Клубничный Яд - Дж. Л. Кенна
Мои глаза сужаются, и в груди возникает тревога.
— Ты думаешь, что ты самый умный в комнате, — произносит он через кашель, пот льется с его лба на лицо.
— Не самый умный, просто самый способный, — выплевываю я, вырывая нож из его плеча, позволяя крови свободно стекать.
Он кричит, струйки слюны текут по его подбородку. Его голова свисает, грудь вздымается от тяжелых вдохов, адреналин наполняет его тело, притупляя боль.
И тогда он снова смеется, и этот смех подсказывает, что что-то не так.
— Я смеюсь, потому что ты уже проиграл, — говорит он.
Мой взгляд переходит на Ребела, и я вижу тот же дискомфорт в его глазах, который чувствую в груди.
Делая два больших шага, я оказываюсь позади Бронсона. Я держу его голову одной рукой, прижимая нож к его горлу другой.
— Говорит человек, подвешенный на крюке, с моим ножом у кадыка, — я крепче сжимаю рукоять, подавляя желание полоснуть. — Но ради забавы смертника, просвети меня, урод. Почему я уже проиграл?
— Ты когда-нибудь слышал о наживке, Киллиан? — снова смеется он, заставляя меня скрежетать зубами.
Я прижимаю лезвие к его коже, пока капли его крови не появляются вдоль острого края ножа.
— Поясни, — требую я, зная, что всё, что он скажет дальше, может вывести меня из себя.
— Позволь бросить еще одно слово… — его лицо светится удовлетворением, но веки становятся тяжелыми от потери крови. — Отвлечение, — наконец произносит он, ухмыляясь.
Сила, способная сбить меня с ног, заставляет меня потерять равновесие, пока понимание медленно просачивается в сознание.
Изначально он не боялся меня. Он ждет помощи. Он тянет время, вместо того чтобы рассказать мне то, что я хочу знать, чтобы спасти свою жизнь…
Он отвлекает. У него есть цель. И эта цель — отвлечь меня. Отвлечь от чего?
Рыжая.
— Лоренцо всегда отдает долги. Он…
Прежде чем его губы произнесли еще хоть одно слово, мое лезвие пронзает его горло, прорезая вены, мышцы и хрящи, пока не встречает кость. Я вдавливаю нож еще глубже, крича от ярости, разрывая спинной мозг и позвоночник, пока его голова не свешивается назад.
Моя грудь тяжело вздымается, руки покрыты кровью Бронсона, и на мгновение я думаю, что же я натворил, когда понимаю, что теперь не смогу выпытать из него ответы, если что-то случилось с Рыжей.
Я взглядом нахожу Ребела, его глаза расширены от ужаса.
— Бьянка, — выдыхаю я, когда моя ярость начинает спадать, и я осознаю весь ужас сказанного мертвецом.
— Беги! — кричит Ребел.
И я делаю именно это.
Я бегу.
Сую нож в ножны, всё еще покрытый кровью мертвого ублюдка, и бегу. Бегу так охренительно быстро, что рычу, чтобы придать себе сил. Добравшись до машины, я открываю дверь и плюхаюсь внутрь, выуживая телефон из кармана. Привожу машину в движение, выезжаю со стоянки и набираю номер Бьянки.
Звонок уходит на автоответчик, и кровь в моем лице стынет. Я звоню Финну — то же самое. Мой взгляд начинает мутнеть от страха.
— БЛЯ-Я-ЯДЬ! — кричу я, сжимая руль так, что белеют костяшки, и несусь по дороге, направляясь к своему дому.
Если с Бьянкой что-то случилось, весь этот город не избежит моей ярости.
Никто не уцелеет.
Даже я сам.
Я даже не думал воспользоваться лифтом.
Как только я распахиваю дверь своего здания, сразу бегу по лестнице, преодолевая все пятнадцать этажей, чтобы добраться до своей квартиры как можно быстрее. Адреналин и зверь внутри меня захватывают сознание, когда я мчусь к своей двери, пистолет в руке, готовый стрелять. Я даже не пытаюсь возиться с замком или ручкой — просто выбиваю ебанную дверь, зная, что, войдя внутрь, не увижу Финна и Бьянку, смотрящих «Красотку».
Мои глаза настороженно осматривают пространство, пистолет нацелен туда же, куда направлен мой взгляд. Ничего не вижу, ничего не слышу — страх скручивает нутро, заставляя меня чуть ли не согнуться пополам от напряжения. Но я не поддамся страху.
Особенно если это касается Рыжей.
— Бьянка? — кричу я, шагая в гостиную, не находя ничего страшного.
Две пустых банки от пепси стоят на кофейном столике рядом с открытым пакетом Cool Ranch Doritos и телефоном Бьянки.
— Проклятье, — выплевываю я, проводя рукой по волосам, сжимая их у корней в кулак.
Я бросаюсь в спальню и вижу опустошенный рюкзак Финна на полу, его телефон среди разбросанных вещей. Ком в горле разрастается, перекрывая дыхание.
— Блядь! Финн? — зову я, но в ответ тишина.
Мои ботинки скользят по деревянному полу, когда я снова влетаю в гостиную, и взгляд падает чуть дальше — на дверь в мой офис. И тогда я вижу их.
Мои ноги замирают, мышцы живота сжимаются, словно меня только что ударил движущийся снаряд.
Ноги. Неподвижные ноги лежат частично в проеме, а большей частью — в офисе. Одна нога согнута и опирается на дверной косяк, другая откинута в сторону, неподвижна.
Я знаю, кому принадлежат эти ботинки. Я знаю, чьи это ноги, еще до того, как подхожу ближе.
Мои ноги снова движутся, затем начинают бежать. Я открываю дверь, осматриваю комнату с пистолетом наготове, но не нахожу ничего.
Тогда я убираю оружие и делаю то, что разум заставляет, а тело противится.
Я смотрю вниз.
Крик вырывается из моего горла, когда мои глаза падают на тело Финна. Его глаза широко открыты, кожа мертвенно-бледная, дыра от пули в щеке.
Его пистолет сжат в кулаке, палец всё еще лежит на спусковом крючке, который он так и не успел нажать.
Я опускаюсь на корточки, рыча сквозь горло, закрываю его глаза рукой.
— Спи спокойно, брат, — говорю я, перекладывая руку ему на грудь.
Затем я встаю в полный рост.
Они забрали Бьянку.
И убили Хулигана. Моего брата.
Я сжимаю зубы, глаза сужаются, и кровь в моих жилах застывает.
Лоренцо Моретти — ходячий ебанный мертвец.
Пришло время для него встретиться с моим зверем.
Мое сердце разрывается в груди.
Они убили Финна. Веселого, добродушного, заботливого Финна. Я до сих пор слышу выстрел, который это сделал, застрявший в моей голове как бесконечная запись. С каждым гулким эхом, звучащим в ушах, я вздрагиваю, и еще больше слез катятся по щекам.
У них был ключ. Не знаю, откуда, но у них был ключ.
Мы с Финном даже не успели поставить фильм, потому что увлеклись разговором. Он расспрашивал меня о семье, и
