Загадаю Тебя - Анна Джолос
В динамике слышно помехи. Очевидно, нашкодивший Персик удирает от деда, а тот пытается его догнать.
Как же сильно я люблю их!
– Нет, ну давай пристрелим его, а? Какая от него польза? Жрёт, срёт, да ест.
– Ты сам нарядил ёлку? – шмыгаю носом.
– Нет, стоит голая посреди комнаты, – рассказывает нехотя. – Петрович, кретин, её припёр. Сдалась она мне. Кому на неё смотреть-то? Пучеглазому коту?
Сердце сжимается.
Напрямую не скажет, нет. Но ждёт ведь? Ждёт? Свою глупую внучку.
– Ладно всё, передача началась про бобров. Пока.
Как всегда без предупреждения сбрасывает вызов, а я, вскочив с постели, заправляю её, бегу в ванную и в голове стучит лишь одна мысль: надо обязательно ехать домой. И никак иначе.
– Хоспаде, осторожнее, – на обратном пути врезаюсь в Сеню, отношения с которой, невзирая на общую работу, до сих пор достаточно напряжённые. – На пожар летишь, что ли? – потирает плечо и отбирает у разувающейся Аси пакет.
– Нет. В Загадаево, – бросаю, ныряя в комнату.
Достаю рюкзак из шкафа, кидаю на постель и начинаю реактивно собирать самое необходимое.
Резко замираю.
А как же девчонки?
Сеня, которая не может вернуться домой к родителям.
Ася, у которой совсем никого кроме нас нет…
Возвращаюсь в коридор. Снова сталкиваюсь с Сеней. На этот раз лбами. Больно.
– Ай! Миронова, ты совсем ку-ку? Шишак стопудово будет.
– Я тут подумала… – прислоняю ладонь к ушибленному месту.
– М?
– А поехали все вместе к деду в деревню? – выпаливаю, глядя на их взъерошенные от шапок макушки.
Глава 40
Дед, действительно не собиравшийся праздновать Новый Год, нашему шумному девичьему нашествию, на первый взгляд, не особо обрадовался. Встретил показушно прохладно и даже поворчал по поводу того, что стольких гостей ему не надобно.
Потом-то оттаял, конечно. Нутром чуяла, что всё-таки ждал он меня. Я не ошиблась.
Девчонки – умнички, не растерялись. Сенька сразу занялась ёлкой. Достала коробку с игрушками из кладовки и начала украшать её. Я с Асей смоталась в магазин за продуктами, а уже ближе к вечеру все втроём принялись суетиться на кухне.
По итогу, совместными усилиями и стараниями к тридцать первому декабря мы оказались целиком и полностью готовы. Нарезали несколько салатов в шесть рук, продумали, что будем варганить на горячее, сварили обожаемый дедом холодец, испекли три пирога и торт. Всё успели. К тому же, с полной уверенностью могу сказать, что в ходе процесса как-то само собой спало давящее напряжение, которое висело между мной и Сенькой. Мы с ней наперебой рассказывали Асе истории из нашего общего деревенского детства и много смеялись, вспоминая те нелепые ситуации, в которые неоднократно попадали.
Иногда рядом с нами сидел дед, то и дело язвительно комментируя очередной монолог. В ногах трактором мурчал соскучившийся по моему вниманию Персик. В гостиной монотонно бормотал телевизор.
Я была счастлива здесь, дома.
Почти счастлива. Ведь на душе… На душе всё равно было больно и тяжко. Я очень сильно тосковала по Богдану. Пальцы постоянно тянулись к молчаливому телефону, и каждый раз я испытывала горькое разочарование. Потому что, увы, не находила в нём ни сообщений, ни звонков от дорогого сердцу абонента.
– Капец просто…
Качаю головой, когда подруга рассказывает про то, как застряла на дереве, слезая с шалаша, который мы устроили на одном из сараев.
В памяти всплывает чёткая картинка. Знойное лето. Крыша. Вишня.
После долгой отсидки на стволе и настойчивых уговоров ребят, Сеня рискнула-таки перекинуть ногу.
Закончилось плохо.
– Баланс не поймала, – с досадой констатирует она. – Полетела вниз. Упала прямиком в жгучую крапиву!
– С-ссс… Неприятно было, наверное, – сочувствующе морщится Ася.
– Неприятно??? Ты так это называешь? – пучеглазится, вздыхая. – Да это было ужасно больно! А какая я вмиг стала «красивая», не передать никакими словами. Вся, блин, красная с ног до ушей, в пупырышках.
– Бедная…
– Спасибо, хоть не сломала себе ниче. Метра четыре пролетела. Олька, кстати, очканула конкретно. До сих пор в ушах слышу это её взволнованное «Сееееняяяя!». Плакала надо мной, помогая встать.
– Было дело…
Ловлю на себе внимательный взгляд деда. Снова переключаюсь на лоток с холодцом. Предок пристально и внимательно наблюдает за мной со вчерашнего дня. Подозреваю, что слишком хорошо меня знает и почти наверняка догадывается о том, что я чем-то расстроена.
Трелью звенит стационарный телефон.
Дед идёт в комнату, чтобы поговорить (как потом выяснилось) со старым армейским другом, а я решаю воспользоваться случаем и сбежать.
– Отнесу Зуле подарок и угощение, она так помогала нам в уходящем году, – достаю с полки самую приличную посуду. Открываю холодильник.
– Не поняла… Ты пойдёшь к ней домой? – выпучив глаза, ужасается Сеня.
– Да.
– Кошмар.
– Кто такая Зуля? – Ася не улавливает суть нашего диалога.
– Местная ведьма.
– Перестань, она не ведьма. Помоги аккуратно упаковать пирог.
– Ещё какая ведьма!
– Ты её боишься? – спрашивает Ася Сеню.
– Ну… Как сказать. Каждый житель Загадаево старается избегать встреч с этой колдуньей.
– Не утрируй. Ты вообще говорила, что не особо веришь в потустороннее.
– Люди обходят её дом стороной. Факт.
– И в то же время, будучи в состоянии полнейшего отчаяния, просят у неё помощи, – замечаю я резонно. – К ней со всей области едут, между прочим. И даже москвичи.
– Она реально что-то может? Или шарлатанка, как все эти новомодные телевизионные экстрасенсы? – хмурится Ася.
– Ооо… Ещё как может! – фыркает Сеня. – Этого у неё не отнять.
– Ну например…
– Например, она поставила на ноги девочку, пролежавшую в постели шесть лет, – отвечаю я.
– Ого!
– Вылечила ребёнка, живущего через три дома от нас.
– Болел?
– У него была опухоль. Все врачи, как один, говорили, что умрёт, а он вон теперь бегает, мяч с другими пацанами гоняет.
– Любопытно. А ещё какие истории были?
– Зинке Пономарёвой вернула мужа, которого якобы приворожили. Он в том году бросил Зинку с четырьмя детьми. Резко и без объяснения причин, съехав к любовнице, продавщице из продуктового.
– Хм…
– А помнишь, Сень, Зуля поправила психическое здоровье Сашке Постоенко.
–
