствовала, что он ненавидит меня за то, что я – не она. Он бросил ее, но она всегда присутствовала в нашем доме как призрак. Джим спал со мной, но мечтал в этот момент о ней.
– Глупости, мама, не может такого быть. Он же не бросил тебя, когда мы с Тимом уехали. Значит, он остался не только ради нас. Отец любил тебя.
– У него просто не было шансов. Через два года после того, как он ее бросил, она вышла замуж за другого члена клуба. Я думаю, это разбило его сердце навсегда, – сказала Пэм и тихо заплакала. Но быстро взяла себя в руки и решительно вытерла слезы. – Я очень любила его, но, думаю, достаточно оплакала его потерю еще при жизни. Я была так благодарна ему, что он остался, что старалась стать идеальной женой, чтобы он никогда не пожалел об этом. Я готовила, скребла, стирала, не перечила ему ни словом. Но он все равно оставался неприступным, как я ни старалась. У нас уже не было брака, Джо. Мы просто жили вместе под одной крышей, вот и все.
Джо встала и заварила чай. Потом поставила две полные чашки на стол.
– Должна сказать, мы с Тимом заметили напряжение в ваших отношениях на Рождество, – призналась она и сделала глоток.
– Рождество, Пасха, Масленица, что еще? – равнодушно ответила мать. – Отношения всегда оставались напряженными, просто мы делали оба героические усилия, чтобы не расстраивать вас с Тимом. Но когда вы уезжали, становилось еще хуже. Мы оба спускали накопившийся пар. Потом он запирался в своем проклятом сарае, а я старела, натирая здесь все до блеска. Он превратил меня в чудовище, – с неподдельной горечью произнесла мать.
– Ты не чудовище, мама, – резко возразила Джо. – Ты просто ужасно несчастная женщина, и теперь я поняла, почему. Прости меня, мне так стыдно, что я не догадалась об этом раньше.
