Сандра Кэнфилд - Любимая
Коту это понравилось.
Боб Рэкли, звонивший из библиотеки Тулэйнского университета, встревожился. Он хотел поговорить с Роуэном Джейкобом. Вполне вероятно, то, что он намеревался сообщить, не имело никакого значения, но все равно он должен был сказать об этом. Каким-то необъяснимым образом Боб Рэкли чувствовал, что это - его долг. Словно то, что он набрел на эту информацию, было предопределено. Точно так же его влекло продолжать исследования, когда дата пожара была уже установлена. Предопределение? Историк улыбнулся, проводя рукой по своей лысине. Господи, пора на некоторое время отвлечься от книг, а то в этой лысой голове и так бог весть что творится…
Держа в одной руке свечу в кроваво-красном подсвечнике, а в другой - Библию, человек в черной рясе торопливо шел по подземному ходу. На темных стенах, словно какие-то враждебные духи, танцевали красные тени. Несмотря на то, что в туннеле было душно и жарко, их вид леденил кровь.
«Их раскрыли»,- думал человек, и его душу переполнял страх. Этого не должно было случиться. Ему обещали, что этого не произойдет. Они были осторожны… так осторожны, что их беспечность в конце концов погубила их. Их подслушали! Святая Мария, матерь Божья, теперь все выплывет наружу!
Пройдя последний поворот, человек услышал голоса. Разговаривали зло, на повышенных тонах.
– Ты не просто дурак, ты сумасшедший! - орал Гален. Обвинения заполнили комнату и выплескивались в туннель.
– Я же сказал, что она следила за мной! - оправдывался Гарнетт.
– Следила?- фыркнул Гален.- Ты был верхом, а девчонка шла пешком. И она за тобой следила?
– Она увидела меня, я знаю!
– И что с того? Она сотни раз видела тебя в доме.
– Она следила за мной,- с настойчивостью капризного ребенка повторил Гарнетт.
– Вероятнее всего, девчонка шла к своей тетке. Она тайком бегала за амулетами с той минуты, как появилась в доме.
Человек в черной рясе резко остановился, увидев молоденькую негритянку, распростертую на земляном полу. Рот девушки был заткнут кляпом, руки связаны за спиной, глаза расширены от ужаса. К стене были прикованы еще четыре молодые женщины, три белые, одна негритянка, но их глаза были затуманены наркотиками.
– Господи,- произнес священник, отыскав взглядом Галена,- это же ваша служанка.
Четыре пары глаз - глаза Дефоржа, Гарнетта, Галена и Люки - уставились на появившегося в дверях священника. Его круглое лицо было живым воплощением доброты и невинности.
– Хорошо, что ты здесь,- Гален не счел нужным ответить на замечание относительно Люки.
Войдя в комнату, отец Джон положил на стол Библию, поставил подсвечник и торопливо опустился на колени перед Люки. Одна из прикованных к стене женщин, блондинка с длинными, распущенными волосами, посмотрела на красное пламя свечи, на Библию, но потом снова прикрыла глаза, одурманенная наркотиками.
– Оставь ее,- Гален махнул рукой в сторону Люки.- Теперь уже ничего не поделаешь. Ее придется продать вместе с остальными,- ледяной взгляд, брошенный на Гарнетта, красноречиво свидетельствовал о том, кто здесь виновник.
Люки тихо застонала, умоляюще глядя на священника.
– Нам понадобится церковная карета,- заявил отцу Джону Гален.- Сегодня мы должны избавиться от этих женщин. Дела выходят из-под контроля.
– Уже вышли,- мрачно заявил отец Джон.- Мы раскрыты,- в его голубых глазах, обычно полных сочувствия, теперь светились страх и гнев.
Гален, направившийся было к прикованным женщинам, резко обернулся.
– Ваша жена,- с явным удовольствием объяснил священник.- Только что она приходила ко мне и спрашивала, что ей делать с этой информацией.
– Она не могла узнать,- возразил Гален.
– И все-таки она узнала,- уверенно заявил отец Джон.
– Но каким образом…- начал было Гарнетт.
– Услышала ваш разговор.
На секунду в комнате воцарилась гробовая тишина, в которой отчетливо послышался стон одной из прикованных женщин. Этот жалобный звук, однако, не привлек ничьего внимания.
– Господи! - воскликнул Гарнетт, воздев руки к небу.
– Я же просил вас говорить потише,- сжав кулаки, прошипел Дефорж.- Я же предупреждал!
– Тихо! - прогремел голос Галена.- Я с ней разберусь.
– А сможешь ли ты разобраться с теми, кому она расскажет об этом?- поинтересовался Дефорж.
Гален снова посмотрел на священника, который уже поднялся с колен и теперь стоял рядом с Люки.
– Она кому-нибудь говорила об этом?
– Не думаю. Она была слишком расстроена, не знала, что делать, к кому обратиться. Она считает, что я пойду в полицию.
– Что, если она обо всем расскажет своему таинственному доктору?- не унимался Дефорж.
– Да, что тогда?- заныл Гарнетт. Он понял, что нашел ахиллесову пяту приятеля, и не преминул вцепиться в нее.
Глаза Галена остекленели, словно при нем заговорили о дьяволе. Его красивое лицо исказилось.
– Я справлюсь с ними обоими. Найду способ. А сейчас займемся этими девками. Привези нам карету, - последнее относилось к отцу Джону.
– Нет.
На лице Галена отразилось недоумение. Он явно решил, что ослышался.
Отец Джон выпрямился во весь свой рост, лишь на несколько дюймов превышавший пять футов с четвертью.
– Я не желаю больше иметь дела с этим безбожным предприятием.
Глаза Галена превратились в щелки. Голос стал ледяным.
– Я скажу, когда ты сможешь не иметь с нами дела. А что касается безбожности, то она, по всей видимости, не волновала тебя, когда ты получал от меня деньги.
Порывшись в кармане, отец Джон достал горсть мелких монет.
– Вот, - сказал он,- это все, что осталось. Я отдал все церкви, раздал беднякам.
Гален с быстротой молнии шагнул вперед и ударил по вытянутой руке священника. Деньги полетели в грязь, а отец Джон отшатнулся и прижался к стене.
– Прекрати эти игры в благочестие! - прошипел Гален. - Пытаешься подкупить своего Бога? Скажи-ка, святой отец, отворачивался ли Он, когда ты развлекался с девчонками?
Густая краска залила лицо отца Джона, скрыв тонкую сеть кровеносных сосудиков, видневшуюся на его белой коже.
– Я никогда…
– Ты думаешь, мы не знаем, что ты по ночам бегал сюда?- Не дав священнику ответить, Гален продолжал: - Наркотики заставляют людей говорить, причем говорить чистую правду.
Отец Джон выглядел так, словно его ударили. Его переполняли раскаяние и стыд.
– Убирайся долой с глаз моих, похотливый ханжа, - Гален больше не обращал внимания на священника, словно того и не было вовсе. Он обратился к Дефоржу: - Придется воспользоваться твоей каретой. Я приеду в ней. Жди меня в хижине вместе с девками. - Затем Гален повернулся к Гарнетту: - А ты постарайся по дороге не захватить еще парочку пленниц.
