Альянс бунта - Калли Харт
Это.
Не.
Реально.
Я не хочу принимать это.
Не могу.
Подняв глаза, я вижу, что Дэш притянул Кэрри к себе, обнимает ее, проводит рукой по ее спине, но его взгляд устремлен на меня. Он выглядит уничтоженным. Выражение его лица обретает смысл лишь мгновение спустя, когда боль, подобной которой я никогда не чувствовал, впивается в мою душу, бесконечная, бездонная, смертельная, затягивая меня в черное море.
Пресли не умерла.
Она не исчезла, черт возьми.
Я не выдержу этого.
— Кэрри, где Элоди? — требует Рэн, все еще стоя у двери.
Это не имеет никакого смысла. Она упала в обморок на моих руках по дороге сюда от стоянки, но ей стало лучше, когда мы ушли искать ей еду. Она спорила со мной. Она была в порядке. Она…
Удар.
Мои мысли останавливаются.
Подождите.
Что это было?..
Мне показалось?..
Мои пальцы все еще прижаты к горлу Пресли. Мне показалось, что я что-то почувствовал. Я мог бы поклясться…
Удар.
Неглубокое биение сердца. Едва уловимый пульс, но он есть.
Я рвусь вверх, хватаю Пресли, притягиваю к себе ее обмякшее тело, заключаю ее в объятия.
— Ее сердце бьется! Оно бьется! Она не умерла!
Облегчение захлестывает Кэрри; она настолько ошеломлена, что обмякает в руках Дэша, закрывая рот руками и всхлипывая.
— Слава богу. Слава богу.
Мой разум немедленно включается в работу. У нее есть пульс. Чейз не умерла, но это не значит, что не умрет очень скоро, если мы не окажем ей помощь. Я не хотел нести ее через лес к машине, потому что не хотел рисковать тем, что ей станет хуже. Но сейчас это уже произошло. У меня нет выбора. Если не спущу ее с этой богом забытой горы…
— КАРИНА МЕНДОСА, ГДЕ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МОЯ ДЕВУШКА!
ГЛАВА 30
ЭЛОДИ
Я слышала о психозе, вызванном стрессом. Если слишком сильно надавить даже на самый крепкий разум, то в конце концов он даст трещину. Переживания за Пресли, а затем и авария, видимо, оказались слишком сильными потрясениями для моего разума, потому что сейчас я вижу странные вещи. Ужасные, страшные вещи, и я не могу понять их смысл.
Мой мозг говорит мне, что передо мной стоит Уэсли Фитцпатрик, обнаженный, его плоть окрашена кровью. Что на нем накинута волчья шкура, а к плечам и груди прилипли куски запёкшейся крови. Что в глазах Фитца пляшет безумный огонек, а изо рта вырывается безумный, истерический смех. Мозг говорит мне, что в его руке смертельно острый охотничий нож, лезвие которого вспыхивает и блестит, забрызганное дождевой водой, когда он направляет его мне в лицо.
Но все это неправда, так ведь?
Это не может быть правдой, потому что Уэсли Фитцпатрик заперт в камере смертников в Хьюстоне, штат Техас. Он не может быть здесь. Это просто невозможно.
— О… боги любят меня, — бормочет призрак. — Они… они продолжают преподносить мне такие шикарные подарки.
— Ты не настоящий, — шепчу я. — Этого не может быть. Я ударилась головой…
— Я не настоящий, — соглашается фантом. — Я дух. Я съел сердце волка и стал им. Я тень. Я уже украл твою душу в мире духов. Когда пущу тебе кровь здесь, все будет хорошо, потому что теперь у тебя нет души. Все это исчезнет. Все. Ты исчезнешь! — Он объясняет это искренне, с детским восторгом. Хватает меня за руку, зажимая мою ладонь в своей свободной руке, трясет ее с таким волнением, который, видимо, по его мнению, мы должны разделить.
В тот момент, когда он прикасается ко мне, его пальцы крепко сжимают мою руку, я осознаю свою ошибку. Это не психоз, вызванный стрессом. И не галлюцинации от удара по голове. Это реальность. Уэсли Фитцпатрик здесь, в Маунтин-Лейкс, похоже, совершенно не в себе, и никакие мои моргания не заставят его исчезнуть.
Я осторожно отдергиваю свою руку из его хватки и отступаю на шаг назад.
— Я не хочу, чтобы все исчезало, доктор Фитцпатрик.
Жуткая, безумная улыбка на его губах, исчезает при этом. Он внимательно изучает меня, взгляд бегает по всему моему лицу, перескакивая с одной черты на другую.
— То, что ты хочешь, не так уж и важно. Правда? — рявкает он. — В любом случае, тебя здесь быть не должно. Ты должна была уехать давным-давно.
— Я… — Я ударяюсь спиной о машину. Места мало, идти некуда.
Дождь наконец замедлился, но все еще идет достаточно сильно, чтобы стекать по лицу Фитца. Его щека и челюсть изрезаны шрамом, которого не было, когда он преподавал в Вульф-Холле. И на правой руке тоже. Я знала, что его растерзали волки, живущие здесь на горе, но не представляла себе масштабов нанесенного ущерба. Похоже, что с тех пор как я видела его в последний раз, этот ублюдок получил не только внешние повреждения. Он и так был сумасшедшим, а теперь даже не кажется вменяемым. Его язык скользит по зубам, облизывая потрескавшиеся губы, а взгляд продолжает метаться по сторонам.
Этот человек убьет меня. Тут нет двух вариантов. Он собирается содрать с меня кожу, как снял шкуру с волка, которая накинута ему на плечи, и самое поганое, что он, скорее всего, даже не поймет, что делает это. Я должна быть очень, очень осторожной. Может быть, есть способ использовать измененное психическое состояние Фитца против него? Стоит попробовать. Но у меня будет только один шанс. Один. Если я его упущу, все закончится очень быстро.
— Доктор Фитцпатри…
— НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК! — рычит он, брызгая слюной. В одно мгновение невменяемый и полубессознательный мужчина передо мной меняется, становясь сверхфокусированным и разгневанным. — Ты не знаешь этого человека. Я не знаю этого человека. Он ушел. Ушел, ушел, ушел. Я даже никогда с ним не встречался. Ему не нравились волки. Мне нравятся волки. Они… они… они где-то там, следят за мной. Теперь они знают, что я их брат.
— Ты прав! Боже мой, — говорю я, нервно смеясь. — Мне так жаль. Теперь я понимаю. Я вижу, что ты не доктор Фитцпатрик. Это была глупая ошибка. Я… АЙ! — Я вскрикиваю, когда Фитц бросается вперед и прижимает меня к машине; он приставляет охотничий нож к моему горлу, обнажая зубы и рыча, как волк, в которого, как он думает, он превратился.
— Даже не произноси его имени, — шипит он.
— Не буду! Обещаю, что не буду. Прости меня!
— Хорошо.
Он не отпускает меня
