Любовь это... Не для меня - Галина Джулай
— Привет, — первая нарушила тишину Ника. — Мне мама сказала, что ты тут теперь живёшь. Мы можем поговорить?
— Проходи, — пропустила ее в квартиру и закрыла дверь. — Чай?
— Давай.
Между нами чувствовалась неловкость. Но поговорить нам было необходимо, это я понимала. Пока я делала чай, Ника молча сидела за столом. Подав ей чашку, я присела напротив.
— Я пришла попросить прощения, — говорит Ника. — Я виновата перед тобой. Я не хотела, Лю, я совсем не хотела твоей смерти.
— Я не совсем понимаю, причем тут ты? — я поежилась, вспомнив тот момент, когда решила, что это будет выход.
— Я очень виновата перед тобой. И понимаю, что ты можешь не простить. Но я очень надеюсь, что если не сейчас, то когда-нибудь, — по щекам покатились слёзы. — Ведь это я его привезла, и запугивать тебя… Прости… Ты тогда просила помощи, а я… Я так виновата, я словно ослепла. Если бы это был кто-то другой… Да я бы первая сделала все, чтобы вы были вместе… Но Илья… Лю, прости меня. Я так виновата. Прости меня.
Она говорила сбивчиво, глотая слёзы, не смея поднять на меня глаза.
— Ника, успокойся, — протягиваю руку и сжимаю ее пальцы. — Пожалуйста, не плачь. Я прощаю, слышишь? Возможно, если бы ты его не привела, мы бы так и не поговорили. Так что, можно сказать, это благодаря тебе мы…
— Нет, не надо меня оправдывать, Лю. То, что Илья оказался таким, это не моя заслуга…
— Хватит, — прервала ее. — Ты попросила прощения, я простила. Зла на тебя не держу. Так что не стоит этих лишних слов.
— Ты действительно не злишься?
— Нет, Ника, не злюсь. Если честно, — я улыбнулась. — Я так счастлива сейчас, что мне совсем не хочется ни вспоминать, что было, ни злиться… Я просто хочу быть счастливой.
— Я очень рада за тебя, — Ника тоже улыбнулась, только очень грустно. — Я, правда, рада.
— Верю, — говорю сестре, а потом решаюсь спросить, что же с ней произошло и где она сейчас живёт.
— У меня все хорошо, — улыбается она, но улыбка не выглядит веселой. Скорее, уставшей. — Я живу в общине. Там помогаю на кухне или с детьми.
— В какой общине? — насторожилась я.
— Это верующие люди.
— Церковь?
— Нет, не совсем.
— Ника, — снова беру ее за руку. — Ты что, в секту попала?
— Почему сразу в секту? Люди, что попадают в секту, изолируются от мира. Я же и в университет хожу, и к тебе вот пришла.
— А почему живёшь у них, а не дома?
— Мне стыдно смотреть родителям в глаза. Особенно маме. Если бы с тобой что-то случилось, я бы… Это бы убило её.
— Родителям и сейчас плохо. Вернулась бы ты домой, — но Ника мотает головой.
— У меня обязанность в общине. Я не могу. И не хочу. Мне там хорошо. По крайней мере, сейчас я хочу быть там.
— Я переживаю за тебя… И… Ты не похожа на себя, — намекаю на ее внешний вид.
— Лю, я пришла попросить прощения. Не нужно мне говорить, что я попала в секту. Там люди хорошие, добрые. Ты знаешь, они там всегда улыбаются и поют. Много поют. А внешность, тебе ли не знать, что она не самое главное в человеке. Ладно, спасибо тебе.
— Ника, пообещай, что если что, ты нам обязательно скажешь.
— Я пойду, — она поднимается и идёт в прихожую, там, обувшись, поворачивается ко мне. — Будь счастлива, Лю. Ты этого заслуживаешь, — и снова робко улыбнувшись, добавляет. — Можно я тебя обниму?
— Конечно, — первая обнимаю сестру.
— Спасибо, — шепчет она и, оставив на моей щеке поцелуй, уходит.
71
Илья
Время. Его катастрофически мало. Учеба, отработки и работа — они отнимают у меня Любашу. Одно радует: сессия скоро закончится, и я буду относительно свободен.
Я счастлив, даже не думал, что так бывает. Пару дней назад мы ездили к Любе и забрали ее вещи. Теперь она не просто у меня в гостях — мы вместе живём. Засыпаем и просыпаемся, она готовит мне завтрак и обед, ждёт с учебы. Теперь я всегда спешу домой перед поездкой в клуб, да и там стараюсь не задерживаться. Правда, не всегда получается, и тогда я застаю свою Кнопочку уже спящей в обнимку с моей подушкой. И как дебил могу несколько минут просто стоять и смотреть на эту картинку.
Правда, Кареглазка наотрез отказывается знакомиться с мамой. Стоит об этом заикнуться, как она начинает волноваться, грызть ноготь на большом пальце, а глаза её увеличиваются, словно от испуга.
— Я не готова, — твердит она, — Я не могу.
Приходится прижимать ее к себе и успокаивать. Но я так думаю, что если в ближайшее время я не привезу Любу к маме, то она сама приедет к нам. Она, кстати, уже на это намекала. Любе предусмотрительно об этом не сообщаю.
Ну, а самое тяжелое во всей этой ситуации — это то, что я ее хочу. Просто сил никаких нет. И каждый раз, прилагая титанические усилия, мне приходится останавливаться. Люба не готова. Да, прогресс есть: она уже не стесняется при мне переодеваться и позволяет раздевать ее, чтобы иметь возможность ласкать и целовать. Но стоит намекнуть на продолжение, как она напрягается, ей страшно… Поэтому я терплю… Пока терплю. Приручаю постепенно. Хочу, чтобы сама захотела. А она даже меня приласкать пока боится.
Эх. Прикрываю глаза и перевожу дыхание, когда думаю о том, что уже через какой-то час буду прижимать к себе мою девочку. Жар разносится по телу, а кровь приливает не туда, куда сейчас нужно. Трясу головой и возвращаюсь к бумагам. А закончив, спешу домой.
Кнопочку застаю в гостиной на диване: она, обхватив руками свои коленки, устроила на них подбородок и о чем-то задумалась.
— Привет, — подхожу и сажусь рядом. Ее взгляд фокусируется на мне.
— Привет, ты сегодня рано.
— Нет, сейчас почти двенадцать, — Кнопочка переводит взгляд на стену где висят часы.
— Ой, и правда.
— О чем задумалась?
— Сегодня приходила Ника.
Эта новость напрягает. Я даже сажусь ровнее и делаю попытку говорить спокойно.
— Зачем?
— Просила прощения.
— И что? Ты простила?
— Да.
— Боже, Кнопка! — вскакиваю на ноги. Начинаю мерить шагами комнату. — Ну разве так можно? Она…
— Она моя сестра, — твердо говорит Люба. — Мы никуда друг от друга не денемся. И я
